Милые чудовища - Келли Линк

Когда он заходит в телефонную будку, никакого волшебства не обнаруживается. Будка пахнет так кошмарно, будто в ней поселилось какое-то животное. Окна грязные. Он достает из рюкзака украденные книги и кладет их на полочку, с которой кто-то украл телефонный справочник. Потом он ждет. Возможно, Лиса позвонит ему. Но она не звонит. Он чувствует себя одиноким. Он никому не может об этом рассказать. Он чувствует себя идиотом, и все-таки испытывает нечто вроде гордости. Потому что он справился. Он проехал с матерью через всю страну и спас вымышленного персонажа.

— Как там твоя телефонная будка? — говорит мать.

— Прекрасно! — говорит он, и оба умолкают. Лас-Вегас — перед ними, потом — вокруг них, и все освещено, как будто они находятся внутри пинбольного автомата. Деревья выглядят фальшивыми. Будто кто-то слишком усердно читал доктора Сьюса[19] и преисполнился его идей. Люди снуют по тротуарам. Некоторые нормальные на вид. Другие будто сбежали с бала-маскарада в сумасшедшем доме. Джереми надеется, что они попросту выиграли кучу денег, потому-то и выглядят так ошарашенно, так странно. Или, возможно, они вампиры.

— Налево, — говорит он матери, — свернем налево. Посмотри на вампиров на тротуаре. А потом сразу направо.

Четыре раза за поездку мать позволяла ему вести машину: однажды в Юте, дважды в Южной Дакоте и однажды в Пенсильвании. Микроавтобус провонял упаковками от гамбургеров и фальшивым мехом, Джереми привык к запаху, но от этого не легче. У женщины с картины в последнее время появилось выражение боли на лице. Диско-шар лишился нескольких зеркальных осколков, потому что Джереми по утрам стукается об него головой. Джереми с матерью не были в душе уже три дня.

Перед ними свадебная часовня, в конце длинной подъездной дороги. Лиловый электрический свет сияет с вывески, на которой читается «Адские Колокола». Имеется чугунная ограда и двор, полный деревьев, увешанных испанским лишайником. Под деревьями — надгробные плиты и миниатюрные мавзолеи.

— Думаешь, они настоящие? — говорит мать. Ее голос звучит слегка обеспокоенно.

— Харри Ист, умер недавно, — говорит Джереми. — Нет, не думаю.

На дороге катафалк с маленькой табличкой сзади. НЕДАВНО ПОХОРОНИЛИСЬ(зачеркнуто) ПОЖЕНИЛИСЬ. Часовня представляет собой здание в викторианском стиле, с колокольней. Возможно, полной летучих мышей. Или гигантских пауков. Отцу Джереми понравилось бы это место. Мать начинает его ненавидеть.

Кто-то стоит на пороге часовни, перед распахнутой дверью, и смотрит на них. Но когда Джереми с матерью выбираются из машины, он уходит внутрь и захлопывает дверь.

— Смотри, — говорит мать, — похоже, они собираются поставить кипящее масло в микроволновку.

Она решительно звонит. Вместо звонка раздается воронье карканье. Карр, карр, карр. Все огни викторианского дома гаснут. Потом загораются опять. Дверь открывается, и Джереми покрепче хватается за свой рюкзак, на всякий случай.

— Добрый вечер, мадам, молодой человек, — говорит мужчина, а Джереми задирает голову все выше, и выше, и выше. Человеку в дверях приходится согнуться, чтобы выглянуть. Его ладони величиной с тостеры. На ногах — нечто напоминающее переноски для собачек породы чихуахуа. По обеим сторонам из головы торчат по два реалистичного вида гвоздя. На нем зеленый, блином, грим, блестящие зеленые тени для глаз, его ресницы длинны, и густы, и зелены, как искусственный газон.

— Мы не ожидали вас так скоро.

— Мы должны были предварительно позвонить, — говорит мать Джереми, — простите, пожалуйста.

— Отличный костюм, — говорит Джереми.

Франкенштейн мрачно кривит губы.

— Спасибо, — говорит он, — называйте меня, пожалуйста, Мисс Тинг.

— Я Джереми, — говорит Джереми, — а это моя мать.

— Очень приятно, — говорит Мисс Тинг. Он даже подмигивает мрачно. — Но вы, должно быть, шутите. Эта дама слишком молода, чтобы быть вашей матерью.

— Ну что вы, — говорит мать Джереми.

— Бызззтро, вы оба, — пронзительно выкрикивает кто-то откуда-то из глубины «Адских Колоколов», — пока вы зззтоите тут и точите лясссы, черт подкрадываедззза подобно льву и ищщщет зззпоссоб пробрадззза внутрь. Вы так и сссобираетесь зззтоять там и держжжать дверь открытой?

И они входят внутрь.

— Не Джереми ли это Марззз, наконедзз? — говорит голос, — Зземля Марззу, Зземля Марззу. Марзззз, Джереми Марзззз, кто-то зззвонит Джереми Марззу. Она зззвонила три раззза ззза позззледние десссять минут, Джереми Марззззз.

Это Лиса, Джереми уверен. Конечно, это Лиса. Она в телефонной будке. Она получила книги и собирается сказать мне, что я спас то, что должен был спасти. Он идет на жужжащий голос, пока Мисс Тинг с матерью возвращаются к микроавтобусу.

Он идет через комнату, полную искусно драпированной паутины и кривых канделябров с дурацкими свечами. Кто-то за деревянной ширмой играет на органе. Он доходит до конца холла и поднимается по длинной лестнице. На балясинах вырезаны маленькие физиономии. Совы, лисы и уродливые дети. Голос продолжает завывать.

— Аууу, Джереми, наверх по лестниццце, правильно. Теперь прямо, зззаходи! Не туда, сссюда, сссюда! Не обращай внимания на тьму, мы любим тьму, просто ззледи за шагами.

Джереми раскидывает руки. Он нащупывает что-то, раздается щелчок, и книжный шкаф перед ним медленно отъезжает назад. Теперь комната в три раза просторнее, в ней много книжных полок, и на диване сидит девушка в темных очках. В одной руке у нее рупор, в другой — телефон.

— Тебя, Джереми Марзз, — говорит она. Джереми никогда не встречал никого бледнее, а клыки ее столь остры, что она немножко шепелявит. По рупору это звучало зловеще, но теперь всего лишь придает голосу раздражающий оттенок.

Она вручает ему телефон.

— Алло? — говорит он, не спуская глаз с вампирши.

— Джереми! — говорит Элизабет. — Оно идет, идет, идет! Только что началось! Мы все сидим здесь. Все вместе. Что с твоим мобильным? Мы все время звонили.

— Мама забыла его в туристском центре, в Сионе[20] — говорит Джереми.

— Хорошо, значит, вы добрались. Мы поняли из твоего блога, что ты где-то возле Лас-Вегаса. Эми говорит, что у нее чувство, что вы должны прибыть вовремя. Она заставляла нас звонить. Оставайся с нами, Джереми. Мы можем посмотреть эту серию вместе, да? Не вешай трубку.

Карл перехватывает телефон.

— Привет, Микроб, я не получил ни одной открытки, — говорит он, — ты забыл, как пишут или что? Подожди минутку. Кто-то хочет тебе что-то сказать.

Потом он смеется, и смеется, и передает телефон кому-то, кто вообще ничего не говорит.

— Талис? — говорит Джереми.

Может быть, это не Талис. Может быть, опять Элизабет. Он думает о том, что его рот касается уха Элизабет. Или, возможно, уха Талис.

Вампирша на диване уже переключает каналы. Джереми отобрал бы у нее пульт, но это не лучшая идея — отбирать что-то у вампиров. Его мать и Мисс Тинг с картиной поднимаются по лестнице, входят в комнату, и неожиданно комната оказывается полна народу, и кажется, что Карл, и Эми, и Элизабет, и Талис тоже вошли сюда. Его ладонь, сжимающая телефон, вспотела. Мисс Тинг крепко держит картину, как будто та порывается сбежать. Мать Джереми выглядит усталой. Последние три дня она собирает волосы в два длинных пышных хвоста. Она смотрит на Джереми, как если бы они путешествовали назад во времени, вместо того чтобы попросту пересечь страну. Она улыбается Джереми мечтательной изможденной улыбкой. Джереми улыбается в ответ.

— Это «Библиотека?» — говорит Мисс Тинг. — Началась новая серия?

Джереми сидит на диване, рядом с вампиршей, и все еще прижимает телефон к уху. Его рука начинает уставать.

— Я здесь, — говорит он Талис, или Элизабет, или кому-то еще на том конце провода. — Я здесь.

А потом он сидит молча и ждет вместе со всеми, что вампирша найдет нужный канал, и они смогут выяснить, спасена ли Лиса, жива ли она, жива ли до сих пор Лиса.

Волшебный ридикюль

Иногда мы с друзьями ходили в комиссионные магазины. Добирались на электричке до Бостона и шли в «Швейный квартал», это огромный склад подержанных вещей. Одежда на вешалках там подобрана по цвету и от этого смотрится очень красиво.

Как будто залез в платяной шкаф из книжек о Нарнии, но вместо Аслана, Белой Колдуньи и Юстаса-дракона там оказался такой вот мир волшебных одежек: вместо говорящих зверей — боа с перьями, свадебные платья, туфли для боулинга, рубашки с рисунком пейсли,[21] ботинки «Док Мартенс» и прочее. Первыми висят черные платья — все вместе, словно это самая большие в мире похороны под крышей, потом синие — все оттенки синего, какие только можно вообразить, потом — красные и так далее. Розово-красные, оранжево-красные, багрово-красные, светофорно-красные, леденцово-красные. Иногда я закрывала глаза, а Наташа, Натали или Джейк подводили меня к одной из вешалок и совали в ладонь рукав платья или блузки. «Угадай, какого цвета?»