Мирные дни - Александр Чаковский

В какой-то мере я понимал Лиду, её переживания. Действительно, обидно, когда занимаешься каким-нибудь делом и тебя постигают неудачи. Тогда каждый хоть немного сомневающийся кажется рутинёром, чуть ли не врагом. Неужели эта история может повлиять на наши отношения?

Тем не менее всё это было так. После нашего разговора на эту тему я почувствовал, что отношение ко мне Лиды изменилось. Я знал, чего Лида ждёт от меня, знал, что она хочет признания моей неправоты, но я не чувствовал себя неправым.

Я был в мартеновском цехе и разговаривал с начальником смены. Слева от нас сновала похожая на танк завалочная машина. Хоботом она захватывала мульдкоробку с шихтой и, точно идя на таран, устремлялась в разверстое жерло печи. Хобот исчезал в печи и через минуту возвращался, чтобы опять проделать ту же операцию.

И вдруг раздался негромкий скрежет, и башня, а вместе с ней и хобот остановились в каком-нибудь метре от печи, так и не донеся до неё коробку с шихтой.

Начальник смены, не дослушав меня, бросился к машине.

Произошла очень неприятная вещь: раздробило подшипник, на котором вращается башня, и завалочная машина, таким образом, вышла из строя. Однако самым неприятным было то, что надо было ждать не меньше месяца, пока подшипниковый завод изготовит новый.

Дома я спросил Лиду:

— Слышала, что произошло в мартеновском?

— Это с завалкой-то? — переспросила Лида. — Ну ещё бы!

— Говорят, что теперь мартен выйдет из строя на месяц.

— Очевидно, — неопределённо ответила Лида и, помолчав, добавила: — Ты представляешь себе, как устроен подшипник, на котором вращается башня завалочной машины? Это кольцо диаметром в полметра, а в нём шарикоподшипники. Главное — в кольце. Его надо закалить; обычная закалка займёт массу времени. А мы… мы уже думали в лаборатории, мы бы закалили его в несколько минут.

И, словно решившись, она заговорила со мной так горячо и заинтересованно, как давно уже не говорила:

— Ах, если бы нам доверили закалить кольцо! Ведь это значило бы, что машину завтра же можно будет пустить в ход. Ты подумай, какая разница: недели или минуты! — Она замолчала.

— Но ведь с «лесенкой» вы возились очень долго, — возразил я.

— У нас не было тогда опыта в конструировании индукторов. А теперь есть, — ответила Лида.

И тут я неожиданно для самого себя сказал:

— А что, если поддержать это дело в газете? Дать статью?

— Статью? — воскликнула Лида. — Такая статья есть.

— Уже написана?

— Да. Давно. Мы пытались напечатать её, но не удалось.

— Кто автор? — спросил я.

— Ирина.

Я усмехнулся: эта женщина даже издалека влияет на ход событий…

У меня в голове уже созрел план. Я был уверен, что уломаю нашего редактора и мы тиснем эту статейку.

В тот вечер я чувствовал себя так хорошо, как уже давно не чувствовал. Мне показалось, что настали старые, кажущиеся теперь уже далёкими времена. Невидимая, но ощутимая стена, выросшая между мной и Лидой, точно разрушилась.

На другой день в обеденный перерыв Лида пришла в редакцию и положила мне на стол статью.

Это была очень резко и ясно написанная статья, подписанная Ириной Вахрушевой и инженером Вяльцевым. В ней говорилось о применении на заводе высокочастотной закалки вообще и о том, что из-за боязни некоторого риска администрация завода готова пойти на месячный простой мартена. От имени лаборатории авторы утверждали, что если закалка кольца будет поручена им, то авария может быть ликвидирована на ходу.

— Последняя часть написана Вяльцевым, — разъяснила Лида, — но я знаю, Ирина согласилась бы с каждым словом.

Лида ушла. Я ещё раз перечитал статью. Да, очень резкая статья. Если что-нибудь здесь не соответствует действительности, авторам статьи будет худо. В этом случае, помогая написать такую статью, я оказал бы медвежью услугу Лиде.

Я твёрдо хотел помочь ей, но помочь серьёзно, по-настоящему. Я вспомнил слова Каргина: «Следовало бы разобраться и решить в зависимости от обстоятельств дела».

И я решил пойти к главному металлургу Абросимову, самому крупному на заводе специалисту.

Я знал из разговоров с Лидой, что Абросимов не слишком благосклонен к опытам лаборатории. Но я не боялся услышать самые резкие возражения против статьи до напечатания, чтобы быть во всеоружии.

Заводоуправление только что переехало в новый, недавно отстроенный корпус. До этого оно находилось в здании бывшей заводской поликлиники. Старое помещение заводоуправления было разрушено снарядами.

— А, редакция! — приветствовал Абросимов, когда я вошёл. — А у меня новоселье!

Его кабинет был красив: светлая длинная комната, шкафы с образцами продукции, люстра, тёмно-зелёные шторы.

— Вот какое дело, — обратился я к Абросимову, — к нам в редакцию поступила статья. Мы бы хотели, чтобы вы прочли её и высказали своё мнение.

— Статья? — переспросил Абросимов. — О чём же? — Он уже пробегал листки бумаги, держа их на большом расстоянии от глаз. — Боже мой, — воскликнул Абросимов, страдальчески кривя губы, — опять закалка! Ну, конечно, Вахрушева ниспровергает основы… и Вяльцев! — Он дочитал статью. — Ну, а какое ваше мнение? — спросил вдруг Абросимов меня.

— Я не специалист, — честно признался я, — важнее, что думаете вы.

— Вы посудите сами, — неожиданно весело заговорил Абросимов, — с несчастным цилиндриком лаборатория возилась несколько месяцев, пятнышки не могли вывести. А теперь они хотят закалить кольцо, выдерживающее нагрузку башни завалочной машины. Вы сами-то знаете эту Вахрушеву? — спросил вдруг Абросимов.

— Знаю, — ответил я.

— У неё ещё есть помощница, — продолжал Абросимов, не называя фамилии, но я сразу понял, что он говорит о Лиде, — так вот, одна другой стоит… Вы присядьте, — с неожиданной настойчивостью предложил он, — я вам все сейчас объясню.

Он отодвинул от себя статью, как будто бы она мешала ему говорить.

— Вы подумайте, — продолжал он. — Есть тысяча первоочередных проблем… А работники лаборатории занимаются прожектами…

Внезапно дверь открылась, Каргин шагнул в комнату и, идя к поднявшемуся навстречу ему Абросимову, сказал:

— Я еле нашёл вас на новом месте.

Он увидел меня, поздоровался, затем взял Абросимова под руку, и они, отойдя к окну, стали о чём-то вполголоса разговаривать. Затем Каргин ушёл, кивнув мне на ходу.

Абросимов долго и каким-то странным взглядом смотрел вслед Каргину. Потом он обернулся ко мне, и лицо его тотчас же изменилось.

— Да, так на чём же мы остановились? — спросил Абросимов, подходя к столу.

Его тон из приветливо-дружеского стал холодно-официальным.

— Да, насчёт закалки кольца… Мне кажется, что обычный путь будет более верный и более быстрый. Знаете, что я вам скажу: мне кажется целесообразным напечатать в газете серьезную статью о работе лаборатории. Помочь ей, натолкнуть её на первоочередные проблемы… Может быть, я сам написал бы для вас такую статью.

Зазвонил телефон. Абросимов снял трубку, сказал «иду» и быстрым движением сунул статью в карман.

— Ну вот, так и сделаем. Я не задержу. — И, не дожидаясь моего ответа, Абросимов торопливо вышел.

Я задумался. Этот старый, опытный человек, главный металлург завода, не мог ошибаться.

Решил пока ничего не сообщать редактору, а вечером поговорить о статье с Лидой.

Я уже собирался уходить домой, как вдруг в редакцию вошёл Абросимов. Не замечая меня, он прошёл в редакторский закуток, и я услышал из-за фанерной перегородки голос редактора:

— Ба-а! Начальство! Товарищу Абросимову — наше нижайшее!

— Я к вам в качестве корреспондента, — сказал Абросимов. — Решил заняться на старости лет. К тому же ваш сотрудник мне заказал.

— Какой сотрудник? — спросил редактор.

— Да вот новенький.

— Савин.

— Видимо, да. Я не знаю его фамилия.

Наступила пауза. Редактор читал статью. Потом я услышал его голос:

— Вот спасибо! Руководители завода нас редко балуют статьями. Обязательно дадим, и в завтрашнем же номере.

Через несколько секунд Абросимов вышел от редактора.

— У вас лёгкая рука, — пошутил он, увидя меня. — Никогда не писал сочинений, а сейчас написал. Заходите, всегда рад. — Он кивнул и ушёл.

Я постарался напустить на себя небрежный, незаинтересованный вид и вошёл к редактору.

— Что, принёс статью Абросимов? — спросил я.

— Принёс, — весело прохрипел редактор. — Это ты заказал? Молодец! Как это тебе удалось? Он ведь никогда строчки нам не написал, понимаешь, строчки! А тут лабораторию критикует… Умно написано.

Я вышел в общую комнату и подошёл к машинистке Лизе. Первую страницу она уже перепечатала, остальные лежали тут же на столе. Я стал читать. Это была сильно и хлёстко написанная разгромная статья против лаборатории. Я сразу обратил внимание, что имени Лиды там не упоминается. Зато доставалось Ирине. Абросимов называл её недоучкой, к тому же не желающей учиться. «В лаборатории должны работать люди практического опыта, — писал Абросимов, — умеющие сочетать теорию с повседневной заводской практикой». Это был удар, тяжёлый и непоправимый удар для Ирины, удар «в тыл».