Леди полуночи - Тесса Дэр

Кейт сейчас было не до размышлений, как полагается вести себя настоящей леди. Откинувшись на спину, она уставилась в потолок и предалась сладостным воспоминаниям, от которых вмиг напряглись соски под ночной сорочкой. При каждом вдохе полотно рубашки задевало за них, а ей хотелось, чтобы это была не рубашка, а его ладони, чтобы он брал соски в рот, чтобы его тело, тяжелое и сильное, подмяло ее под себя.

Ей хотелось опять увидеть настойчивое желание в его пронзительно-голубых глазах, почувствовать сладкий – сладостный! – вкус его поцелуя.

О, Торн!

Она приподняла муслин и погладила себя вдоль ложбинки между грудями.

А что, если бы он не услышал голос совести там, в церковном дворике?…

Хотя надо быть честной. Учитывая, как не вовремя появилась Ларк, Кейт порадовалась, что Торн сумел остановиться. А вот если бы он сейчас оказался здесь, то останавливаться не пришлось бы.

Кейт расстегнула пуговку на сорочке, потом еще и, закрыв глаза, попыталась вызвать в памяти земляной запах мха и папоротников, сдобренный хорошей порцией мужского аромата – кожи и мускуса. Вслед за этим пришло ощущение царапавшей ей ладонь щетины.

Сунув руку под сорочку, она хотела понять, какие ощущения испытывал он, дотрагиваясь до нее. Какой она ему показалась? И решила: мягкой. И шелковистой. Как теплый атлас. Как изрядно потертые ладошки на ее старых, еще из детства, самых любимых перчатках. И нежно-упругой, как тесто для хлеба, – так и подмывало ущипнуть. А кружок вокруг соска смешно сморщился. Вроде розетки рюша из тугого шелка.

Она покатала сосок между пальцами, пытаясь вспомнить возбуждение и удовольствие, которое овладело ею, когда Торн положил ей ладони на грудь. Представила себе, как он берет сосок в рот и как его порочный и искусный язык ласкает ее.

От этого ей стало хорошо, очень хорошо, но не так, как было. Из опыта предыдущей жизни Кейт вынесла, что, какие сказки себе ни воображай, следует помнить: она одна на белом свете. И если ей захочется вернуть ту дрожь, напряженную и запретную, Торн должен в этом участвовать.

Вздохнув, Кейт вытащила руку из-под сорочки и закинула за голову, и в следующий момент уже корчилась от щекотки. Баджеру приглянулась ее подмышка, понюхав, пес принялся ее вылизывать.

– Фу! – Кейт расхохоталась. – Прекрати, чертенок ты эдакий!

Он сунул свой холодный нос ей в сгиб локтя и засопел. Кейт прикрыла рот ладонью, чтобы не завизжать. Это было мучительно, но весело и сладко.

Как только она перевернулась на бок и укрылась одеялом, щенок срыгнул с кровати и принялся описывать круги на ковре и громко фыркать.

Кейт резко выпрямилась.

О нет! Только не это.

Соскочив с постели и сунув ноги в ночные туфли, она поверх сорочки накинула пеньюар и туго затянула пояс.

– Потерпи, Баджер, миленький. Потерпи еще минутку!

Одной рукой подхватив щенка, а другой – подсвечник, Кейт плечом толкнула дверь спальни и на цыпочках выбежала в коридор. Было уже далеко за полночь, не хотелось никого будить.

Спустившись по лестнице вниз, она открыла скрипучую входную дверь. Холодный ночной воздух охватил ее. Она опустила Баджера на землю и поплотнее укуталась в пеньюар.

– Быстро делай свои дела и возвращайся. Я постою здесь.

Щенок помчался по лужайке перед домом, выбирая местечко, где бы устроиться. Кейт огляделась, и ее внимание привлекло светившееся в «Быке и цветке» окно.

Странно!

Конечно, «Бык и цветок» – таверна. Но здесь деревня и жизнь начиналась с петухами, так что Фосбери всегда закрывал двери в девять, самое позднее – в десять. Кто будет сидеть в заведении за рюмкой в столь поздний час?

Скорее всего, тот, кому мешают спать те же самые мысли, что и ей, пока все остальные леди видят сны.

Это наверняка Торн, а значит, ей просто необходимо его увидеть.

Кейт еще плотнее запахнула пеньюар, стараясь, чтобы вид у нее был как можно скромнее, хотя кругом царила темнота и вряд ли что-то можно было увидеть. Задув свечу и оставив на маленьком столике у входа, она закрыла за собой дверь, спустилась на лужайку и тихо свистнула Баджеру.

Когда пес ткнулся ей в ноги, Кейт сказала:

– Пойдем со мной. Нас ждет приключение.

Холодок побежал у нее по спине, когда она двинулась через темную лужайку, но пес был рядом и это немного успокаивало. Хоть Баджер еще щенок, но спуску не даст.

Кейт добралась до выкрашенной в красный цвет входной двери таверны и взялась за ручку: не заперто.

Затаив дыхание, она прислушалась. Из таверны доносилась музыка, – словно где-то вдалеке играли на фортепиано.

Тихие аккорды унесли ее назад, к первым, покрытым дымкой воспоминаниям. Она снова оказалась в том длинном темном коридоре. Звуки фортепиано доносились непонятно откуда. Может, снизу? В ее воспоминаниях эта музыка передавалась ей через дрожь в ногах. Своды стоп у нее покалывало.

Взгляни на сад в роскошном цветении…

Коридор был тесным и темным. И бесконечным. Но в темноте что-то голубело.

«Будь храброй, моя Кэти».

Кейт неожиданно очнулась от транса и втянула воздух. Ее рука с побелевшими костяшками пальцев так и лежала на дверной ручке.

Подхватив Баджера на руки, она открыла дверь и вошла внутрь, и то, что увидела там, поразило ее до глубины души.

Лорд Дру!

Он сидел за фортепиано и не заметил ее появления.

В слабом свете лампы можно было разглядеть сорочку с открытым воротом и с закатанными рукавами и темные панталоны. В темноте трудно разобрать, что у него на ногах, но Кейт показалось, что он бос.

Он играл при опущенной крышке, демпферная педаль прижата к полу. В результате, с какой бы силой лорд Дру ни атаковал клавиши – а он делал это с пылом и страстью, – инструмент издавал слабые, приглушенные звуки, как музыкальная шкатулка.

Она бы рассмеялась, если бы не боялась быть застигнутой на месте. Наблюдать за влиятельным маркизом, играющим на фортепиано таким вот способом… ну, это немного походило на то, как если бы мясник разделывал тушу перочинным ножом.

Баджер вырвался у нее из рук, и у Кейт перехватило дыхание, когда он застучал по полу своими маленькими когтями.

Руки лорда Дру застыли на клавишах, и он повернулся в ее сторону. Пронзительный взгляд, казалось, буравил тень, которая ее скрывала.

– Кто там? – Голос его был хриплым, усталым, как после трудного дня, на подбородке отросла темная щетина. В первый раз за все время он мало походил на элегантного маркиза, а казался… обычным мужчиной.

– Это всего лишь я, – после паузы тихо сказала Кейт.

– О! – Ему мастерски удалось скрыть потрясение. Он поднялся со скамьи и жестом позвал ее. – Какой сюрприз!

Страшно не хотелось, чтобы маркиз увидел ее в пеньюаре, но это показалось ей не столь большим грехом, чем если бы ее застали за подглядыванием.

– Прошу прощения. Вот пришлось вывести Баджера… на минутку, и увидела здесь свет. Мне стало любопытно, кто в столь поздний час мог засидеться в таверне, но в мои планы не входило мешать вам… – Она покусала губу. – …сражаться врукопашную с фортепиано.

Он улыбнулся, а потом рассмеялся.

Кейт вздохнула с облегчением.

– Я так рада, что вы смеетесь.

– А вы думали, что я всегда угрюм?

– Полной уверенности не было. Подшутить над вами кажется делом рискованным, но я не могла отказать себе в удовольствии. – Она подошла к роялю. – Не знала, что вы играете.

– О да. Мой братец Беннет тоже играет. Или, по крайней мере, играл. Странно, но вот сестры не проявили склонности к такому занятию. Судя по всему, эта характерная черта передается только по мужской линии рода Грамерси. – Он криво усмехнулся. – С нашей стороны семьи.

– Вы не знаете, мой… Саймон Грамерси играл на фортепиано?

– Думаю, да. – Лорд Дру подвинулся на скамье и жестом предложил ей сесть рядом. – Давайте сыграем в четыре руки.

– С превеликим удовольствием.

Кейт выбрала простенькую пьеску, одну из тех, которые все начинающие пианисты играют дуэтом вместе со своими учителями. Она множество раз исполняла в ней вторую – аккомпанирующую партию. Сегодня ей выпала первая – ведущая, а лорд Дру сел на басы.

Как он хорош! Просто великолепен! Уже после первых тактов Кейт оценила насколько. Его длинные тонкие пальцы обладали растяжкой на зависть. Помимо впечатляющего ремесла здесь налицо были незаурядный талант и потрясающая музыкальность. Научить этому его не смог бы ни один преподаватель, даже самый одаренный. До сих пор в уровне мастерства с ней мало кто мог состязаться, и вот такой человек появился.

В первый раз за несколько лет Кейт поняла, что ее превзошли.

И это было изумительно. В дуэте с ним Кейт чувствовала, что и сама играет значительно лучше. Очень скоро она перестала смотреть в ноты и принялась импровизировать. Он подхватил идею, ответив ей необычными, по-новому звучащими аккордами. Тому, кто никогда не занимался музыкой, это трудно понять: играть дуэтом – то же самое что вести диалог. Они реагировали друг на друга, приноравливаясь к темпу и динамике, подхватывали окончания музыкальных фраз, даже успевали шутить.