Мракобой - Дино Динаев

этажки. Раньше он назывался по-другому, никто не знает, как, но первую половину вывески вынесли, и кто-то коряво вывел краской «деревянная», так и повелось.

На двери висела табличка «клозет». Сколько себя помню, она была здесь всегда. Толкнул дверь и вошел.

«Дежурный» базарил с гардеробщицей, отклячив охрененно жирный зад. На звон колокольчика он обернулся. Кликуха у жирного была Палец, не знаю почему, потому что все пальцы у него были на месте.

— Етит твою, Тугрик! Сколько зим! Давно не захаживал! — воскликнул Палец.

У Тушинских меня знали, как Тугрика, мелкого спекулянта и скупщика краденного. Это был мой самый крайний вариант, и теперь время его настало.

— Чего желаете? Красной пыли? Луноход?

— Пожрать и выпить! — интеллигентно сказал я.

— А девочку? Контингент простаивает, бабла нет ни у кого. Мама сказала, без съема шлюх клиентов не кормить!

Мама — это начальница проституток и левая рука Хмурого. Я ее видел. Красивая баба неопределенного возраста, чью красоту сделал господин великий ботекс.

— Шлюху, пожрать и выпить! — согласился я.

— А бабки е?

— Не верить Тугрику западло! Я правильный пацан! — возмутился я.

— Покаж бабки! — настоял Палец.

Это было совершенно «противу правил», но времена на самом деле застойные. Я показал горсть мятых бумажек.

— Тоже атас? — покачал он головой.

Если б он знал, насколько прав. Все мои наличные остались в хосписе, у администратора в сейфе. По всему выходило, в нем его и похоронили. Профессор, сучонок, надо было его давно пристрелить.

Я сдавал в гардеробе куртку, когда из зала выпорхнула Матильда, которая выглядела бы симпатичной, если бы веки не были выкрашены зеленым. Настоящее имя ее было Маша. Если не врала в прошлый раз.

Она прильнула ко мне. Профессионально, всем телом, чтоб я почувствовал ее груди и бедра.

— Говорили, что тебя закрыли! — сказала она приятным грудным голосом.

Не знаю, что такое грудной голос, но когда говорит Маша, не важно что, своим тягучим низким для женщины голосом, это звучит как:

— Возбуждайся! Вставай! Давай!

— Бог миловал! — сказал я.

— А еще говорили тебя завалили!

— Где именно?

— Где завалили или где говорили?

Есть мнение, что, Маша закончила колледж, и говорить она умеет. Или книжек много читает. Среди шлюх это не редкость.

Мы пошли в зал. Я полуобнял Матильду за талию, чуя сквозь шелк ровную без складок кожу. А жизнь то налаживается!

Бар занимал два этажа. Наверх вела деревянная лестница. Там тоже был зал, но я не стал подниматься. Пожалел официанток, им еще весь день бегать. (Также наверху обычно сидели разные упыри, любители набить морду такой мелочи как я. А я и был мелочевка. Неудачливый барыга. Вшивота, как сказал бы генерал Мельник).

К нам подошла официантка с бейджиком «Наташа», но это ничего не значило. В баре все поголовно были Наташами.

— Здорово, Тугрик! — сказала Наташа. — Решил посетить наше болотце? Говорят, ты в центре тусуешься!

Я был на грани провала.

— Нам покушать и выпить! — сказал я. — Только чтоб я отсюда без трусов не ушел!

— Хотелось бы посмотреть! — ухмыльнулась Наташа.

Я не помнил, трахал я ее или нет.

— О чем ты думаешь? — поинтересовалась Маша.

— Секс, алкоголь, наркотики!

— Дурак!

Когда дама произносит «дурак», это комплимент.

Наташа сразу принесла выпить. Открыла при нас бутылку бренди, разлила по бокалам.

— Что-то случилось? — спросила Маша.

— С чего ты взяла?

— Ты выпил 3 бокала даже не чокаясь!

— Просто хотел пить! — зло сказал я.

— Ради бога! — она подняла ладошки, влажные от крема. — У нас за лишние вопросы сразу язык отрежут!

— Вот именно! — буркнул я.

Наташа принесла две шашлычные тарелки. Я посмотрел на аппетитные куски шашлыка из свиной шейки, кетчуп в соуснице, зелень, огурцы-помидоры.

И понял, что не смогу проглотить ни кусочка.

Кипеж по-тушински.

По времени выходило, что люди Кента уже доехали до Сандры, захватили девушку и спусти в находящийся рядом подвал «Дохлой лошади». А потом пришел Профессор…

Самое плохое не в том, что девушку захватили, а в том, что я постоянно об этом думал. Не мог выкинуть из головы.

Сандра с ее милым детским хмыканьем и взглядом из-под челочки, полным ужаса. Профессор в очках отца-иезуита ходит вокруг, с вожделением изучая роскошное женское тело. Здесь есть где разгуляться и работы будет много.

Как-то я присутствовал на экзекуции, когда один из пацанов проштрафился.

— Тебя зачем посылали? — спросил тогда Профессор скрежетнувшим голосом, от которого кровь застыла в жилах, и все рады были, что вопрос адресован не им.

Кому угодно, только не мне.

— Сволочь я! — признался я.

— Не хилое признание! — Маша озадаченно посмотрела на пустой пузырь.

— Ничего ты не понимаешь! — повысил я голос.

От дверей озабоченно посматривал Палец.

А плевать!

— Я могу здесь всех положить! — сообщил я Маше.

— Ты мой герой, Тугрик! — сказала она.

— Ты мне не веришь! — напирал я. — Тогда слушай! Я мог их там всех положить! Мне нельзя!

— Развоевался! — усмехнулась она.

Тон мне ее отчаянно не понравился.

— Заткнись! — крикнул я и двинул… нет не по лицу, а по столу.

Бутылка покатилась и разбилась.

— Там люди гибнут!

— А я тут при чем? — воскликнула Маша.

— Все вы одним миром мазаны! — вопил я.

Палец бежал ко мне через зал. Он даже не стал доставать дубинку, обмотанную скотчем. Зачем, когда имеешь дело с мелким жуликом с погонялом Тугрик.

В этот момент до меня дошла вся неправильность мира. Я, майор МГБ, резидент-оперативник, генно модифицированный и наученный убивать жуткими костоломными приемчиками, не имею права применить ни один из них.

Не имею права спасти понравившуюся и доверившуюся мне женщину. Да какой там спасти кого-то там. Сам себе не защитник.

Палец подбежал и без паузы врезал. Я закрыл глаза. Кулак угодил мне в скулу. В результате полученной кинетической энергии ноги оторвались от пола, я полетел спиной вперед, попал на соседний стол и повалился вместе с ним.

Первой реакцией тренированного тела было разом оказаться на ногах и поставить блок, чтобы рассвирепевший охранник не размазал меня окончательно, но я подавил первый позыв и остался лежать.

Палец подбежал и плотно ударил ногой по ребрам. Ощущение было такое, словно ударили бревном. Армированные кости выдержали, но перед глазами заплясали шаровые молнии от боли.

Я завыл и пополз прочь. Палец схватил сломанный стол и обрушил мне на голову. Я позволил сознанию выключиться и больше уже никуда не полз.

Рай на свалке.

Я не должен был умереть. Государство вложило в своего оперативного резидента слишком большие деньги, чтобы он мог так легко окончить свой бренный путь. Нет, он должен был