Дальнейшие похождения царевича Нараваханадатты - Сомадева

Из-за этого началась между царевичами схватка, и сбежались отовсюду их слуги с мечами в руках, и Самарабхата бросил коня и со всеми своими слугами, побитыми яростной рукой Бхимабхаты, в страхе пустился наутек. Догнал его Шанкхадатта, переполненный гневом, схватил за волосы и готов был уже убить, но догнал их Бхимабхата и предотвратил убийство: «Пусть живет пока — не то батюшке будет печаль!» Отпустил Шанкхадатта Самарабхату, и тот, покрытый ранами и весь в крови, прибежал к отцу.

Не успел еще Бхимабхата отвести своего коня, как пришел к нему какой-то брахман и, отведя в уединенное место, стал говорить: «Вот что сообщают тебе матушка твоя Манорама, пурохита Яджухсвамин и Сумати, министр твоего отца: «Знаешь ты, сынок, как отец против тебя настроен и даже считает врагом. Поэтому, если защищаешь ты себя, дхарму и славу, если думаешь ты о будущем, если считаешь, что мы тебе добра желаем, то, как только зайдет солнце, постарайся скрыться незамеченным, а как выберешься отсюда, то немедля ступай в дом отца твоей матери». Так они велели мне передать тебе это, и еще прими из моей руки посланную ими сумку, наполненную драгоценными камнями и золотыми монетами». И тогда Бхимабхата согласился и сказал: «Так тому и быть!» — и принял из рук брахмана сумку, полную драгоценных камней и золотых монет, и передал матери и друзьям подобающее послание. Отпустив брахмана, Бхимабхата, с мечом в руке, вскочил на коня, и на другого коня вскочил Шанкхадатта, и отправились они вдвоем в путь.

Долго скакали в ночной тьме царевич и его друг и наконец добрались до густых зарослей тростника. Стали они пробираться через него. Но шорохом и хрустом стеблей тростника под копытами коней были разбужены лев и львица со львятами, и набросились на коней, и распороли когтями своими их брюха, и задрали коней. В тот же миг царевич со своим другом мечами изрубили тех львов на части, а когда посмотрели они на коней, то увидели, что все кончено, ибо кишки у тех вывалились на землю. Загоревал при виде этого Бхимабхата и обратился к Шанкхадатте: «С великими усилиями, друг мой, спаслись мы от злобного родича, но, скажи, ценой каких усилий можем спастись от судьбы, настигшей нас здесь и не пощадившей коней?! Тот самый конь, из-за которого пришлось мне покинуть родину, погиб. Как же мы пешие проберемся ночью через эти заросли?»

Возразил ему на это Шанкхадатта: «Что ж нового в том, что злая судьба одолевает мужество? Победить ее можно только стойкостью — ничего не может она сделать стойкому, так же как и ветер — горе! Так оседлаем же коней стойкости— и в путь!» И отправился Бхимабхата с Шанкхадаттой снова в дорогу, и, пока они, круша ногами тростник, мало-помалу продвигались сквозь пего, ночь истощилась, и рассвело, и взошел светильник мира, разогнавший мрак ночи, и пчелы загудели над лотосами, и сквозь сладостное гудение пчел словно слышались голоса цветов, которые, будто раскрыв под солнцем лица, смотрели друг на друга и шептали: «Какое счастье, что кончились эти ужасные заросли, полные львов и других хищных зверей!»

Долго ли, коротко ли, а вышли они на песчаный берег Ганги, дочери Джахну[118], усеянный хижинами отшельников, и Бхимабхата омылся в ее прохладных и сладостных водах, словно напоенных амритой лучей полумесяца, с которым соприкоснулась она, ниспадая на голову Шарвы[119], и напился, и отдохнул, а затем подкрепился мясом газели, которое принес Шанкхадатта, купивший его у какого-то встреченного на дороге охотника. Видя, что полноводна Ганга, и невозможно через нее переправиться, и вскидывает она непрестанно волны-руки, словно предостерегая его, стал он бродить по берегу и увидел в безлюдном месте юного брахмана, сидевшего в хижине и погрузившегося в молитвы. Приблизился к нему Бхимабхата и спросил: «Кто ты и что делаешь в этом безлюдье?» А тот на это ответил ему: «Я — сын дваждырожденного, имя мое Нилакантха, и родом я из Варанаси. Мой отец, а имя его было Шрикантха, совершил надо мной все полагающиеся обряды и отправил меня к наставнику учиться, а когда кончилось учение мое, вернулся я домой, и случилось так, что все мои родные умерли. Остался я и нищ, и гол, и некому было обо мне позаботиться, и было мне невозможно стать в доме хозяином. В отчаянии я пришел сюда и стал предаваться подвигам, и тогда явилась мне во сне божественная Ганга, дала плоды и молвила: «Ешь эти плоды и оставайся здесь, пока не достигнешь желаемого». Проснулся я при этих словах и, когда ночь была уже на исходе, пошел и омылся, и волны Ганги вынесли к ногам моим плоды. Отнес я их к себе в хижину и съел, и вкус их был подобен амрите. Вот с той поры живу я здесь, и каждый день приносят мне волны такие же плоды».

После того как юный брахман закончил свой рассказ, Бхимабхата сказал Шанкхадатте: «Дам я этому добродетельному денег, чтобы мог он стать домохозяином!» Тот одобрил достойную речь, а царевич дал юному брахману сумку с деньгами, полученную от матери. И правда, что за смысл в величии тех, кто богат и доблестью, и сокровищами, если, слыша о беде другого, не истратят они ни доблести, ни богатства, чтобы помочь ему?!

Оказав таким образом брахману помощь, стал Бхимабхата искать способ переправиться через реку, а когда не нашел, то, связав меч и украшения свои, положил их на голову и вошел вместе с Шанкхадаттой в реку, чтобы переплыть ее. На середине реки ударом волны отбросило его от друга, но кое-как вынесли волны Бхимабхату на берег. Выйдя на сушу, не нашел он Шанкхадатту и стал бегать по берегу, разыскивая того, пока не зашло солнце. В отчаянии, убитый горем, он рыдал, восклицая: «О друг мой!» И когда спустилась ночь, собрался утопиться в Ганге: «Похитила ты, божественная Джахнави, друга, саму мою жизнь! Возьми ты теперь мое пустое тело!»

И при этих словах хотел он уже броситься в воды Ганги, как вдруг явилась перед ним из вод она сама и, обрадованная его решимостью, произнесла: «Не торопись, сын мой, жив твой друг, и пройдет немного времени, как встретишься ты с ним, а сейчас прими волшебное заклинание, которое называется «пратиломанулома». Человек, который прочтет анулому, будет невидим для других, а тот, кто произнесет пратилому, может принимать по желанию любой облик. Такой силой обладает это заклинание, состоящее всего лишь из семи слогов, что благодаря ему будешь ты править всей землей». Сообщила она Бхимабхате заклинание и исчезла. А он, избавленный от смерти и словно заново родившийся, обрадовался и тому, что снова сможет найти друга, и всему прочему и, жаждущий встретиться с другом, в нетерпении, как цветок лотоса, стал ожидать, когда минует ночь, и, как только рассвело, снова отправился на поиски.

Один-одинешенек, скитаясь повсюду в поисках Шанкхадатты, дошел он однажды до страны Лата, где хоть касты и не смешивались, а народ жил интересно и весело. Была та страна приютом искусств, не ведала она даже и самого слова «прегрешение». Ходил он по ее столице, дивился на дома горожан и на храмы, пока не дошел до одного игорного дома. Вошел он и увидал там множество игроков, занятых игрой в кости, — у многих из них лишь стыд был прикрыт обрывками тряпок, но члены тела были и нежны, и округлы и не свидетельствовали об отказе от наслаждений, и это указывало, что все они высокого происхождения, потому что обратились к искусству игры в кости ради достижения богатства. Потолковав с ними, начал и Бхимабхата играть, и хоть они и замышляли: «Вот мы сейчас его со всеми украшениями и слопаем!», но обыграл он их в кости и забрал у плутов все, что они только у других выиграли. Собрались было обыгранные игроки разойтись по домам, но остановил их Бхимабхата, загородив рукой двери, и обратился к ним: «Куда вы уходите? Возьмите все это богатство — зачем мне оно? Следует раздать его друзьям, но разве вы не друзья мне? Откуда взять мне таких дорогих друзей, как вы?» Но хоть он и уговаривал их, они из стыда не брали у него выигранного.

И сказал тогда один игрок по имени Акшакшапанака: «Выиграно — унесено! Вот что значат сами слова «игра в кости». Но если по своей воле он, будучи нашим другом, раздает выигранное, так почему бы нам не взять?» На это другие игроки отвечали: «Если вечно он с нами будет дружить, то почему бы не согласиться нам принять от него деньги?» И он на это согласился, ибо увидел, что это достойные мужи, и решил вести с ними дружбу. Раздал им деньги Бхимабхата и по их просьбе пошел с ними и с их близкими в сад, и там угощались они принесенными с собой яствами и винами и всячески веселились.

Спросили у него Акшакшапанака и прочие о его роде, имени и о всем том, что с ним приключилось, и он ответил на их расспросы, а потом и сам их о том же стал расспрашивать. Тогда-то поведал ему Акшакшапанака о своей судьбе:

«Жил в городе Хастинапуре богатый брахман Шивадатта, а у него был сын Васудатта — это я. В детстве научился я владеть оружием, изучил веды, а затем отец устроил мою свадьбу с девушкой из достойной и равной нам семьи. А мать моя была злая, несговорчивая и жестокая, и из-за этого измученный ею отец, увидев меня женатым, однажды тайком покинул свой дом. Перепугался я, заметив это, и послал жену свою узнать, каково у матушки на сердце, а жена моя хоть и не хотела идти, но все-таки пошла. А матушка, всегда готовая к ссорам, ей не обрадовалась и поняла ее молчание как презрение, жалобные всхлипывания как притворство, попытки объяснений за попытки возражений. Разве может кто-нибудь заставить огонь перестать жечь?! Брань и побои свекрови так огорчили мою жену, что ушла она из дому, а куда — не знаю.