Битва самцов (СИ) - Юлия Узун

А ведь мы не обсуждали с Читтапоном этот вопрос. И что теперь отвечать?

— Наше знакомство самое неинтересное, о чём можно рассказать, — отчеканила я, затем перевела стрелки на другую тему. — А вы давно дружите?

— Да, — кивнула она, как-то невесело бросив взгляд в сторону парней. — Иногда мне кажется, что мы все — одна семья.

— Читтапон много рассказывал о вас. — Тут я слукавила, он не успел рассказать о них много, но должна же я отличиться.

Ким усмехнулась. У неё был надменный вид. И даже когда она ставила бокал с мартини на столик, её движения были медленными, ленивыми. Потом она откинулась на спинку стула, забросив ногу на ногу.

— Странно.

— Что странного?

— То, как ты его называешь. Близкие друзья зовут его Чит. Никто не называет его полным именем. Ты вроде как жена… вот и странно.

В эту минуту на душе стало скверно — люблю я его или нет, хоть и вышла замуж насильно, хоть и легла в его постель, потому что хотела спасти подругу и отца, всё равно не хочется выслушивать от его друзей подобные замечания.

~~~

— Вот ты где.

Читтапон нашёл меня на террасе. Мне нравилось сидеть здесь и смотреть на сад, особенно в моменты, когда очень грустно.

Он сел рядом со мной в просторное кресло-качалку. Я убрала в сторону подушку, чтобы ему было удобнее. Улыбнувшись, Чит приобнял меня за плечи, и я тут же прильнула к нему. Друзья ушли, а у меня остался осадок.

— Почему ты грустишь? — спросил Чит. — Ким тебе что-то сказала?

— Мне кажется, я ей не понравилась.

— У неё тяжёлый характер. С ней бывает…

— Она спросила, как мы познакомились, — перебила его я, подняв голову так, чтобы видеть его глаза. — Нам нужно придумать историю знакомства.

Он взял меня за подбородок.

— Мы придумаем самую романтичную историю, — сказал он полушепотом, его губы почти касались моих. — Чтобы все завидовали.

Я бы хотела испортить этот момент, сказав, что считаю наше знакомство самым неинтересным, но уже трепетала от предвкушения поцелуя. Но он не целовал, медлил, синие глаза плавили мою волю, и я растекалась в его объятиях жидким металлом. А потом отвёл губы и начал целовать шею, прекрасно зная, что это мое самое слабое место.

— Чит, — шепнула я, велев себе называть его отныне только так. — Чит, меня не примут в твоей стране. Я другая.

Он отстранился.

— С чего такие мысли? Ты не единственная белокожая девушка, которая вышла замуж за корейца.

— Они так меня разглядывали…

— И они будут. Будут, потому что ты появилась в моей жизни неожиданно. Им интересно, и это нормально. — Мы сидели друг к другу лицом. Локоть его правой руки опирался на спинку кресла, а пальцами он гладил меня по щеке. Ногой он отталкивался, чтобы немного раскачать нас, а я тормозила подошвой. А потом я почувствовала, как его левая рука сжала моё бедро. — Не думай об этом, ладно? — сказал он. — Вскоре они поймут, что ты для меня значишь.

— Интересно посмотреть, как ты будешь им это показывать.

— Я даже пытаться не буду. Они сами всё поймут, — томно ответил Чит, прильнув к моим губам. Рукой он властно провел по внутренней стороне моего бедра, я чувствовала тепло даже через плотную джинсовую ткань.

Он крепче прижал меня к себе и стал покрывать поцелуями мое лицо неторопливо, нежно. И я вдруг поняла, что у меня нет никакого настроения для прелюдии и секса. Когда он снова хотел поцеловать меня в губы, я резко отвернула голову.

— Давай не сейчас, пожалуйста.

— Я всего лишь хочу, чтобы ты расслабилась.

Но я была непреклонна. Встала и поправила прическу.

— Я не хочу.

И вышла прочь, оставив Читтапона возбужденного и злого на террасе.

~~~

Клуб — это то место, куда Корбин Бессон и Зак Хартон ходили как к себе домой. Их лица мелькали везде, а значит, их знал каждый, кто часто тусовался в этих местах. В последнее время они приходили сюда не ради развлечения, а для того, чтобы погрустить, излить, так сказать, своё раздражение на окружающих. Вновь и вновь они обсуждали Элору и её необузданность, но легче не становилось. Ведь она по-прежнему была замужем и всё ещё находилась в Южной Корее — на другом материке.

— Как думаешь, она счастлива? — спросил Зак. Он пил уже четвёртую кружку пива и почти лежал на барной стойке.

— Ты спрашиваешь меня об этом каждый раз, когда пьёшь, — напомнил Корбин. В стороне блондинка с аппетитными формами строила ему глазки, но Корбин был к этому равнодушен. — А вообще… не знаю. Она не похожа на несчастную женщину.

— Я всё равно не понимаю её. Она так любила машины, собиралась стать гонщицей, а тут взяла всё бросила и умчалась в чужую страну ради какой-то вшивой «звезды».

— Мама говорит, что любовь — непредсказуемая штука. Сегодня у тебя планы, а завтра ты в корне всё меняешь и мчишься навстречу новым ощущениям. Мама не осуждает Элору. — Корбин махнул бармену, чтобы тот повторил… Уже в пятый раз. — С отцом тоже пробовал обсудить эту тему.

— И что он сказал?

— Сказал, что Элора сама себе хозяйка. Хм… О чём я вообще? Если точнее перевести его слова, то… Его репутация цела, и это главное.

— Ох-о-ох… — Зак выпрямился. — Иногда я жалею, что родился в семье известных людей.

Корбин невесело усмехнулся.

— Кто тебя спрашивал, интересно.

Зак не успел ничего ответить, так как их отвлекли. Чья-то лёгкая ладонь легла на плечо Корбина. Он как раз собирался глотнуть пива и едва не подавился, увидев физиономию Фаррен.

— Ты меня преследуешь! — рассвирепел парень, вскакивая с места.

— Спасибо, — улыбнулась Фаррен, присаживаясь на его стул. Она с грациозностью кошки достала длинную сигарету и посмотрела на Зака. — Зажигалка есть?

В это время Корбин пыхтел от переполнявшего его гнева.

— Я даже спрашивать не буду, зачем ты здесь, — буркнул он.

Фаррен улыбалась, и спокойствию её можно было позавидовать.

— Я писала ей во все социальные сети. Она их благополучно просмотрела и закрыла. Как ты думаешь, Корбин, почему Элора избегает свою лучшую подругу, а?

— Вероятно, ты заслужила.

Фаррен не удержалась от смеха.

— Да что ты! А может, у твоей сестры есть какая-то тайна? Парни, — она снова посмотрела на Зака, — не угостите даму выпивкой?

— Я здесь дам не вижу, — огрызнулся Корбин.

— Ну-у… — протянула она с таким тоном, будто перед ней капризный ребёнок. А потом ещё за щёчки его потрепала. — Не будь таким злым. Ты не