Роден - Бернар Шампиньоль

На боковых стойках портала движение направлено вверх, все фигуры устремляются ввысь, словно они преодолели силу тяжести земли. На створках дверей, наоборот, изображено падение обреченных в бушующее пространство, озаряемое отблесками грозы. Хаотическое нагромождение обнаженных тел, сладострастные женщины, сплетающиеся тела любовников, фавны, сатиры и кентавры — настоящий ад телесных вожделений и неудовлетворенных страстей.

Перекрытие над дверью — возможно, наиболее сложная часть портала. Позади «Мыслителя», сидящего на камне, Роден создает глубокую перспективу, где мечутся в тесноте, прижимаясь друг к другу, обезумевшие грешники. Они выходят за границы плиты, неспособные удержать это смятение. Плита над дверью похожа на вход в пещеру, где хаотично нагромождены обнаженные тела. Их масса как бы пересекает этот прямоугольник: в левом углу они парят в воздухе, а в правом — ударяются о землю.

В этом грандиозном проекте есть один фрагмент, которому Роден отводит привилегированное положение, поместив его отдельно на вершине монумента. Это группа, известная под названием «Три тени». Она состоит из трех копий одной и той же фигуры, поставленных под различными углами, что придает каждой из них собственную индивидуальность. Разве это не наиболее очевидное подтверждение теории профилей, которую так ценит автор? Неискушенный зритель видит трех различных мужчин.

Возвышаясь над лавиной обнаженных грешников, висящих гроздьями, эти тени привносят, наконец, упорядоченность в общую композицию. Они тоже участвуют в спектакле безграничного отчаяния, разворачивающемся под ними. Ноги мужчин сгибаются под непоправимой тяжестью судьбы. Они поддерживают друг друга, их склоненные головы соприкасаются, их объединяют ощущение безысходности и уныние. Тяжесть рока сокрушила эту троицу, чья физическая сила стала теперь иллюзорной. Эти тени покинули землю, и их молчаливое отчаяние еще более страшно, чем все крики ужаса и стенания. Роден еще никогда в своем искусстве не заходил столь далеко в ирреальность, заявляя, что «копирует натуру». В то же время тело обессиленного атлета выполнено с поразительной анатомической точностью, намного большей, чем в «Бронзовом веке». Об этом сам скульптор заявил с присущей ему искренностью: «Я стал делать лучше с тех пор». Великолепно сконструированная группа «Три тени» венчает, словно торжественный гимн скорби, «Врата ада», населенные скопищем человеческих тел, несущих груз страстей и пороков.

Роден, создавший для портала около двухсот фигур, не искал никакой симметрии в их расположении. У него не было заранее продуманного плана их распределения. Кажется, что скульптор предоставил фигурам и группам самим выбирать себе место в этой кишащей массе тел и подчинялся их воле.

Однажды в мастерскую Родена пришел его ученик и друг Антуан Бурдель. Он долгое время работал помощником Родена и всю жизнь восхищался его талантом, несмотря на случавшиеся порой разногласия. Войдя в мастерскую, Бурдель повесил свою шляпу на один из выступов барельефа «Врат ада». Святотатство? Но сколько критики в этом жесте! Роден не сказал ни слова. Он не тронул шляпу… Не послужило ли это приговором его творению? Сколько душевных и физических сил тратил он изо дня в день, создавая эту дверь, которая на самом деле оказалась всего лишь вешалкой! Бурдель и не предполагал, что эта бестактная выходка могла иметь столь плачевные последствия. Роден осознал, что в своей экзальтации он избрал ложный путь. Он получил этот заказ от государства, но упустил из виду его истинное назначение; для него эта работа стала возможностью освободиться от мук, воплотив образы, терзающие его воображение. И он приостановил работу над этим уникальным творением. Бурдель, в отличие от Родена, всегда искал строгую и определенную структурную форму создаваемого им монумента. В частности, он участвовал в разработке архитектоники фасада «Театра Елисейских Полей», создаваемого по проекту Огюста Перре.86 К каждой своей скульптуре Бурдель подходил как конструктор.

Как мог Роден, любивший архитектуру, восхищавшийся сильным и утонченным искусством мастеров Средних веков, как мог этот человек проявить в своих творениях такое незнание принципов конструирования?

Статуи Родена, взятые отдельно, являются шедеврами пропорций, потому что он всегда основывается на знании человеческого тела. Но как только ему нужно создать монумент, избыток его таланта пластика, возможно, мешает ему конструировать. Его шесть граждан Кале — это шесть статуй, независимых друг от друга. Памятник Клоду Лоррену, несмотря на пластические достоинства, тоже неудачен. В какой-то момент у Родена возникла идея объединить некоторые свои произведения с целью создания скульптурных композиций. Так, он объединяет два этюда «Прекрасной Ольмиер», поставив их лицом к лицу у края грота, и называет композицию «Иссякшие источники». Другая нелепая идея — составить вертикальную группу из «Евы», «Размышления» и «Скорчившейся женщины». Он располагает их так, что кажется, будто они, с трудом преодолевая силу тяготения, поднимаются в воздух. Можно было бы привести и другие примеры неудачных проектов, которые особенно обидны, когда речь идет о творце такого масштаба. Особое сожаление вызывает экстравагантный и грандиозный макет «Башни труда», задуманной Роденом как прославление труда. Рабочие, олицетворяющие различные специальности, изображались на барельефе, обвивающем по спирали огромную колонну, окруженную открытой винтовой лестницей. А венчали башню две крупные фигуры, склонившиеся вниз. (Эту группу называют «Благословение»: два крылатых гения благословляют труд.)

Идея создания «Врат ада» была обречена изначально. Она должна была провалиться не потому, что Роден не обладал достаточной мощью, чтобы воплотить в жизнь сюжет такого размаха. Это было оборотной стороной таланта Родена: тема, подсказанная «Божественной комедией» Данте, вызвала в его воображении такое бушующее пламя пожара, какое он не смог обуздать, подчинить себе.

Кто-то дал Родену неудачный совет: представить «Врата ада» в гипсе на большой ретроспективной выставке, которую он организовал в Париже во время Всемирной выставки 1900 года. Молчаливая критика Бурделя не переставала его волновать, он даже убрал скульптуры, выступающие за рамки дверей. Но это не улучшило ситуацию. Напротив, устранение этих фигур только подчеркнуло незавершенность композиции. По свидетельству Жюдит Кладель, зрители восклицали: «Но она еще не закончена!» — на что Роден спокойно отвечал: «А [готические] соборы — разве они завершены?»

Между тем в 1903 году, через 23 года после того, как был сделан заказ, терпение Министерства изящных искусств иссякло. Скульптору было выдано, помимо аванса, 35 тысяч франков на отливку статуй в бронзе. Министерство потребовало представить законченное произведение. Но не могло быть и речи о том, что Роден завершит его. У него пропало желание продолжать работу. Кроме того, напомним, что Родену заказывали дверь, а создаваемый им монумент едва ли походил на дверь. Скульптору удалось добиться компромисса с заказчиком: он вернул аванс и деньги на отливку статуй и оставил у себя свое детище. Министерство изящных искусств было вполне удовлетворено.