Черный город - Александр Тамоников

– Боревичу и взводным держать личный состав; сам гони эту делегацию, да по-быстрому! В выражениях не стесняйся. И смотри, ты головой отвечаешь за жизнь этих подонков.

– Ну вот еще!..

– Ты не понял?

– Понял…

– Выполняй! И доклад мне, как делегация свалит. Охрану тоже не трогать!

Холодов, получив инструкции, вышел в комнату переговоров. Там же находился и командир роты. Заместитель по воспитательной работе кивнул ему:

– Обеспечь контроль над личным составом! Передай соседям: по делегации огня не открывать! Ни в коем случае. За нарушение приказа – трибунал, несмотря ни на какие заслуги. А вы… – Холодов повернулся к побледневшим членам «высокой» делегации, – вы, свиньи продажные, сваливайте отсюда быстро и прямиком к соседнему кварталу, к своим чеченским хозяевам. Иначе я не гарантирую, что вас не завалят бойцы либо этой роты, либо соседней. Их никакой трибунал не остановит. Пошли вон!

Делегация во главе с депутатом Государственной думы Ковалевым толпой рванула к позициям чеченцев. Трусливо убежала вместе с охраной. Голубятников облегченно вздохнул, когда Холодов доложил, что делегаты благополучно скрылись и бойцы не открыли по ним огня. Вздохнул – и тут же забыл и о Ковалеве, и о его «товарищах». О прекращении переговоров в штаб дивизии доложил майор Кувшинин.

Прошел полдень. После выстрела вражеского снайпера в Мордвинцева над площадью вновь нависла тишина. Ненадолго. Но на этот раз она была прервана не автоматным или пулеметным огнем. В 13.50 командир разведывательной роты вызвал Голубятникова и доложил:

– Командир! Похоже, у духов чердаки снесло.

– Что там еще?

– Так они во дворе соседнего квартала танец устроили! Встали в круг друг за дружкой – и топчутся, кричат что-то…

– Сколько танцоров видишь?

– Рыл пятьдесят. Точнее сказать сложно, они же перемещаются. Ну, как индейцы в фильме, в натуре. Кайфуют, суки. И с чего? Надо бы обломить им кайф!

– Перемирие вроде не закончилось, стрелять нельзя.

– А мы и не будем стрелять. Мы духам «Синеву» хором споем. Пусть послушают, черти, гимн российских десантников!

– «Синеву»?

– Так точно.

– А что? Давайте! Только так, чтобы во все глотки, чтобы над всей площадью и кварталом слышно было!

– Сделаем, командир! Слушайте на КНП. И подпевайте!

– Давай, Миша!

И зазвучал над районом Грозного гимн российских десантников, которым только что предлагали сдаться в плен:

Расплескалась синева, расплескалась,По тельняшкам разлилась, по беретам,Даже в сердце синева затерялась,Разлилась своим заманчивым цветом.

Сначала гимн пели несколько бойцов, затем к ним присоединились все бойцы разведывательной роты.

Песня набирала силу:

За дюралевым бортом шум моторов,Синева лежит на крыльях, как краска.Ты не бойся синевы, не утонешь,Это сказочная быль, но не сказка.

Песню подхватили десантники 9-й роты, за ними – 7-й:

Помнишь, в детстве на коврах-самолетахНеизвестные открыли маршруты,А теперь нашлась нам в небе работа –Синевою наполнять парашюты.

И загремела в унисон торжественно-угрожающе песня, волнами перекатываясь от позиции к позиции, символом стойкости и непобедимости российских десантников:

Расплескалась синева, расплескалась,По петлицам разлилась, по погонам.Я хочу, чтоб наша жизнь продолжалась,По суровым, по десантным законам.

И громче повторение:

Я хочу, чтоб наша жизнь продолжалась,По суровым, по десантным законам.

Последние слова гимна утонули в автоматных очередях разъяренных боевиков – они прекратили боевой хоровод и открыли огонь по позициям батальона. Но песня, допетая до конца, все плыла над привокзальной площадью…

Опережая события, отмечу, что позже, где-то в феврале месяце, Голубятников узнал, что 4 января один из ведущих российских телеканалов передал в эфир интервью с полевым командиром, одним из ближайших сподвижников Дудаева. Полевой командир сказал – и это показывали на всю страну в новостях, – что с русскими войсками покончено. Грозный контролируется армией Ичкерии, только в районе железнодорожного вокзала пока еще обороняется кучка десантников, и их судьба будет решена в ближайшие часы. В следующем выпуске новостей телеведущий сообщил, что российские войска оставили Грозный. Подобная дезинформация вызвала понятную панику среди семей офицеров и прапорщиков в Рязани. Было неясно, что с батальоном, ведь это его личный состав оборонял привокзальную площадь. Женщины пришли в полк, требовали от командира разъяснения обстановки. Серебрянникову пришлось связываться и с Москвой, и с Тулой, и с Грозным. Наконец он успокоил женщин, сообщив, что информация, переданная по телевидению, не соответствует действительности, батальон продолжает удерживать занимаемые позиции и закрепился на плацдарме крепко, получая всю необходимую поддержку от вышестоящего командования российских войск, которые не только не оставили Грозный, но, напротив, с каждым часом укрепляют свои позиции. И не русские, а боевики несут большие потери. Командир полка успокоил женщин, а вот телеканал не удосужился дать опровержение переданной дезинформации.

А позже, когда батальон, выполнив поставленные задачи в Чечне весной 1995 года, в мае вернулся в Рязань, Голубятникова в парке боевых машин нашел посыльный по штабу. Передал, что дежурный по полку просит командира батальона срочно явиться в штаб. Голубятников спросил – зачем? Командир полка вызывает? Посыльный ответил: нет, вам будут звонить из Парижа. Святослав крайне удивился: что это, неудачная шутка? Но прошел в дежурку. И действительно, вскоре раздался звонок. Дежурный передал трубку Голубятникову, и комбат услышал голос своего товарища еще по Суворовскому училищу, Анатолия Собина:

– Слава, ты?

– Толик? Откуда?

– Привет, дружище!

– Привет, откуда звонишь? Связь прекрасная.

– А тебе не говорили? Из Парижа.

В свое время, окончив Суворовское училище, друзья поступили в разные училища. Позже Святослав узнал, что Анатолий уволился из Вооруженных сил, уехал в Питер, окончил там юридический факультет и после окончания работал во французской крупной компании юристом.

Собин продолжил:

– Смотрел телевизор здесь, в Париже. Показывали интервью с Ковалевым. Тот о войне в Чечне рассказывал, как у нас все плохо, армия разбита… О том, как однажды он ходил на переговоры в район вокзала, там держал оборону батальон рязанских десантников. И как отвратительно его приняли. Даже комбат не соизволил встретиться, а замполит батальона вообще нахамил. Бойцы были агрессивно настроены. Несмотря на все убеждения, Голубятников будто через замполита сказал, что батальон не только не уйдет с вокзала, но и всю Ичкерию возьмет. Честно говоря, интервью вызвало смех. Лихо ты отшил парламентеров!

– Да, было дело, я сейчас подробности и не помню, – ответил Голубятников.

– Тебе Героя дали?

– Присвоили. Но это не важно. Как ты-то на меня вышел? Прямо в полк.

– Пришлось все связи подключить. Через Министерство обороны узнал, что ты в Рязани, а из Москвы меня связали прямо с дежурным. Хорошо, ты оказался на месте. Нам бы встретиться, Славик. Сколько не виделись…

Святослав улыбнулся:

– Извини, Толя, но в Париж у меня командировки не предвидится. Ни одному, ни с батальоном.

– Шутку оценил. Узнаю кадета Голубятникова. Я скоро в Питер приеду. Может, туда выберешься?

– Как приедешь, позвони, возможно, и выберусь.

В Санкт-Петербурге друзья позже встретились. Вспоминали кадетскую юность и о злополучном интервью господина Ковалева не забыли. Смеялись. Тогда происходившее в начале января выглядело совершенно по-иному…

Находившиеся на КНП батальона старшие офицеры улыбались, настроение поднялось. Юрченков показал большой палец правой руки:

– Во, мужики! Пусть знают, суки бородатые, что десантников им никогда не победить.

Стрельба прекратилась так же внезапно, как и началась. И тут же командир разведывательной роты капитан Телинский доложил:

– Аркан! Я – Вьюга! И что за день сегодня? К нам опять гости.

– Та же делегация? – удивился Голубятников.

– Нет, я неверно выразился. К нам гость. Очередной парламентер, по виду солдат из тех, что в плену у духов. Пропустить?

– Да, по той же схеме.

Плененного солдата-парламентера приняли, как и остальных, накормили, напоили. После чего Голубятников присел напротив солдата:

– Ну, что на этот раз хотят душки?

– Их полевой командир велел передать, что желает лично встретиться с вами, товарищ подполковник, – ответил боец.

– Вот как? Где и когда полевой командир желает встретиться со мной?