Кружок любителей чтения - Джули Хаймор

Кейт кивнула и сказала:

— Здравствуйте.

Малькольм — кудрявый блондин, длинное черное пальто, разноцветный шарф ручной вязки — сказал:

— Здравствуйте, — и протянул ей холодную руку. — Рад познакомиться.

Бронуин выглядела слегка смущенной, как будто боялась, что Кейт сейчас скажет: «Погоди-ка, Бронуин, мы все думали, что ты встречаешься с Гидеоном».

— Ты не в библиотеке? — спросила Кейт.

— По четвергам у нас короткий день.

— А-а.

— А твой магазин?

— Там Эд.

— Понятно.

На этом темы для разговора закончились, поэтому Кейт сказала им, что идет в музей, попрощалась и пошла, с ужасом сознавая, что музей находится в противоположной стороне.

— Свежая сплетня, — сказал она Эду, позвонив ему с мобильного телефона. — У Бронуин есть мужчина, и этот мужчина — не Гидеон.

— Да, желтый шезлонг еще у нас, — сказал Эд самым деловым тоном. — Но как раз сейчас один джентльмен собирается купить его.

Мимо с ревом проехал автобус.

— Вы предлагаете семьсот двадцать пять? — спросил он ее.

Еще один автобус.

— Ну, если вы зайдете к нам и… О, извините, мне только что предложили семьсот тридцать. И поскольку другой покупатель уже находится здесь…

Кейт не верила своим ушам. Желтый шезлонг! Он стоял в магазине уже много месяцев. Она прервала звонок, оставив Эда разговаривать с самим собой, потом развернулась и пошла в обратную сторону — к музею.

Пока Кейт зарисовывала вазы, Гидеон сидел в своем кабинете и пытался подобрать цитату для послания Бронуин. После новогодней вечеринки с танцевальным кружком она почти определенно выразила свои желания, а он почти определенно обидел ее своими неуклюжими извинениями и торопливым бегством. И теперь он чувствовал, что было бы неплохо послать ей открытку с несколькими соответствующими случаю словами. Проглядев свой сборник цитат, Гидеон отверг Шекспира, почесал голову, потом вспомнил отрывок из стихотворения Джорджа Херберта[30]:

Любовь пригласила меня войти,Но я, в грехе, как в пыли,Отшатнулся.[31]

Нет, не подходит. Вдруг Бронуин решит, что он и сам «в грехе, как в пыли».

Если бы Пенелопа не была столь прямолинейна, говоря о его недостатках на постельном фронте, он не оказался бы сейчас в такой ситуации. Жуя кончик ручки, он задумался над тем, всегда ли женщины, уходя, говорят своим мужчинам такие вещи, или он действительно настолько безнадежен. Он испытывал к Бронуин очень нежное чувство, и, хотя они не виделись со времени новогодней катастрофы, это чувство усиливалось день ото дня. К тому же ее грудь (до сих пор не виденная) занимала большую часть его мыслей, а ему надо писать статью о Смоллетте. Но он так боится разочаровать ее. Его единственной надеждой было то, что с годами женщины становятся, ну, более жадными в отношении секса и, следовательно, обращают меньше внимания на мужскую способность открывать перед ними прежде недоступные высоты чувственного наслаждения.

Он снова обратился к цитатнику. «Увы, любовь! Для женщин искони/Нет ничего прекрасней и опасней»[32]. Опасней? Хм. И уместны ли стихи распутного Байрона в послании к Бронуин?

Все это слишком утомительно, решил он и достал из портфеля детектив и коробку с приготовленным Кристин обедом.

Когда Кейт вернулась в магазин, мы с Дагги говорили о музыке. Я предполагал, что он интересуется только гаражом, велосипедом или чем-то подобным, но его музыкальные вкусы совпадали с моими, и он был знаком со всеми известными мне альбомами «Пинк Флойда» и «Мадди Уотерс».

— На музыку я трачу все свои карманные деньги, — сказал он мне. — Хорошо, что у меня есть свой плеер. А иначе я бы застрелился, слушая то же, что и моя мама. Типа, знаешь, саундтрек к «Титанику».

— И «Пятьдесят песен о любви, которые вы никогда не хотели слышать»?

— Точно. А отчим еще хуже. У него полное собрание «Айрон Мейден».

— С его внешностью он отлично подошел бы на роль Доктора Кто[33], — сказала Кейт.

— Кто, отчим Дагги?

— Нет, тот мужчина, с которым была Бронуин.

— А, понятно.

Кейт вынула из сумки свои наброски и сказала:

— Займусь-ка я комодом.

— Обещаем не подсматривать, — сказал я, и мы с Дагги покатились со смеху.

Это была пятница, и через плечо Донны Росс посматривал на будильник. Она лежала спиной к нему и без умолку тараторила о поступлении в университет. А он тем временем думал о том, что сегодня вечером ему надо успеть на рейс до Инвернесса.

— Во всяком случае, — говорила она, — быть студентом очень трудно в финансовом смысле. Мои родители оба успешные адвокаты, но свободных денег у них нет.

Донна сделала паузу, ожидая, что он скажет, чтобы она не волновалась и что он поможет ей, но Росс в этот момент сконцентрировался на ее левом бедре: он поглаживал его и прикидывал, не сделать ли второй заход. Она определенно заводила его, эта юная Донна. В последнее время он стал задумываться над тем, как приобщить ее к прелестям секса втроем, но сначала надо было убедиться, что она прочно села на крючок.

— Можно взять студенческий заем.

— И остаться с огромным долгом на руках? Нет уж, спасибо. Ладно, — она глубоко вздохнула, — это не твоя забота.

«Не моя», — согласился про себя Росс. Внизу живота уже происходило недвусмысленное шевеление, но хватит ли ему времени? С головой зарывшись в ее пышные локоны, он нежно покусывал ее плечо. За десять минут он справится.

— Я только что прочитала «Сердце тьмы» Джозефа Конрада, — сказала она. — Ты читал эту книгу?

От неожиданности Росс вздрогнул и вынырнул из ее волос. Какое совпадение!

— Читал, — ответил он, оправившись от удивления. — Несколько раз. Она о мужской ранимости и слабохарактерности. — Он засмеялся и повернул ее к себе лицом. — Но лично мне эти недостатки не свойственны.

Позднее, лежа на спине и закинув руки за голову, он сказал:

— А ты знаешь, я написал роман.

— Не может быть!

— Гм. Многие политики пишут книги. Мой роман вышел в прошлом году.

— Вот это да. О чем она?

— О… политический триллер… взятки, интриги… довольно много секса.

Донна хихикнула.

— Вот так сюрприз!

— Подожди-ка, — сказал он, поднимая ее голову со своей груди и поворачиваясь к прикроватному столику. — Возьми почитать, если хочешь. — Он протянул ей книжку в мягкой обложке.

Донна села. Книга называлась «Сброшенный со счетов», автор Росс Кершоу. На обложке был изображен человек, лежащий лицом вниз рядом с урной для голосования, из его головы текла кровь. Обложка была оформлена в темных, мрачных тонах, только заголовок был кроваво-красного цвета.

— Спасибо.

Росс заправил прядь волос Донны ей за ухо и хохотнул:

— Конечно, тебе моя книга может показаться слишком несерьезной.

10

Мэтью и Зоуи приехали в Котсуолд на машине Мэтью. Они погуляли по очаровательной деревеньке, потом направились в лес. Стояла холодная, но солнечная погода, делавшая привлекательными даже голые деревья и мерзлую землю.

— А потом я одумался, — рассказывал он ей, — бросил свою мечту играть на трубе, нашел приличную работу и купил дом.

— Но ты ведь по-прежнему играешь?

— Конечно. На каких-нибудь мероприятиях время от времени или в пабах. Кстати, завтра я должен был играть в местном кафе. Но я предупредил, что у меня гость и что я вряд ли…

— Нет, что ты, обязательно играй!

— Ты не возражаешь?

— Если ты разрешишь мне пойти вместе с тобой.

— Я очень плохо играю.

— Врунишка.

Он засмеялся и взял ее за руку, и некоторое время они шли молча, при этом каждый старался не думать о вчерашней неловкой попытке заняться любовью. Мэтью был напряжен, а Зоуи дрожала в арктическом холоде его спальни. Позже он встал и принес еще одно одеяло, извинившись за то, что еще не провел центральное отопление, а потом обнял ее и заснул. А она прислушивалась к печальному мычанию коров в далеком хлеву и думала, нет ли в доме мышей.

Лес поредел и закончился, открыв перед ними великолепный пейзаж: в долине ютилась деревенька, из которой они вышли, волнообразные холмы поблескивали на солнце заплатками, оставленными недавним снегопадом. Зоуи повернулась к Мэтью, который все еще держал ее за руку, и вдруг ее охватило неодолимое желание поцеловать его.

— Иди сюда, — сказала она, ведя его снова в глубь леса, прочь от тропинок, в сторону маленькой полянки, спрятавшейся за группой деревьев. Там она сняла с себя большую теплую куртку и положила ее на землю. Оглянувшись по сторонам, Мэтью положил рядом свое пальто.