100 великих мореплавателей - Елена Авадяева

"Пробыв в этой гавани с неделю, — записано в журнале Уиллоуби, — и видя, что время года позднее и что погода установилась плохая, с морозами, снегом и градом… мы решили тут зимовать…" Уиллоуби отправил посланцев во всех направлениях, но они не нашли ни людей, ни жилья. А следующей зимой 1554 года русские поморы обнаружили за Нокуевым островом, у Мурманского берега, в устье реки Варзины, два судна: "…стоят на якорях в становищах, а люди на них все мертвы, и товаров на них много" (Двинская летопись). Из найденного на корабле завещания одного из купцов видно, что Хью Уиллоуби и большая часть его спутников были еще живы в январе 1554 года. Позднее погибли все без исключения. На обоих кораблях "умерли, замерзли до смерти" 63 человека. В 1555 году английскому торговому агенту в Москве были переданы "два корабля с прахом сэра Хью Уиллоуби и его спутников, причем было возвращено и спасено много съестных припасов и товаров". Возвращена была также и доставлена в Лондон тетрадь с извлечениями из судового журнала и некоторыми другими документами.

Больше повезло Ченслору. Одинокий корабль Ченслора благополучно добрался до Барде и неделю простоял там, ожидая Уиллоуби, а затем продолжил плавание, проник в Белое море и 24 августа 1553 года вошел в устье Северной Двины. "…Простые люди начали приезжать к кораблю, — пишет спутник Ченслора Климент Адамс. — Они добровольно предлагали новоприезжим гостям съестные припасы…"

Холмогорские власти послали в Москву сообщение о прибытии иностранцев. Но Ченслор, не дождавшись ответа, настоял на том, чтобы его отправили санным путем в Москву, угрожая, что иначе он отплывет от русских берегов. На полпути он встретил гонца, который передал ему царское приглашение. Иван IV с большой пышностью принял королевского «посла» (так назвал себя Ченслор) и обещал покровительство английским купцам, если они начнут торговать с Москвой. Он отпустил Ченслора с почетом, но под охраной.

Когда Ченслор вернулся в Англию, "Общество купцов-предпринимателей" было официально утверждено английским правительством. Кабот стал директором этой "Московитской компании", как ее обычно называли, а Ченслор в 1555 году снова отправился на Русь — на этот раз действительно как королевский посол. С ним прибыли два агента "Московитской компании". Англичане получили от Ивана IV большие торговые и судебные привилегии. Ченслор отплыл в Англию с царским послом Осипом Григорьевичем Непеей, но утонул, когда корабль потерпел крушение у шотландских берегов. Непея спасся и добился в Лондоне таких же торговых льгот, какие англичане получили в Москве.

Джованни де Вераццано

Нью-йоркскую бухту открыл не Гудзон, как часто полагают, а Вераццано.

Джованни де Вераццано был выходцем из Флоренции и родился не то в 1480-м, не то в 1485 году. Он много путешествовал и, в конце концов, поселился во Франции. Есть предположение, что Вераццано и известный французский пират Жан Флорин (Флери), нападавший на торговые суда, курсировавшие между Испанией и ее колониями, одно и то же лицо. В 1523 году Флорин ограбил испанский корабль, везший испанскому императору сокровища, в свою очередь награбленные Кортесом в Мексике.

Если Веррацано и Флорин действительно одно и то же лицо, то это нападение объясняет, где он достал денег, чтобы в следующем году отправить на поиски Китая флот из четырех кораблей. Корабли попали в шторм, получили повреждения и вынуждены были вернуться к берегам Бретани. После починки судов Вераццано на одном из них отправился сперва на остров Мадейра, а затем дальше на запад. Спасаясь от бури, он отклонился к северу от своего курса и попал к берегам Америки около 34° северной широты, то есть между мысом Фэйр и мысом Гаттераса в нынешней Северной Каролине. Вераццано описал низкую песчаную косу, которая отделяла его от материка и за которой снова была видна вода. Он долго не мог найти прохода или места, удобного для причала.

В поисках его он проплыл сперва немного к югу, затем повернул к северу и таким образом достиг устья реки Гудзон. Его описание косы вполне соответствует современной картине побережья Каролины.

Вот что увидели первые европейские мореплаватели, прибывшие туда в 1524 году: "Мы нашли очень приятное место, заключенное между двумя небольшими продолговатыми холмами, обрамлявшими берег большой реки, глубокой около устья… Так как мы стояли на якоре в хорошо защищенном месте, на некотором расстоянии от берега, то не считали нужным рисковать, не изучив входа.

Поэтому мы на маленькой лодке вошли в реку, берега которой оказались густо заселенными. Народ, одетый в разноцветные птичьи перья, весело выбежал на берег, громкими криками выражая свое восхищение и указывая нам, где безопаснее причалить. Мы проплыли по реке около двух миль и увидели, что здесь она образует великолепное озеро окружностью около 13 миль. По озеру плавали индейцы, пересекая его от края до края на шлюпках числом около тридцати. Бесчисленные толпы народа сбегались к берегам, чтобы посмотреть на нас. Внезапно, как это случается при мореплавании, налетела буря со стороны моря, и мы были вынуждены вернуться на корабль, с большим огорчением покинув эту землю, так как она была не только удобна и красива, но, вероятно, имела также большую ценность, ибо все ее холмы указывали на присутствие минералов".

Вераццано прошел дальше к северу, до островов Блок или Мартез Виньярд, зашел в Ньюпорт (в Новой Англии) и достиг берега, густо заросшего лесом. Затем он прошел мимо Ньюфаундленда, который уже посещался бретонскими моряками. Отсюда Вераццано и вернулся во Францию.

Его открытия были потом использованы экспедицией Жака Картье.

Никто не знает, что дальше случилось с Вераццано, если только он не был пиратом Флорином. Профессии первооткрывателя и пирата в те далекие годы тесно переплетались. Ничто не мешало совмещать их. Кроме, разумеется, Закона, который был строг, быстр и неотвратим. Так что если почтенный Вераццано и пират по кличке Флери были одним и тем же лицом, то участь его нам известна — в 1527 году он был пойман испанцами и повешен.

Позже открытые им реку и залив вновь открыл Генри Гудзон, именем которого они и были названы. Впрочем, американцы уже в наши дни постарались восстановить историческую справедливость и назвали именем Вераццано один из крупнейших мостов в мире в Нью-Йорке.

Жак Картье

Жак Картье (1491–1557) родился в северном французском порту Сен-Мало. Его иногда звали Корсаром Картье. Слово «корсар» имело тогда два значения: у испанцев оно значило «пират», а у французов — "матрос каперского судна". О юности его известно мало, однако можно полагать, что кличку свою он получил недаром. Как удачливый капер он платил щедрые комиссионные французской короне и потому был представлен королю Франции Франциску I. Картье поделился с королем своими замыслами испытать счастье в исследованиях Запада; он поставил себе целью найти дорогу в Индию и Китай. В 1534 году король решил наверстать упущения в освоении Америки, куда уже устремились испанцы, португальцы и англичане. Он предоставил Картье обширные полномочия для исследования неизвестных районов Северной Америки.

Когда Картье снаряжал два корабля с шестьюдесятью матросами, путь из Бретани к Ньюфаундленду был уже известен рыбакам. Картье вышел в море в апреле 1534 года. Из-за сплошной массы льдин, сталкивавшихся у мрачных прибрежных утесов, он не мог подойти к берегу Ньюфаундленда. С трудом он вывел свои суда изо льда и, двинувшись вдоль его кромки на север, достиг маленького острова, густо заселенного птицами. Такой случай нельзя было упустить. Моряки занялись охотой, наелись досыта дичи и приготовили несколько бочек солонины. Затем, несмотря на бурное море, они прошли проливом Бель-Иль между Ньюфаундлендом и Лабрадором и встали на якорь в маленькой бухте.

Однажды ночью, спасаясь от непогоды, в бухту вошел большой корабль. Картье послал к нему людей и узнал, что он пришел из Ла-Рошели и ищет места для рыбной ловли. Картье упоминает об этом вскользь, но, тем не менее, этот случай заслуживает внимания, так как доказывает, что уже в то время залив Святого Лаврентия был известен рыбакам.

Добравшись до залива Шалер, Картье очутился в совершенно новых краях. Сначала он вообразил, что нашел дорогу в Индию, и был разочарован, когда мнимый пролив оказался заливом. Его немного утешило то, что открытая им земля была плодородной. Он нашел на ней прекрасные леса, заросли кустарников и дикие злаки.

Вскоре к кораблям подошли девять каноэ с индейцами. "Как только они нас увидели, — пишет Картье, — они испугались и начали грести к берегу, в то же время показывая знаками, что хотели бы заняться меновой торговлей. Они держали в руках малоценные шкурки, такие же, как те, из которых была сшита их одежда… Туземцы пришли в такой восторг от железных вещей и других наших товаров, что променяли всю свою одежду и уехали совершенно голыми…"