Сафари на черепашку - Дарья Донцова

– Садитесь, – опять предложила девушка.

И тут только я понял: она уступает место МНЕ. В голове завертелся вихрь мыслей: девица сошла с ума! С чего ей взбрело в голову вскакивать при виде молодого мужчины? Или она слепая? Право, неприятная ситуация.

– Устраивайтесь, – продолжала расцветать в улыбке дурочка, – наверное, тяжело стоять в вашем возрасте.

– Спасибо, я пока крепко держусь на ногах, – пробубнил я.

– Старость следует уважать, присаживайтесь.

– Нет нужды.

– Вот мой дедушка вчера пришел домой, – громогласно возвестила юная особа, – и очень переживал. Он ехал с работы, дико устал, а ему пришлось стоять. Вы, похоже, с дедулей одного возраста, поэтому я и решила…

Не желая далее слушать глупышку, я начал пробираться сквозь толпу к двери. Однако сегодня все словно сговорились делать мне «комплименты». Сначала Женя начал рассуждать о моем престарелом возрасте, теперь эта козявка поставила господина Подушкина на одну доску со своим дедушкой. Я что, так плохо выгляжу? Перед глазами было темное стекло двери, я придирчиво изучил свое отражение в нем. Конечно, на двадцатилетнего юнца я не похож, но, с другой стороны, более тридцати пяти мне никак не дать. Хотя, если приглядеться… Под глазами явно проступают мешки, от носа сбегают складки, на лбу заметны морщины.

– Эй, ты выходишь? – толкнула меня сзади толстая баба. – Не спи, мордастый.

– Почему «мордастый»? – возопил я. – Никогда не обладал лишним весом.

– Так это когда было? – квакнула толстуха. – В юности, а сейчас, к могиле ближе, морда шире делается, не от котлет, а от лет!

Высказавшись, бабенка исчезла в толпе, а я пошел в сторону эскалатора, ощущая удручение пополам с досадой. Конечно, я очень хорошо знаю, что дамам следует делать комплименты относительно их внешнего вида, типа: «Вы сегодня великолепны» или «Ваша двухлетняя дочь само очарование. Как, это внучка?! Не может быть».

Я говорю такие слова на автопилоте и всегда считал, что они просто признак хорошего воспитания: и даме известно, сколько ей лет, и мне понятно, что собеседница бабушка, просто мы играем в такую игру: один произносит комплименты, другая изображает, что верит услышанному. Но сейчас я вдруг сообразил: это очень неприятно, когда кто-то вдруг намекает на ваш, увы, уже не юный возраст. И если мужчине начинают в общественном транспорте уступать место молодые особы, это, простите, уже нокаут!

Добравшись до офиса «Гемы», я вошел в центральное здание и сказал охраннику:

– Мария Башлыкова из отдела рекламы заказывала пропуск для господина Подушкина.

Необходимые формальности заняли несколько минут, потом я втиснулся в лифт, вознесся на третий этаж, нашел комнату триста двенадцать, обнаружил в ней милую девушку в безукоризненно белой блузке и спросил:

– Вы Башлыкова?

– Да, – строго ответила Маша.

– Очень приятно, Иван Павлович, разговаривал с вами по телефону, вы заказали мне пропуск.

Мария заулыбалась.

– Садитесь, чай, кофе?

– Нет, нет, можно сразу к делу?

– Пожалуйста, – кивнула Башлыкова, – у нас есть пресс-релиз, вот читайте, все станет ясно.

Я машинально взял рекламный листок.

«Наш новый препарат совершил переворот на рынке средств, которые влияют на состояние кожи. После двухнедельного приема этого средства морщины разглаживаются на 40%, упругость ее повышается на 30%, а также происходит улучшение цвета…»

Я выронил бумажку.

– Извините, очевидно, вышла ошибка, мне не нужно такое лекарство.

Маша вскинула брови.

– Никто и не предлагает вам его покупать. Кстати, вот коробочка, в рекламных целях вы получаете ее бесплатно, берите, попробуйте – и сами убедитесь, как оно действует! Вы из газеты «Ниро»? Или у вас журнал с таким названием?

Я открыл было рот, но Башлыкова не дала мне и слова вымолвить.

– Откровенная реклама нам не требуется, она людей лишь отталкивает, предлагаю сделать интервью. Вы якобы беседовали с продюсером… э… ну неважно с каким, фамилию придумаете. Он подписал контракт с актрисой, а когда увидел ее, прямо обомлел – да она просто старуха. Договор уже не разорвать, поэтому продюсер стал искать выход и обнаружил наш препарат. Престарелая актриса попила средство и превратилась в светлое солнышко. Ну, конечно, надо сделать материал тоньше, элегантней. И, естественно, никаких намеков на неприятность с Оськиной, у нее инсульт случился из-за собственной глупости. Швабра! Мы дали ей препарат на целый курс бесплатно! Ну чего вы сидите с вытаращенными глазами, или про Оськину не слышали?

Я откашлялся: наверное, не стоит пока разубеждать бойкую даму, пусть считает меня журналистом.

– Нет, про Оськину я ничего не знаю.

– Непостижимо, – всплеснула руками Маша, – вы свою газетенку в тайге, что ли, для белых медведей выпускаете? Вся страна об Оськиной шумит, а он ушами клацает!

Я снова закашлялся. Белые медведи не обитают в тайге, а ушами невозможно клацать, в крайнем случае можно попытаться ими пошевелить.

– Галя Оськина, – Маша принялась вводить меня в курс дела, – звезда телесериалов «Ментовская Москва», «Пурга», «Шоферюги»… Ну? Вспомнил?

Я не смотрю телевизор, не потому, что полон снобистского презрения к тому, что там показывают, а из-за отсутствия времени, но на всякий случай кивнул.

– Уже лучше, – захихикала Маша, – Оськина, мягко говоря, толстая. Куча! Жрет много, оттого ее и разносит. Наше начальство решило Оськину в рекламной акции занять, денег ей заплатили немерено, предложили сделать липосакцию и велели на каждом углу рассказывать, что килограммов она лишилась вследствие приема наших таблеток для похудания. Кстати, отличное средство, но оно действует медленно, за год пять-шесть кило сбросите, и это очень хорошо.

– Почему? Лучше сразу от двух десятков килограммов избавиться и забыть о проблеме.

– А вот и нет, – покачала головой Маша, – вам любой врач объяснит, если худеть больше чем на пятьсот граммов в месяц, дело труба, через пару недель килограммчики назад прибегут, да не одни, а вкупе с друзьями – жирнее, чем раньше, станете. Наши таблетки – классное лекарство, но мы торопились, на экраны выходил очередной многосерийный кошмар с Оськиной, лучшего начала для пиар-акции и не придумать, а потом она еще должна была пить другой препарат: от потери веса морщины образуются, а таблетки их устраняют. Чистая правда! Это шикарное средство, наше ноу-хау! В общем, все шло классно, проект был на контроле у самой Араповой! И тут!!!

– Что? – с неподдельным интересом осведомился я. – «Гусиных лапок» стало больше?

– Нет, Оськину разбил инсульт.

– Кошмар!

– Точно! Катастрофа! Такой антипиар, – запричитала Маша, – газеты нас в клочья разорвали. Знаете, кто муж у Оськиной?

– Нет.

– Профессор Загребский, Владилен Карлович, вначале он очень милым показался, но потом раскрылся не с лучшей стороны! Только жену в клинику отволокли, он давай по всему телевизору бегать и кричать: «Это лекарство почти убило Галочку». Вот какой подлец! А мы еще ей и палату, и врачей оплатили. Просто негодяй! При чем здесь наш препарат? Да его Галочка алкоголичка, жаль, мы поздно правду выяснили. И чем дальше в лес, тем толще партизаны! Не успела медицина сообщить, что Оськина инвалид, речь к ней не вернется, в фильмах ей не сниматься, как Загребский… ну прямо слов нет!

– И что он сделал?

– Ворвался в кабинет Араповой… Нет, не могу!

– Ударил ее?

– Хуже!

– Что может быть еще хуже?

– А вот может, – затараторила Маша, – ваще чума! Скрутил он Арапову и попытался ее из окна вышвырнуть. Ясное дело, охрана прискакала и профессору вломила! Так он! Во идиот! Его держат, а он орет: «Убью Марину, сделаю так, что она будет мучиться всю жизнь. Сначала ее сыночка-выродка в Чечню продам, в рабство. Знаю, к кому обратиться надо. Потом ее саму уроют, а дочурку изнасилуют! И денег Арапова лишится, и детей! Всего! Ни копейки не останется!» Ну не сволочь ли! Ладно, проехали. Это я к чему вспомнила – никакой болтовни об Оськиной, только положительные примеры. Напишешь хорошую, правильную статью, пристроишь ее в пару изданий, заплатим тебе по полной и станем сотрудничать, ладушки? Ну, чего молчишь, отличное ведь предложение, любой журналист ухватится!

Я в растерянности стал рыться в сумке, делая вид, будто ищу блокнот. Дело начинает принимать новый оборот, появился профессор, обещавший отомстить Араповой.

– У вас ведь есть координаты Оськиной? Домашний телефон, к примеру? – спросил я.

– Что-то не пойму, – вздернула подбородок Маша. – Вы собираетесь сотрудничать с нами или против нас? Секунду назад я предупредила: никаких упоминаний об Оськиной! Ты чем слушал: ухом или брюхом? – опять перескочила на «ты» девица.

– Очевидно, произошла некая накладка, – заулыбался я, – наверное, я не слишком точно представился: работаю не в газете «Ниро», а в сыскном агентстве с одноименным названием. Вот мой документ.