Реквием. Книга первая Инициация (СИ) - Рави Ивар

— Никитин Иван Сергеевич, капитан запаса инженерного батальона 33 мотострелковой дивизии 58 армии, южный военный округ. В настоящее время — начальник службы безопасности Окского заповедника, егерь.

Взгляд Сердюкова потеплел, протянув руку, он крепко пожал ладонь деда со словами:

— Рад знакомству! Локшин еще при деле был, когда в запас выходили?

— Сергея Павловича в ГШ забрали еще два года назад, — дед улыбнулся, — это был вопрос на проверку?

— От стройбата ничего не скроешь, — упоминание инженерной роты стройбатом деда напрягло, но он ответил довольно спокойно, — не могу перечить старшему по званию.

— Добре, — полковник оглядел нас внимательным взглядом.

— Подполковник?

— Рад знакомству, — протянув руку, Семенов представился.

— Далековато от Одинцово. А кто у нас герой СВО?

Ашот отвел глаза от пронзительного взгляда.

— Разрешите представиться, гвардии сержант Никитин Олег Дмитриевич. — Мама после замужества фамилию так и не поменяла, оставив свою.

— Где воевал?

— Сумы, Купянск весной 2023, ранение и демобилизация.

— Награды?

— Орден мужества, — это походило на допрос, но полковник не останавливался.

— Купянск, говоришь? Кто у вас там был из старших офицеров, никого не помнишь?

— Помню, товарищ полковник. Генерал-полковник Егоров, а непосредственно на фронте — генерал-майор Нефедов. И вас помню с вашим батальоном ВДВ, мы были расквартированы в Кучеровке, ваш батальон присоединился после взятия Лимана.

— Лейтенант, эти люди пока свободны. Оружие придержи до моих дальнейших распоряжений. Пробей по нашей базе убитых, думаю за ними водились грешки. А ты, сержант, иди за мной, — полковник зашагал к ближайшему дому, по всей видимости, являвшемуся штабом. Так и оказалось — дисциплина здесь была на высоте, чайник уже свистел, а молодая симпатичная девушка с парнем в форме накрывали стол. Ополоснув руки, полковник, не снимая обуви, прошел за стол.

— Давай, мой руки и садись, Олег, нам есть о чем поговорить. Твоих товарищей тоже накормят, но поговорить я хочу именно с тобой.

Я не стал ломаться, ситуация нестандартная, да и старшего по званию надо слушать. На столе появилась отварная картошка, мелко нарезанная селедка, щедро усыпанная колечками лука, пара стопочек и заиндевевшая бутылка водки. Света в доме не было, но горела керосиновая лампа, хотя нужды в ней не было.

— Принимайся за еду, — подавая пример, полковник начал есть. Только я успел проглотить кусок селедки и надкусил картошку, как последовала команда:

— Разливай.

— За боевых товарищей, что остались в земле сырой, — Сердюков опрокинул стопку и принялся за колечки лука. Последовав его примеру, почувствовал, как обожгло горло, едва сдержался, чтобы не закашляться.

— Самогон, градусов шестьдесят, — похвастался полковник, заметив мое состояние, — а ты не особо любитель выпить, как я погляжу.

— Не особо, но за павших не выпить грех, — признался, запивая водой.

— И правильно, еще по одной и хватит, дел еще много.

После второй Сердюков начал разговор. Ситуация в Спасском районе складывалась непростая — район попросту разделился на два лагеря. Сил и средств у полковника хватало только на то, чтобы блокировать Рязань с трех сторон, не пропуская в радиоактивную местность людей. Да контролировать Спасск-Рязанский, поддерживая правопорядок.

— Половина полицейских просто ушла по домам, прихватив табельное оружие, а у меня личного состава меньше роты. Люди не роботы, им надо есть, спать, все направления закрывать не удается. А отребье так и лезет со всех дыр, чуть зазеваешься — и сразу убийство или перестрелки.

Но самое страшное было не в этом — со слов полковника, бывший мэр и начальник полиции попытались вначале подмять под себя городок, но десантники не позволили. Потерпев поражение и потеряв четверых, бывшая власть Спасск-Рязанского перебазировалась через Оку и осела в селе Старая Рязань.

— Мост у них под контролем, мы могли бы его захватить, но твари заминировали, грозятся взорвать. Тогда жители ближних деревень будут отрезаны, пешком-то по льду пройдут, но машины уже лед не держит. Три дня назад один пытался проехать, утонул.

Полковник говорил, я слушал, пытаясь понять, почему он это все мне рассказывает.

— К ним отребье всякое прибивается, устроили там притон — пьянки, бабы, разврат. И оружия у Шершнева немало. А у меня двое дезертировали вчера ночью, они сами родом с Тульской области. Если так пойдет, скоро не с кем будет оборонять город, — Сердюков замолчал. И хотя говорил он спокойно, в голосе присутствовала тревога.

К чему разговор, мне стало понятно — полковник отчаянно нуждался в людях. Возможно именно по этой причине он онесся так лояльно к задержанным с трупами в багажниках, тем более, что все мы оказались по одну сторону с ним. С одной стороны, влившись в его команду, мы бы получали довольно серьезного покровителя, рота ВДВ — это серьезная сила. И я не сомневаюсь, что многие бытовые проблемы нашлось бы кому решать даже без нашего участия. Но было два момента — Денис вряд ли захочет сотрудничать с представителями власти. И второе, главное, мы попадали в эпицентр противостояния и неизвестно, чем все окончится. Не для этого мы перлись в эту даль, чтобы из огня каштаны таскать для господина, пусть даже и боевого полковника. Я примерно так и видел последствия возможной ядерной войны, когда сильные и волевые люди будут прибирать к рукам города и веси, накладывая руки на все, что имеет ценность. И это только первый этап — пройдет год, два, три — людям покажется, что этой власти мало. И начнется междоусобица, когда общины начнут воевать друг с другом. Образуются своего рода анклавы, пока не победит сильнейший и не распространит свою власть. До образования крупного объединения с атрибутикой государственной власти, по моим прогнозам, должно было пройти от пяти до десяти лет.

— Что скажешь, сержант? — голос Сердюкова вырвал меня из размышлений. Вилять и играть в дурачка не было желания. Я точно знал, что предложение меня не устраивает, но и обижать полковника отказом не хотелось.

— Товарищ полковник, я не вправе принять такое решение единолично. С нами еще несколько товарищей, которые могут иметь другую точку зрения, мне надо посоветоваться, хотя я примерно знаю ответ.

— Это называется вежливый отказ. — полковник протянул руку к бутылке, — Так и быть, пусть будет по последней. Жаль, мне люди с боевым опытом в край как нужны, — оставив бутылку, Сердюков поднял стопку:

— Выпьем, чтобы мы никогда не увидели друг друга в перекрестие прицела.

— Одно могу вам пообещать точно, — я взял стопку, пить не хотелось, но отказ мог обидеть собеседника. — К какому бы решению не пришли мои товарищи, против вас мы не будем никогда!

— Будем! — Сердюков выпил и поставил стопку, занюхивая хлебом. Появившийся из ниоткуда лейтенант, что-то прошептавл на ухо полковнику, удовлетворенно кивнувшему на сказанное. Не иначе как трупы в наших машинах уже успели «засветиться» по базе военных. — Спасибо за честность, сержант. Вы и ваши люди свободны. Если возникнут экстренные вопросы на частоте 254.000, позывной «Беркут».

— Спасибо, товарищ полковник, разрешите идти? — по-военному обратился к Сердюкову.

— Иди и береги себя, сынок, мало хороших людей осталось, вскоре сам увидишь и поймешь.

Выйдя на улицу, увидел своих, уминающих кашу из военно-полевой кухни. Кроме них еду принимали солдаты и еще около пяти десятков местных жителей. Уже в машине узнал, что полковник экспроприировал большую часть съестных припасов с местных складов и торговых центров, организовав горячее питание нуждающимся. Жаль, что Денис будет против, с полковником вполне можно было работать.

— О чем говорили? Нам вернули оружие! Нас накормили горячей кашей! — мои спутники обратились ко мне все разом, едва стоило мне приблизиться.

— Предлагал влиться в его команду, я вежливо отказался, — ответил на вопросы товарищей, чувствуя, как сверлит меня взглядом Семенов. Подполковника обидело, что Сердюков проигнорировал его и позвал меня для беседы. Человек не имеет военного опыта, да и боевое братство — не пустой звук, но Семенову этого не понять, нахохлился как воробей под дождем.