Николай I Освободитель. Книга 6 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич

Как я и обещал Ермолову, за сие великое деяние он смог получить все, о чем мечтал.

— Это я пока придерживаю Александра Христофоровича. К сожалению, выселить поляков с берегов Вислы так же, как черкес из их гор, не представляется возможным по политическим мотивам, — попытался я объяснить фельдмаршалу задумку. — Поэтому вероятно нам придется допустить непосредственное выступление ребелленов и уже потом бить по ним во всей доступной силой. Тут, впрочем, оптимизм внушают уверения нашего главы Тайной Канцелярии о том, что он держит руку на пульсе и неожиданностей не предвидится.

— Это так, — поморщившись кивнул Бенкендорф. Он не очень любил, когда Службу безопасности называли Тайной Канцелярией. Слишком уж мрачной славой обедала предыдущая спецслужба. — Среди верхушки заговорщиков есть наши люди, пока там речь о непосредственном выступлении даже не идет, все же поляки не дураки: осознают свою слабость и нашу силу. Не совсем дураки, вернее. Они будут ждать подходящего момента.

— Ловушку, значит, решили устроить, — задумчиво пробормотал Ермолов. Я кивнул, — и желаете удостовериться, что это вы охотник, а не наоборот.

— Именно так, Алексей Петрович.

— Понятно… — Ермолов задумчиво потер тщательно бритый подбородок, сделал глоток чаю и принялся рассуждать. — За земли, находящиеся севернее Кавказского хребта я совершенно спокоен. Местных горцев за эти двадцать лет мы отлично выдрессировали, остались только самые понятливые. А вот с Закавказьем уже сложнее, там слишком тесны связи с османами и персами, и далеко не все рады присутствию в тех краях русских полков. С другой стороны, на нашей стороне преимущество в оружии. Казнозарядные винтовки, барабанники в горах часто полезнее даже чем артиллерия. Опять же народ на Линии подбирается все больше боевой, паркетным шаркунам у нас жарковато, хе-хе. Думаю, отобьёмся с Божьей помощью.

Я кивнул, принимая ответ фельдмаршала. Собственно, ничего другого я от него услышать и не ожидал, не тот человек был Ермолов, чтобы драки бояться. Тем более получив буквально намедни от императора все возможные военные награды.

Вообще Кавказский военный округ был в русской армии действительно особенным. Постоянная непрекращающаяся война с горцами, которая то затухала, то опять срывалась в обострение, постоянные набеги банд с территории Турции и Персии, никогда не исчезающая опасность получить двадцать грамм свинца из засады просто за наличие погон на плечах — все это делало полки, квартирующие на этом направлении, наиболее боеспособными во всей армии. По большому счету кроме них никто у нас полноценно и не воевал аж с последней турецкой, учитывая сроки службы, можно сказать, что 90% армии — кроме старших офицеров и прижившихся в армии старослужащих — боевого опыта не имели вовсе. Это с одной стороны нервировало, а с другой — получать этот самый опыт я тоже не слишком рвался.

В общем и в целом в случае начала боевых действий против тех же османов — сценарий Крымской войны все же крепко сидел у меня в подсознании — на Кавказе предполагалось сидеть в основном в обороне. Для этого в Закавказье активно строились укрепленные крепости, куда переводились полки до этого контролировавшие Линию, что стало последние годы не слишком актуально. Ну а замирением — тут это называлось так — черкесов, надобность держать большие силы севернее Хребта и вовсе отпала. Нет, расформировывать крепости — ту же Грозную, например — пока не торопились, но гарнизон там сократили радикально.

Наступать же в глубь Османской территории и вовсе не планировалось. Не усматривал я ровно никакого смысла в захвате гор, населенных недружественными нам народами. Пользы от этого виделось совсем не много, а начинать новую кавказскую войну представлялось излишне хлопотным. И главное — дорогим. Разве что кусок черноморского побережья себе отхватить с Батумом и Трабзоном. И то исключительно для увеличения в будущем курортных возможностей. Россия — страна большая, глядишь в лет через сто пятьдесят потомки скажут спасибо за возможность полежать на пляже в тех краях без необходимости ехать за границу.

Ну и торговые каналы Персии с Европой, большей частью через эти порты идущие, на себя замкнуть тоже небесполезным выглядело. Пущай если хотят оружие в Тегеран продавать вокруг Африки его везут, посмотрим сколько это будет стоить. Мелочь, а приятно.

Что же касается международной обстановки, то она мне не нравилась категорически. Новый император Франции Карл Х едва взойдя на престол оседлал ястребиного конька и начал продавливать риторику пересмотра — хотя казалось бы, больше десяти лет прошло, забыли все уже о них — Мюнхенских соглашений. К этому его толкали внутренние неурядицы. Последние пару лет империю постоянно сотрясали выступления рабочих, которых тихо поддерживала набравшая силу за последние тридцать лет буржуазия, надеясь под шумок получить возможность порулить. При всей, казалось бы, непоколебимости власти императора, на самом деле ситуация складывалась по меньшей мере неоднозначно. Огромное количество сил, особенно заграничных, вкладывали большие средства в раскачивание французской лодки. Нет ничего удивительного, что молодой Карл для консолидации нации начал задвигать тему угрозы со стороны внешних врагов. Враги поименно при этом названы не были, но то, что Россия была в их числе — французы все еще мечтали о реванше за поражение Наполеона в восточном походе — сомневаться не приходилось ни на секунду. Помнится, именно реванш за 1812 год стал одним из поводов для вступления Франции в Крымскую войну, так что тут ничего удивительного не было.

В целом ситуация в Наполеоновской империи напоминала Россию начала 20 века, на первый взгляд сильную, но имеющую кучу не бросающихся в глаза проблем. Только у французов еще и опыт революции успешной был к тому же, что добавляло положению особой пикантности.

Примерно те же проблемы были и у Австрии. Тут правда имелись свои аспекты — борьба именно за политические права и проблема многонациональности — но даже без учета недавней не слишком удачной революции, ситуация была достаточно шаткой. Все шло к тому, что 1848 год мог прийти в европейские страны сильно раньше моей истории.

Еще одной проблемой был Константин. Он вроде бы не чудил последние пару лет, вел себя тихо, не влипал ни в какие скандалы, дело делал исправно, да и у СИБ к великому князю каких-то выраженных претензий не было, но в личном общении он на меня прошедшим летом — во время моей инспекционной поездки по западному военному округу — произвел все равно не самое положительное впечатление.

Прожив почти пятнадцать лет в Варшаве, он видимо стал проникаться польским духом гораздо сильнее чем того требовало его положение — после расформирования генерал-губернаторств за братом осталась должность командира Западного военного округа — и это внушало определенные опасения. Нет, понятно — жена полячка, высший свет в Варшаве в основном имел достаточно выраженный национальный окрас, но ведь и забывать о том, что ты именно русский великий князь, тоже не стоило.

Напряженная обстановка была и Великом Княжестве Финляндском. Начиная с 1832 года на эти территории начали распространяться общеимперские правила призыва в армию, что чухонцам понравилось не слишком сильно. Что еще меньше им понравилось — это то, что по общим правилам финны направлялись служить как можно дальше от родных мест, и при этом практически не имели в войсках карьерных перспектив. Просто потому что русский язык знали плохо, а по новому закону даже получение сержантского звания требовало минимальной грамотности. И понятное дело, что умение писать на шведском или финском тут совсем не ценилось.

Плюс перевод всего образования в империи на русский язык был принят там — как, впрочем, на всех остальных национальных окраинах — без восторга. Открытого бунта финнов я не слишком опасался, во всяком случае, пока обстановка в остальном государстве оставалась стабильной, но случаи тихого саботажа случались в великом княжестве регулярно.

— Афанасий Иванович, что у нас по западным военным округам? — Обратился я к военному министру. — Интересует, как вы понимаете, граница с Австрией в первую очередь.