Шаровая молния 2 (СИ) - Гор Александр

— Хорошо, — кивнул Сталин. — Остаётся выслушать, как из данной ситуации будут вкручиваться наши военачальники. И ещё я бы хотел, чтобы вы присутствовали на этих штабных учениях.

Заметив растерянность во взгляде Демьянова, Вождь спросил:

— Вас что-то не устраивает в моём предложении?

— Никак нет, товарищ Сталин. Только… мне кажется, что я буду выглядеть среди генералов с множеством звёзд и маршалов белой вороной.

— Ничего, потерпят…

24

Реальная картина расположения немецких войск накануне нападения нацистской Германии на СССР, выложенная им в качестве исходных условий, вызвала волну негодования у советского генералитета.

— Откуда взялись такие фантазии? — возмущался Жуков, прочитав их. — Где это видано, чтобы к началу войны уже была отмобилизована и готова к боям вся армия?

— Мне бы тоже хотелось, товарищ Жуков, чтобы наш возможный противник думал не о том, как разгромить Красную Армию, а о том, чтобы дать нам возможность подготовиться к обороне. К сожалению, такого не будет, поэтому давайте исходить из самых худших для нас условий, — насмешливо глянул на потенциального Маршала Победы Сталин. — А для вас эти условия худшие вдвойне, поскольку фронт, которым вы будете командовать с началом боевых действий, окажется на направлении главного удара.

«За немцев» должен был «играть» Семён Михайлович Будённый при поддержке генштабистов Василевского и Ватутина. Командование советскими фронтами представляли те, кто реально станет ими командовать с началом войны: только-только назначенный руководить Прибалтийским округом Фёдор Исидорович Кузнецов, «хозяин» Белорусского Жуков, командующий Киевским Михаил Николаевич Кирпонос и ныне командующий Московским округом генерал армии Иван Владимирович Тюленев, которого назначат на Южный фронт уже через полгода. Общее командование — за маршалом Тимошенко, а Шапошников выступал в роли арбитра.

Если ознакомление с исходными данными вызвало недовольство, то первые же вводные — ночной массированный авианалёт вкупе с артударами по расположениям погранзастав и пунктов дислокации, а также дезорганизация линий связи и захват стратегических мостов диверсантами — вообще вызвали бурю протестов. Но деваться было некуда, если Сталин и члены Политбюро настаивали именно на таком сценарии. В общем, всё именно так, как началась реальная война.

Никаких отличий от развития реальной ситуации в Прибалтике не произошло. Кузнецов «отступал» на северо-восток, Гот молниеносно захватил Вильнюс и повернул к Минску, оставив фон Лееба самостоятельно двигаться к Риге и Таллину.

Кирпонос тоже, как и было в Реальности, «поплыл». Предпринятые им меры и помощь Ворошилова, возглавляющего парторганизацию Украинской СССР и присутствующего на учениях, позволили немного, в сравнении с известными Демьянову сроками, затянуть Приграничные сражения. Но итог их отличался от истории весьма незначительно.

Тюленев оказался на высоте, сумев решительными ударами сковать румын и не только захватить плацдарм за Дунаем, но и расширить его сверх того, о котором помнил Николай. Тем не менее, Южному фронту со временем пришлось попятиться к Одессе.

Жуков проявил себя более решительным и «подкованным», чем в «другой» истории оказался Павлов. В контрударе против танковой группы Гудериана он применил не только 14-й, но и 13-й механизированный корпус, чем задержал прорыв Второй танковой группы немцев к Минску на целую неделю. А действиями 11-го и 6-го механизированных корпусов сковал немцев в районе практически сходу захваченного немцами Гродно. Чем предотвратил быстрый прорыв к Скиделю, Лунне и Мостам, а также обеспечил отход основных сил 10-й армии к Волковыску.

А вот на севере фронта всё было плачевно. Танки Гота, действуя в оперативной пустоте всё также сходу разгромили лёгкие заслоны под Ошмянами и Молодечно, прорвались восточнее Минска к Борисову. Правда, не к 28, а к 30 июня: своё влияние оказала переброска на север дивизий из-под Минска. Готу даже пришлось на время оставить Борисов, чтобы отразить контрудар 3-й армии вырывающейся из ещё не замкнутого «котла». Но ровно до тех пор, пока не подошли отставшие от него пехотные корпуса немцев.

Частями 10-й армии Жуков ударил во фланг Гудериану в районе Барановичей, сумев перерезать линии снабжения Второй танковой группы и вынудив её временно остановиться. В итоге «Быстроногий Гейнц» вышел к Борисову лишь 5 июля, когда пехотные части северного ударного кулака Группы Армий «Центр» уже вели уличные бои в Минске. Белостокско-Минский «котёл» захлопнулся на неделю позже, а войск, попавших в него, оказалось вдвое меньше, чем о том знал Демьянов.

За это время резервы, присланные Тимошенко, сумели организовать линию обороны по линии Витебск — Орша — Могилёв — Рогачев, в основном, используя в качестве естественного оборонительного рубежа Березину.

На удивление, честно вёл себя «адвокат дьявола», которым выступал Семён Михайлович. Нервничал, матерился вполголоса, но принимал именно оптимальные, с точки зрения противника, решения, время от времени подсказываемые Василевским и Ватутиным.

Игру остановили на дате 15 июля, когда стало ясно, что Приграничное сражение проиграно Красной Армией. Минск захвачен 6 июля, оставлены Рига, Псков, Полоцк, Житомир, немцы ведут бои на подступах к главной базе Балтийского флота Таллину, рвутся к Киеву, Виннице и Кишенёву.

— Плохо мы подготовились к будущей войне, товарищи генералы и маршалы, — сделал вывод посеревший от напряжения Сталин. — Поэтому предлагаю вам собраться снова здесь же 4 января. За это время каждый из вас должен подумать, как сделать так, чтобы в реальной войне, когда она начнётся на схожих условиях, мы не потерпели столь сокрушительного поражения.

— Данные условия излишне жёсткие, — попытался возразить Георгий Константинович.

— Данные условия практически полностью соответствуют тому, что нам готовит Гитлер, уже подписавший план нападения на СССР, — оборвал его Иосиф Виссарионович, и ошарашенные увиденным члены Политбюро следом за ним потянулись на выход.

— Пройдите, пожалуйста, к машине, которую за вами прислали, — негромко сообщил подошедший к Николаю, тоже собравшемуся уходить, один из охранников Сталина.

«Паккард» Генерального секретаря уже умчался, а «эмка», в которой ехали Демьянов и сопровождающий, неторопливо колыхалась по зимним московским улицам, освещённым где фонарями, а где — светом, падающим из окон домов. И только в машине Николай ощутил, насколько он устал, заново переживая ещё не случившиеся в этом мире трагические события. Сейчас бы не на дачу Сталина, а домой. Выпить граммов двести водки и завалиться спать…

Впрочем, вряд ли получится, даже если генсек передумает, и попаданца отвезут домой. Дочка, не так давно научившаяся ходить, наверняка заберётся на руки и не позволит любимому папочке так бесцельно транжирить время. Для неё не существует ни Вождя, которому снова понадобился Демьянов, ни грядущей войны, к коей необходимо подготовить страну, ни каких других взрослых забот. Соображает ли она своей светло-русой головкой что-либо ещё, кроме того, что в кои-то веки отец вернулся со службы ещё до того, как её уложили спать, и к нему можно влезть на руки?

Как ни тянул время водитель «эмки», неторопливо двигаясь к даче, а несколько минут подождать в «приёмной» Николаю пришлось. Судя по гражданскому пальто радом с шинелью генсека, у него кто-то был. Как оказалось, Молотов с раскрасневшимся от эмоций лицом.

— Присаживайтесь, товарищ Демьянов, — указал Вождь на стул, стоящий через стол от председателя Совнаркома. — Сегодняшние штабные игры так впечатлили товарища Молотова, что после того, как я ему поведал о том, кто именно составлял исходные данные для них, он посчитал вас очередным проходимцем, пытающимся оказать влияние на руководителя коммунистической партии. И я не хочу, чтобы вы оставались в долгу. Поэтому расскажите главе нашего правительства, что его ждёт в будущем.