Подмененная - Филиппа Карр

Однажды Дженни вдруг сказала:

— Вижу, вы кого-то ждете, мисс Анжелет.

— Да, Дженни.

Дженни пожала плечами и захихикала. Потом она ткнула себя пальцем в грудь.

— Я тоже, мисс Анжелет. У меня будет маленькая девочка…

— Конечно, Дженни, — сказала мать.

Дженни улыбнулась и пошла к своему дому, напевая на ходу.

Несколько раз приезжал Бенедикт. Мы никогда не знали, в какой момент его ждать. Являлся он неожиданно, омрачая мое настроение, потому что тогда мне казалось, что я опять теряю маму. Он был из тех мужчин, которые словно заполняют собой все пространство. За обеденным столом именно он руководил разговором. Речь шла о текущих событиях партийной жизни и о том, когда ожидаются следующие выборы.

Было такое чувство, что мистер Глад стон и мистер Дизраэли незримо присутствуют за нашим столом.

Во время своих визитов Бенедикт постоянно находился вместе с моей мамой, и я чувствовала себя ненужной.

Однажды я услышала, как он сказал:

— Это тянется слишком долго. Я жалею, что отпустил тебя так далеко.

Она тихо, счастливо рассмеялась и ответила:

— Теперь уже недолго, милый. А потом я вернусь домой с малышом. Это будет просто восхитительно!

Тогда я осознала, что надо радоваться каждому счастливому моменту, потому что их оставалось немного.

Наступил май. В следующем месяце должен был родиться ребенок. Миссис Полгенни была теперь уверена в том, что это произойдет раньше, чем предполагалось вначале.

— Скоро я уже не смогу совершать дальние прогулки, — сказала мама, — Может быть, тебе лучше отказаться от них уже сейчас, — ответила я.

— Я хотела бы еще раз увидеть пруд;

— Не думаю, что тебе удобно сидеть на этих каменных валунах.

— Мне сейчас везде неудобно, Бекка.

— К тому же они могут быть сырыми.

— В такую-то погоду? Уже несколько недель не было дождя. Пойдем.

— Хорошо но, если ты устанешь, мы вернемся.

— Туда я дойду. Мне этого хочется.

— Почему это место так завораживает тебя? Там довольно мрачно, к тому же мне все время кажется, что вокруг таятся какие-то злые силы.

— Возможно, именно потому меня туда и тянет.

— Следовало бы огородить пруд перилами, чтобы избежать несчастных случаев, — сказала я.

— Тогда местность полностью изменилась бы.

— Наверное, это было бы к лучшему.

Она покачала головой.

Придя туда, мы уселись на валуны. Вокруг царила тишина. Немного помолчав, мама сказала:

— Бекка, я хочу поговорить с тобой.

— Да, я слушаю.

— Ты очень дорога мне. Я никогда не забуду день, когда ты родилась.

— На этом золотом руднике…

— Ты совершенно изменила мою жизнь… и это навсегда. Не стоит думать, что сейчас я люблю тебя меньше, чем раньше. Ты же не возражаешь против этого малыша, правда?

— Возражаю? Да я всегда обожала детей.

— Я хочу, чтобы ты полюбила его по-настоящему.

Это очень важно для меня. Меня вдруг осенило, как будто я заглянула в будущее. Есть какие-то свойства у этого места…

— Да, — согласилась я. — Что-то здесь есть. Ты думаешь, что если я ревную тебя… к нему, то могу ревновать и к малышу?

— Я люблю тебя ничуть не меньше оттого, что люблю других.

— Я понимаю.

— Никогда так не думай.

Я покачала головой. Я была слишком взволнована, чтобы что-то говорить.

Мама взяла мою руку и прижала ее к своему животу.

— Ты молода, — проговорила она. — Люди могут сказать, что тебе еще не понять подобных вещей, но я так не считаю. Ты — мое родное дитя, моя частица.

Вот почему мы всегда были близки… до тех пор… ну, ты понимаешь. Отбрось эти мысли, Бекка. Ему твоя любовь нужна не меньше, чем мне. Он чувствует себя оскорбленным, потому что думает, будто ты презираешь его. Ты ощущаешь движение? Это ребенок, Бекка… наш ребенок… твой, мой и его. Обещай мне, что будешь любить его, заботиться о нем, присматривать.

— Конечно, обещаю. Это будет моя сестра… или брат. Конечно, я буду любить его. Обещаю тебе.

Она приложила мою ладонь к тубам и поцеловала ее.

— Спасибо тебе, милое дитя. Ты доставила мне огромную радость.

Еще некоторое время мы сидели, глядя на пруд.

Внезапно мама встала и взяла меня за руку.

— Пойдем, — сказала она. — Ты — мое дорогое дитя всегда помни об этом.

Я постоянно была рядом с ней. Казалось, с моих плеч упало тяжкое бремя. Когда родится ребенок, мы вернемся назад, к моему отчиму. Я попытаюсь избавиться от ненависти к нему. Теперь я сознавала свою вину.

Бенедикт хотел, чтобы я была членом семьи. Он не собирался отвергать меня. Я сама сделала себя отверженной Все изменится, когда родится ребенок.

Мама перестала выходить на улицу. Миссис Полгенни являлась ежедневно и сообщала о своей готовности:

— При первых же признаках я буду здесь.

Часто к ленчу приходил доктор Уилмингхем. Мама была бы рада присоединиться к нам, но она быстро утомлялась.

Патрик ненадолго приехал в Пенкаррон Мэйнор, и мы с ним вместе катались верхом. Это было похоже на старые добрые дни, однако сейчас мне не хотелось надолго покидать Кадор: я хотела побольше времени проводить с мамой.

Как-то во второй половине дня мы с Патриком катались верхом. Когда подъехали к Кадору, Патрик попрощался и направился в Пенкаррон, а я развернула коня к дому. День был облачный, собирался дождь.

По пути я проезжала мимо дома миссис Полгенни. Мы всегда посмеивались над его чопорным видом: выскобленные ступеньки, сверкающие ручки, окна, обрамленные по краям тяжелыми шторами и затянутые кружевными занавесочками, — чтобы прикрыть обитателей дома от греховного окружения, говорили мы.

Миссис Полгенни находилась, видимо, в Западном Полдери. Я слышала, что с утра ее вызывали на роды миссис Пегготи.

Бросив взгляд на окно, я заметила в нем силуэт.

Выходит, миссис Полгенни была дома. Это значило, что Пегготи уже благополучно родила. Силуэт мелькнул только на мгновение, а потом пропал.

Я заколебалась. Бабушка несколько беспокоилась за миссис Пегготи, поскольку рожала та впервые, а было ей уже под сорок лет — не совсем удачный возраст для того, чтобы заводить ребенка. Хорошо бы было узнать, как прошли роды. Я соскочила с седла, привязала лошадь к кусту и, поднявшись на крыльцо, постучала в дверь.

У меня невольно появилась улыбка при мысли о том, что подумает миссис Полгенни, если я спрошу, как прошли роды. От одной из служанок я знала ее мнение о себе: «Из молодых, да ранняя». Это значило, что я знаю больше, чем положено ребенку, и миссис Полгенни кажется, что в Кадоре напрасно смотрят на это сквозь пальцы.

Нужно сказать, я испытывала тайное удовольствие, шокируя ее.

Я стояла и ждала. Никто не выходил. Дом казался вымершим. Но я была уверена в том, что видела ее в окне, во всяком случае, это должна была быть она, потому что Ли находилась у тетушки в Сент-Иве.