Полководцы Великой Победы - Вадим Щукин

Войну встретил в должности командующего 19-й армией, отличился в Смоленском сражении — сам Сталин обратил внимание на его умелые действия. 11 сентября Конев получил приказ о присвоении ему звания «генерал-полковник», а 12-го — о назначении командующим Западным фронтом и скорее всего, если бы получил разрешение на отход, то оставался бы на этом посту и впредь...

Молотов понял, что вопрос исчерпан, и выехал в Москву. А генерал Конев по приказу своего начальника — к Торжку (обстановка там до крайности обострилась) и в течение нескольких дней разгромил прорвавшуюся группировку противника. Жуков убедился в безошибочности своего кадрового выбора, Верховный главнокомандующий сменил гнев на милость, и уже 17 октября Иван Степанович возглавил недавно созданный Калининский фронт.

Гроза, уже вторая за несколько последних месяцев, прошла стороной. Впрочем, о первой генерал Конев не ведал, ибо тучи, сгущавшиеся над его головой, были невидимы.

В те самые дни, когда он сражался под Смоленском, на стол Сталина легла справка от 16 июля 1941 года, подписанная майором госбезопасности Михеевым. Из нее следовало, что генерал Конев является выходцем не из бедной крестьянской семьи, а из весьма зажиточной, его отец — кулак, и факт этот он в своей биографии всячески скрывал. Будучи командиром 57-го особого корпуса в Монгольской народной республике, генерал Конев не только никакого рвения в борьбе с вредителями не проявлял, но всеми мерами препятствовал привлечению к ответственности целого ряда командиров, от младшего лейтенанта Ильина до начальника штаба корпуса Малышева. Более того, именно при его, генерала Конева, прямом попустительстве начальник артиллерии 38-й дивизии, которому грозил арест, сумел бежать на служебной машине за границу в Маньчжурию.

Подобная бумага могла в любой момент превратиться в смертельную пулю, но... Сейчас каждый хороший командир дороже золота, а Конев воюет под Смоленском умело, стойко, показывает высокое мастерство, личную храбрость и безусловную преданность Отечеству. Вот, например, при внезапном появлении вражеских танков занял пустовавшее место наводчика 45-мм пушки, вступил в неравный бой и метким выстрелом подбил один танк. Генерал Еременко видел разрывы снарядов противника вблизи орудия и сообщил в штаб 19-й армии о гибели ее командующего. К счастью, ошибся.

Верховный главнокомандующий не стал давать хода документу. Грозная справка была спрятана. Иван Степанович Конев никогда о ней не узнал...

Попытки врага выйти к Москве с севера были успешно отражены. 5 декабря войска Калининского фронта перешли в наступление и менее чем за месяц отбросили гитлеровцев на 120 километров. Иван Степанович успешно решил сложнейшую задачу военного искусства — ведение наступления на превосходящего в силах и средствах противника, — а также обнаружил «ахиллесову пяту» фашистских войск: как оказалось, они, всегда стремившиеся вести операции на окружение, панически боялись «котлов» и «клещей».

В августе 1942 года Конев был вновь назначен командующим Западным фронтом и проводил операции с целью воспретить переброску войск противника под Сталинград. Задача требовала осторожности, враг по- прежнему держал здесь 30 полнокровных дивизий и при первой благоприятной возможности мог повторить широкое наступление на столицу.

Благодаря умелым действиям войск Западного фронта фашистское командование не посмело использовать в битве на Волге ни одну из действовавших против него частей. Тем не менее доказавший свой талант военачальник был опять отстранен от должности.

Успехи противника на этот раз были неважны — постарались «свои» интриганы. Отношения командующего и члена Военного совета фронта Булганина складывались непросто: последний явно выходил за рамки своих полномочий и даже пытался руководить военными операциями. Иван Степанович счел необходимым пресечь эти поползновения, ибо последствия от вмешательства некомпетентного лица в управление боевыми действиями бывали слишком тяжелыми.

Разговор состоялся серьезный, после чего обиженный член Военного совета разразился потоком клеветнических донесений о своем командующем. В конце концов бумаги и устные доклады свое дело сделали.

Зимой 1943 года Иван Степанович Конев приехал в Москву. На душе было тяжело. Три дня он не выходил из дома, а потом отправился в Генеральный штаб — познакомиться со стратегической обстановкой. Там-то и произошла встреча с командующим Волховским фронтом Мерецковым, прибывшим в Москву для разговора со Сталиным.

— Что ты тут делаешь? — спросил Мерецков.

— Ничего. Я сейчас свободен. Сняли с фронта. — Конев признался, что готов ехать куда угодно, лишь бы сражаться.

Генерал Мерецков обещал напомнить о нем Верховному главнокомандующему и слово свое сдержал. Сталин же, судя по всему, сожалел о случившемся и решил использовать талант полководца на должностях, соответствующих его масштабу.

Летом того же года фельдмаршал фон Манштейн, только что потерпевший жестокое поражение в Курской битве, получил категорический приказ фюрера во что бы то ни стало удержать Харьков. Но командующий Степным фронтом генерал армии Конев, тщательно изучив обстановку, приказал своим войскам охватить город так, чтобы в распоряжении противника остались только одна шоссейная и одна железная дороги — будто по недосмотру советского командования.

Расчет оказался верным. Враг начал поспешно покидать Харьков, а Конев вечером 22 августа отдал приказ на ночной штурм, чтобы предотвратить намеченные фашистами разрушения. К 12 часам следующего дня над городом взвился красный флаг.

Иногда почти окруженному противнику умышленно оставляли единственный путь к отступлению. Прием этот в военном искусстве не нов и называется «золотой мост», но советский полководец довел его до совершенства в эпоху машинных войн. Кроме того, преднамеренно оставленные им пути отхода «золотыми» отнюдь не являлись. Оказавшись в чистом поле, вражеские группировки подвергались ударам авиации, преследовались танковыми и кавалерийскими частями, в результате чего быстро теряли боеспособность. О выполнении задачи генерал Конев хотел доложить Верховному главнокомандующему лично.

— Товарищ Сталин отдыхает, — ответили на кремлевском узле связи.

— Соединяйте. За последствия отвечаю, — потребовал Иван Степанович.

Наконец раздался знакомый усталый, чуть хриплый голос:

— Слушаю.

— Докладываю, товарищ Сталин: войска Степного фронта сегодня освободили город Харьков.

— Поздравляю. Салютовать будем по первому разряду.

Вечером над столицей прогремели 20 залпов из 224 орудий. В самом Харькове прошел торжественный митинг; огромная площадь была заполнена до отказа плакавшими от счастья людьми.