Тайна старого дома (сборник) - Виктор Эфер

— 45 000 германских марок… Это совсем не так уж и много, — и, хлопнув себя по карману, где лежали мои деньги, прибавил:

— Теперь, я думаю, вам все понятно?

Я хотел было ответить, но боль и злость лишили меня дара речи.

— Скажу по совести, — продолжал негодяй, — мне жаль-таки лишать вас этих деньжат, но, видите ли, — нужда, ничего не попишешь. За последнее время дела мои несколько пошатнулись… Однако, эта рубашка не раз уже выручала… А местечко здесь самое подходящее для таких экспериментов, глушь! Не так ли? Не тратьте сил, этой штучки не сбросите, — усмехнулся он, заметив, что я сделал движение, — голос свой тоже не надрывайте по-пустому: за несколько миль здесь никого нет, кроме сов на болотах… Но повторяю: мне очень неприятна вся эта история, ибо вы мне глубоко симпатичны…

— У вас довольно своеобразные способы проявлять свою симпатию, — смог наконец вымолвить я, — пустите меня, мерзавец, иначе я…

— Те-те-те! Не нервничайте, это вредит здоровью. Ничегошеньки вы не сделаете, и сами это отлично понимаете. Ну-с, будьте здоровы! Вы были чудесным спутником. Я даже, чтобы доказать вам свою симпатию, в которой вы, кажется, сомневаетесь — оставлю вам тысяч пять, чтобы вы не сели окончательно на мель. Как видите, Перейра благородный человек…

— Я очень сомневаюсь, чтоб это было ваше имя, — мрачно сказал я, — вы просто бандит и грабитель из притонов этой дыры — Макао.

— Если уж вы так догадливы, то могу подтвердить ваше предположение… Однако, зачем такие слова: «бандит» — «грабитель»!.. По чести, вы должны признаться, что дело обделано тонко, интеллигентно и вежливо… Спокойной ночи! Приятных сновидений.

Сказавши это, негодяй, приятно улыбаясь, исчез за дверьми, оставив меня в положении, которое не требует дополнительных комментариев.

Много горьких мыслей прошло в моей голове. Я проклинал ту минуту, когда познакомился с Перейрой, укорял себя, что не перевел деньги, как собирался… Я думал, что вместе с погибшими деньгами погибла и моя репутация, ибо доказать свою полную невиновность в этом деле мне будет невозможно.

Потом я стал кричать так, что удивляюсь и по сию пору, — как выдержали мои легкие.

Так прошло с четверть часа, пока, наконец, я не расслышал извне чьи-то шаги и скоро в дверях появилась человеческая фигура, уже один вид которой обрадовал меня невыразимо. Однако, приглядевшись внимательнее — я узнал все того же Перейру, который стоял и трясся от беззвучного смеха.

— Ну, друг мой, почему же вы не скажете, что спектакль получился удачный?.. А?.. И что я неплохой режиссер! Не ругайтесь, однако — все это я проделал вам же на пользу… Теперь вы будете знать, что возить с собой крупные деньги — дело небезопасное.

Пока он откручивал винты и снимал с меня чертову рубашку, я проклинал его так, что, думаю, мне позавидовали бы американские матросы в кабаках Макао.

Несмотря на очевидную пользу этого наглядного урока, мне кажется, что если бы я увидел в те минуты моего мучителя в руках самого опытного, квалифицированного и искусного китайского палача — я был бы способен с наслаждением созерцать его муки от ужасных китайских пыток — целые сутки…

Это я — человек отнюдь не кровожадный.

Об авторе

Сведения об авторе, писавшем под псевдонимом «В. Эфер», крайне скудны. Его произведения (со ссылкой на В. Завалишина, Е. Зеленского и Б. Филиппова, но, видимо, безосновательно) приписывались некоему Н. П. Мамонову; в наиболее авторитетных источниках настоящее имя автора значится как «Виктор Афонькин». Некоторые подробности можно почерпнуть из письма поэта Д. Кленовского литературоведу В. Маркову, написанном в октябре 1956 г.: «Глеб Струве, судя по его письмам, тоже сильно уязвлен отзывом Гуля о его книге. До меня газета еще не дошла, и я сужу по кратким из нее выдержкам. Но сразу же в глаза бросается общий злобный и враждебный ее тон. Несомненна ее мстительная подоплека, вызванная тем, что Г<леб> С<труве> вспомнил в своей книге сменовеховское прошлое Гуля, о котором он предпочитает не вспоминать. Что касается фактических деталей статьи, то если Гуль, как пишет Струве, в числе якобы несправедливо неупомянутых им писателей назвал, да еще именуя его поэтом, Эфера то дальше идти, право, некуда! Я случайно этого Эфера знаю, ибо во время войны и после он жил в Германии и одно время я даже с ним переписывался. М. б., и Вы его знавали или о нем слыхали? Кроме этого псевдонима он писал еще под именами Росинский и Ивоима (настоящая фамилия его Афонькин). Известность приобрел он в дипийских послевоенных лагерях тем, что немцы называют Schundliteratur романчиками, где (для примера) повествуется о скрещении обезьян с остовками в гитлеровских кадетах. Перебравшись в Америку, сей муж молчал лет 67 и лишь сейчас опять впервые объявился с рецензией в 44 Нов<ого> журнала. Упоминать о нем в книге об эмигрантской литературе было бы, в сущности, неприлично. Это очень напористый, нагловатый парень и, вероятно, понравился Гулю, взявшему его себе под крылышко. Г<леб> С<труве> написал мне именно об Эфере, ибо во время нашей встречи этим летом у нас зашел о нем разговор».

Первый (?) фантастический роман Эфера-Афонькина «Похитители разума» вышел без обозначения года и места издания в одном из германских «дипийских» лагерей под «японизированным» псевдонимом «Иво Има». В 1947 г. Эфер опубликовал в Мюнхене фантастическую повесть «Бунт атомов» (на обложке, в отличие от титульного листа, автор был ошибочно обозначен как «В. Ефер»). Интересно отметить, что эта же повесть, с теми же иллюстрациями К. Кузнецова, но с иной обложкой, вышла в 1947 г. на украинском языке в серии «Бiблiотека пригод на суходолi, на мopi i в повiтрi» под маркой «На чужинi» (книготоварищество «Унiверсальна бiблiотека», без обозначения места издания).

В том же 1947 г. без указания места издания (предположительно в Мюнхене) Эфер издал сборник рассказов «Превратности судьбы: Рассказы эмигранта». В 1948 г. в Мюнхене вышла небольшая книга стихов Эфера «Находки и потери: Стихи 1938–1948».

Чем занимался Эфер-Афонькин в последующие годы, писал ли, публиковался ли и под какими псевдонимами, нам не известно. Единственная публикация американских лет, значащаяся в указателях эмигрантской литературы — упомянутая в письме Д. Кленовского рецензия на книгу стихов А. Браиловского «Дорогою свободной» (Новый журнал, 1956, № 44).

Книга, за исключением заглавия, полностью воспроизводит авторский сборник рассказов «Превратности судьбы: Рассказы эмигранта» (Б. м. [Мюнхен], 1947). Текст публикуется с исправлением очевидных опечаток и ряда устаревших особенностей орфографии и пунктуации. Имена и топонимы оставлены без изменений.