Путь к себе (СИ) - Анна Летняя

Путь семьи проходил к пищевому аппарату не реже пяти раз в сутки. Но я не испытывала судьбу так часто. Мне хватало двух прогулок за едой и одного по нужде. А дети, они нетерпеливые и громкие по своей природе. Они часто просятся пройтись, перекусить, выйти в туалет и в еще с десяток мест, так что я не страдала, выжидая удобный случай. Просто внимательно слушала окружающих и выбирала подходящий момент.

В остальное время я ложилась на полку, закрывалась титановыми шторами и рисовала, используя перчатки и очки.

Массу впечатлений в моей душе вызвала и моя койка. При звучании этого слова, у меня в голове всплывало сразу два образа. Первый был из фильмов моего времени и выглядел как своеобразная кровать с жестким матрасом. А второй образ подкидывал чип, заработав после перенастройки на полную катушку и обучая меня в постоянном режиме. Сейчас койки выглядели как металлические коробы, закрепленные один над другим по три в ряд.

В койку можно было забраться, как в своеобразную полку для книг со сдвижными створками. Спрятаться от всех, плотно пристегнуться ремнями безопасности и заниматься своими делами. Звуки скрадывались, но не пропадали полностью. Выходило подобие уединения в этом муравейнике с необычными существами.

Я боялась их всех разом и по отдельности. Только потому, что слова доктора о оплаченной еде теперь казались мне не бредом, а единственным способом выжить в будущем, я продолжала получать брикеты в вакуумных упаковках. Судя по недовольству детей, вкусными они не являлись, но зато были оплаченными, и по описанию, содержали все необходимые моему телу питательные элементы. Подразделялись они по цветам и делились на восемь типов основных рас. Для людей подходили лишь в серой упаковке. Вот их-то я и утрамбовывала в рюкзак в самый нижний отдел. По размеру брикеты были похожи на шоколадные батончики из двух палочек. Своеобразные спрессованные энергетические «твиксы» отлично складывались в ряд и не выпирали из рюкзака даже тогда, когда их набралось двести штук. Я получала их по два в день, и так сто дней пути.

Выходя на станции, я пошатывалась под общим весом рюкзака. Для моего тела шесть килограмм дополнительного веса — очень много. Хотелось сбросить лишнее, но пришлось первым делом топать на регистрацию к местной службе безопасности, подтверждать прибытие и активировать отчет для завершающей стадии получения гражданства. Не хотелось терять целые сутки без возможности снять жилье и приступить к поискам работы.

Тринадцать часов в очереди показались мне вечностью. Оказалось, что только на нашем корабле прилетело более трех тысяч новых существ, как граждан, так и тех, кто собирался пересесть на другой корабль и отправиться дальше. Но прежде всем прилетевшим было необходимо пройти перепись долетевших. Они заполняли анкеты с опросниками у троих офицеров безопасности, стоя в порядке очереди. Нами же, новыми жителями, занимался один единственный работник.

Дожидались своей очереди окружающие смирно и терпеливо. Первый раз в жизни я была частью толпы, которая сносила лишения молча. Никто не требовал к себе иного отношения, не роптал и не скандалил. Возможно, им уже доводилось быть в очередях и подлиннее текущей. Я же едва стояла на подгибающихся ногах, когда мой чип просканировали и выдали опросник.

— Вы к нам надолго, Алийна Юрьевна Семириади? — безразлично уточнил офицер с острыми ушам и лысым, вытянутым черепом. Его змеиные глаза с вытянутым белым зрачком на фоне черного белка уже не пугали, как в первые дни. — Что из вашего имени первое имя, которое я должен записать основным? И как пометить два оставшихся. Подумайте хорошенько, или позже придется тратить немалые средства за перерегистрацию.

— Мое имя Алина, фамилия или имя рода предков Семириади, а Юрьевна — это дань уважения моему отцу. Его звали Юрий. Если можете, укажите его полностью и с пояснениями, если это допустимо. Я не буду ничего менять.

— Ваш вид так чтит отцов? Приятно это знать, — тонкие губы растянулись в улыбке, а глаза сверкнули на одно мгновение.

— Да, мы почитаем отцов, давших нам жизнь и поделившихся душевным теплом. Но это не означает, что матерей мы любим меньше.

— Занятно. Если хотите, я могу внести и имя вашей матери, установив его либо до, либо сразу после имени отца.

— Если можно, то я буду рада. А я буду Алина Юлия Юрьевна Семириади, — я ухватилась за идею почтить память обоих родителей, если не могу посетить могилы давно ушедших родных.

— Очень благородно с вашей стороны. Полное имя будет скрыто от всех и каждого. Можете называться просто Алийной, — его пальцы запорхали по экрану, внося корректировки. — Ответьте мне на вопрос. Если подобные роли — породившего вас мужчины и того, кто поделился с вами теплом души, исполнили два разных мужчины? Кого вы будете почитать?

— Тогда мы выбираем того, кто по нашему мнению, исполнял роль отца больше и оказываем ему уважение. Но каждый решает для себя сам, распределяя роли по своему усмотрению. Порой имя отца-героя остается с ребенком, даже если он его никогда даже не видел.

— Приятно слышать. Вы к нам надолго?

Поджидая забавный момент, когда он дойдет до даты моего фактического рождения, я следила за реакцией офицера. Пока еще он явно читал одни и те же привычные строки, и никак не мог понять, что же его смущает. Вытянутый зрачок передвигался, но никаких иных реакций не было.

— Да. Планирую прожить тут какое-то время. Возможно, несколько лет, конечно, работая во благо станции.

— А вы…. — видимо, он все-таки понял, что именно не так, и теперь я была уверена, что глаза у него светятся в моменты душевного раздрая. — Кажется, в базе вашего чипа ошибка. Он показывает, что вы родились 1.04.1976 году. Но это же невероятно.

— Нет никакой ошибки. Я, и правда, родилась в эту дату, но по исчислению потерянной звездной системы с одним единственным населенным разумным видом мире, — улыбнувшись доброжелательно, я пожала плечами.

— Вас должны были обеспечить документами с пересчитанной датой нашей системы, — нахмурился он и покачал головой.

— Нет, если на момент подписания оговора я не была мертва. Технически, конечно,