Ей приснилась любовь - Лина Баркли

Подняв глаза, девушка заметила, что Джис внимательно рассматривает ее. Она слегка улыбнулась ему.

– У меня что, нос испачкан краской?

– Веснушки.

– Так всегда бывает на солнце. Мой папа всегда говорил…… – Она остановилась, широко раскрыв голубые глаза, пораженная. – Дорогой! Мой папа всегда говорил, что летом я похожа на щенка долматина! – Ее лицо расплылось в неудержимой улыбке, глаза подозрительно заблестели. – Мне кажется, я отчетливо слышу, как он говорит это.

Джизус обрадовался не менее ее. Все чаще и чаще проблески воспоминаний проникали через завесу забвения, которая отгораживала Мари от прошлого. Скоро она сможет вспомнить все.

– Твой папа был тебе очень дорог, – предположил он. – Это не первое воспоминание, связанное с ним.

Она кивнула, соглашаясь.

– Ты прав. Если бы только я могла вспомнить его лицо.

– Или его имя. – Джис улыбнулся.

Она решила переменить тему.

– Завтра мы ведем детей на прогулку к реке. Хочешь прийти помочь?

– Завтра мой первый рабочий день.

– На месяц раньше? – Счастливая улыбка появилась на лице Мари. – Вот здорово! Почему?

– Персонала не хватает. И доктор Фогрел подал в отставку.

– Это хорошие новости. – За время работы в центре Мари только дважды сталкивалась с этим коротышкой-психиатром. Этих двух раз было более чем достаточно.

– Это хорошие новости и для госпиталя, хотя я не вижу ничего хорошего для других. Ведь он собирается занять место ведущего психиатра в маленькой частной клинике где-то на Западе. Но он ушел, и доктор Томпсон согласился восстановить меня в должности.

Мари поднялась на цыпочки и чмокнула его в щеку.

– Ты ведь знаешь, как мне это приятно.

– А ты не хочешь доказать это, пожертвовав для меня завтрашним вечерним отдыхом и согласившись поужинать со мной?

Ей понравилось то, как он пригласил ее.

– Может быть, мне следует для подстраховки слегка отдохнуть перед этим?

– Давай договоримся на семь часов, если это тебе удобно. – Он прикоснулся рукой к ее волосам, осторожно отведя локоны со лба, и встал.

Мари взяла на руки одного из ползунков.

– Спасибо, дорогой. Завтра вечером увидимся. – Теперь два малыша, что ползали на полу, поглощали все ее внимание.

Джизус видел, какое наслаждение испытывает она, возясь с ними. В ее обращении с детьми просматривался явный опыт, который не мог быть случайным. Он как-то упомянул об этом обстоятельстве в разговоре с Чаком, но тот только пожал плечами.

– Возможно, она работала в каком-нибудь детском центре до того, как стала проституткой. А может быть, просто у них была большая семья. Мне это мало что может дать, слишком незначительно, чтобы мы могли воспользоваться этой информацией.

Все больше и больше Джизус убеждался в том, что Мари никогда не подрабатывала телом на улицах, и он пытался убедить в этом Чака.

– Ты к ней необъективен, Джис. – Чак произнес это строгим командным тоном. – Я же вижу, как ты на нее смотришь. Однажды утром ты проснешься, и все предстанет перед тобой в реальном свете, и тогда тебе будет очень тяжело.

Чак Лоуч оказался прав. Джизус проснулся однажды утром и при ярком солнечном свете ясно осознал происходящее. Он действительно любит Мари. Это не было слепой страстью или физическим влечением. Это была любовь, которую он не испытывал ни к бывшей жене, ни к какому-либо иному существу на свете. Он окончательно перестал принимать во внимание мнение Чака относительно ее истории, и все же в одном тот оказался прав. Жить дальше, неся в себе это чувство, оказалось на редкость трудно. Ничего не изменилось – только его чувство. Девушка оставалась все той же, а ее загадка неразгаданной.

– Это замечательно. Спасибо, что ты привел меня сюда.

Джизус и Мари сидели за маленьким столиком в ресторане на берегу прекрасного озера, расположенного между Батон-Ружем и Новым Орлеаном. Солнце только что село, и небо было окрашено в золотисто-розовые тона. Чайка пролетела над их головами, а внизу, прямо под ними, троица уток лениво чертила круги по воде.

– Я не смог найти здесь белого оштукатуренного дома и катера с роскошной каютой из твоих воспоминаний. Тебе придется удовольствоваться только водой и случайными лодками, хотя для них, пожалуй, сейчас уже слишком поздно.

Мари протянула руку через столик и пожала ладонь любимого мужчины.

– Неважно, вспомню я что-нибудь или нет, мне очень приятно быть здесь, с тобой.

– Расскажи, как вы сходили с детьми на прогулку к Миссисипи, – попросил Бертон.

Мари стала рассказывать, пытаясь передать ему восторженные детские ощущения, ни на минуту не забывая о том, что ее ладонь лежит под его рукой. С той ночи, месяц назад, когда они почти отдались друг другу, их отношения свелись к торопливым дружеским объятиям и целомудренным поцелуям. Теперь тепло его рук медленно разжигало в ней огонь желания.

– Каждый малыш принес с собой что-то из фруктов или овощей на обед, – рассказывала она. – В результате мы оказались нагруженными спаржей, авокадо, виноградом, персиками, помидорами, перцем, а один карапуз взял себе сахарный тростник. Это был роскошный обед.

Она изредка поглядывала на Джиса, пытаясь решить, стоит ли упомянуть об одном событии, произошедшем во время прогулки. Когда она вела по набережной вереницу детей, другой конец которой замыкала Элен, то, подняв глаза, неожиданно столкнулась взглядом с каким-то мужчиной, который смотрел на нее в упор. Он остановился в дверях одного из баров через дорогу от набережной, выходящей к рынку. Когда они подошли ближе, он отступил в тень, как бы не желая, чтобы его увидели. Пройдя мимо, девушка оглянулась, удивляясь его пристальному вниманию.

Он стоял, прислонившись спиной к стене, надвинув кепку низко на глаза и оставив для обозрения только густую рыжую бороду, покрывавшую почти все лицо. Он казался ничуть не более зловещим, чем любой другой человек, уделявший много времени спиртному. Но Мари внезапно охватил ужас. Ее тело покрылось холодным потом, а ноги стали словно ватные. Ей пришлось проявить неимоверную выдержку, чтобы продолжать идти вперед. Каждый шаг давался с трудом.

Немного спустя она, как во сне, оглянулась снова, чтобы взглянуть на него еще раз. Человек исчез.

Почти целый час после этого она не могла унять сердцебиение и одолеть слабость в ногах. Она пыталась переключиться на детей, развлечь себя их радостным смехом, но холод у нее в груди не исчезал. Только опыт преодоления последствий прежних кошмаров позволил ей наконец вернуться в нормальное состояние.

И теперь Мари колебалась, раздумывая, стоит ли рассказывать Бертону о своих переживаниях. Она вспомнила, как он реагировал, когда за день до бегства из больницы она пыталась убедить его, что тот человек покушался на ее жизнь. Что он подумает сейчас о состоянии ее психики? Джизус держал ее руку в своей и говорил с ней тихим нежным голосом, от которого все внутри у нее трепетало. Если она сейчас не нарушит начинавшую возникать атмосферу интимности сообщением о своем невротическом поведении, вечер может быть многообещающим.