Свидетели живут недолго - Наталья Александрова

Он пер к своей цели, как танк «тридцатьчетверка» 1942 года выпуска: тяжело, со скрипом переваливаясь на гусеницах, но упорно и без остановок. Марьяна и опомниться не успела, как они оказались в спальне, ну не кричать же ей было! Так первый раз в жизни она изменила мужу в супружеской постели. Не хватало еще, чтобы соседи его видели! Когда он наконец ушел, она не знала, сердиться ей или смеяться: ай да старичок! Она позвонила своему Итальянцу и доложила о результатах, но сказала, что Богданов теперь от нее не отстанет и ей нужно место, где с ним встречаться. Итальянец обещал все уладить.

Через несколько дней вернулся муж, злой, простуженный, жалеющий себя. Марьяна встретила его, тихонько посмеиваясь про себя, но внешне всполошилась, бросилась его жалеть и лечить. После того как Леонид Петрович вышел на работу, он стал еще более мрачным и озабоченным. Марьяна пыталась узнать у него, в чем дело, но он молчал. Когда она заводила речь о поездке в Италию, он тоже отмалчивался, но видно было, что поездке он не рад. От своего Итальянца Марьяна знала, что подготовка к операции по обмену российского товара на иностранные деньги идет полным ходом и на ее мужа в главке давят, его готовят в курьеры. Итальянец торопил Марьяну с Богдановым: нужно было скорее сажать его на крючок, чтобы подстраховаться на всякий случай, и они вместе с Марьяной разработали смелый план.

Виктор Викторович Богданов очень увлекся Марьяной, готов был на любые безумства, но человек он был если не честный, то опытный и осторожный, до денег нежадный, больше любил спокойную жизнь, чем риск. Итальянский знакомый Марьяны дал ей ключи от дачи на 47-м километре Выборгского шоссе, дом был большой, каменный, стоял немного на отшибе, да и во всем поселке по такому времени – а была поздняя осень – почти никто не жил. Марьяна сказала Богданову, что дача принадлежит ее подруге, была там с ним пару раз, причем ездили на его машине, чтобы он хорошо запомнил дорогу. А потом Синицкий уехал в Италию, первый раз действительно по делам института. Марьяна уже знала от своего Итальянца, что интересующая их операция была запланирована на вторую его поездку, примерно недели через три. Богданов порывался закатиться к Марьяне домой чуть ли не с ночевкой, но она отказалась категорически, мотивируя свой отказ пристальным вниманием соседей. Они условились провести полдня и ночь на даче, а уехать оттуда только утром, прямо на работу. Однако днем Марьяна позвонила Богданову на работу и сказала, что немного задержится, чтобы он ехал на дачу, включил там отопление и ждал ее, а она приедет на своей машине чуть позже. Он с неудовольствием согласился.

Виктор Викторович подъехал к даче еще засветло. Он поставил машину во двор, запер ворота, стал шарить по карманам, ища ключи, и вдруг заметил, что входная дверь открыта.

«Обокрали! – пронеслось у него в голове. – Вот попал-то я. Теперь с милицией разбираться, а я даже не знаю, как хозяев зовут. Спросят, откуда у меня ключи, все раскроется – ужас!»

На крыльце показалась симпатичная молодая женщина.

– Здравствуйте! А вы, наверное, гость моей подруги? Я Анджела, хозяйка дачи. Проходите, пожалуйста, я в курсе.

Богданов растерялся.

– Простите меня, а Марьяна говорила, что вы в отъезде. Неудобно как-то, может, я лучше поеду?

– Что вы, что вы! Я с Марьяной только что говорила. – Она показала мобильный телефон. – Она скоро подъедет, а мы пока посидим, кофе выпьем. Вы не беспокойтесь, дом большой, я вам мешать не буду. Меня друзья подвезли, они через два часа назад поедут, меня обратно захватят.

Богданов повеселел. Если она через два часа уберется, то они еще успеют с Марьяной весело время провести. Они прошли в просторную кухню, было тепло, дом отапливался с помощью электричества. Анджела, приветливо улыбаясь Богданову, сварила кофе, поставила на стол печенье, налила в рюмочки какой-то заморский ликер, сказала, что муж привез из Франции. Она включила музыку и двигалась по кухне, пританцовывая, при этом соблазнительно покачивала бедрами. Виктор Викторович выпил рюмочку ликера, потом Анджела смеясь заставила его выпить еще одну. На кухне было уютно, перед ним прохаживалась, зазывно блестя глазами, молодая женщина, помоложе Марьяны, хотя и не такая красивая. Виктор Викторович расслабился и разомлел, снял пиджак, развязал галстук. Где-то в глубине души мелькнула было мысль, что скоро приедет Марьяна и, застав его в такой интимной обстановке вдвоем с молодой бабенкой, может быть недовольна, но он отогнал от себя эту мысль, ведь это же Марьянина подруга, все в порядке. Анджела между тем смеясь наклонилась к нему, потянула к себе, приглашая потанцевать, он поднялся, она прижалась к нему всем телом, он обнял крепче, принимая ее игру, она тихонько отступала в угол кухни, он даже не успел ее поцеловать, как вдруг музыка кончилась, она резко оттолкнула его, вскричала:

– Что вы делаете?

Виктор Викторович растерялся, пробормотал какие-то извинения, она от этого еще больше разозлилась и пошла на него, повторяя в ярости:

– Да как же ты посмел, старая свинья?

На «свинью» он обиделся, и когда она подошла к нему вплотную, чтобы вцепиться ему в лицо, он успел схватить ее за руки и сжать так, что она побледнела, потом взвизгнула что-то совсем уж неприличное и ударила его коленом в пах. От неожиданной резкой боли он выпустил ее руки и оттолкнул ее совсем не сильно, у него просто не было сил, дыхание перехватило от боли. Он схватился за пораженное место, согнулся пополам и замычал, а когда немного опомнился и посмотрел по сторонам, то с ужасом увидел, что Анджела полусидит с закрытыми глазами, прислонившись к холодильнику, а от ручки холодильника к полу на белоснежной дверце пролегла красная полоса. Он застыл на месте, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, и в это время на улице послышался шум мотора, хлопнула дверца машины, и послышался капризный голос Марьяны:

– Дорогой, ты даже не выйдешь меня встретить?

Она никогда не называла его по имени, уменьшительным Витюша звала его жена, толстая корова, а Виктор – слишком официально. Поэтому Марьяна нежным голоском выпевала прилагательные: милый, дорогой, желанный. Он просто терял голову от этого, а Марьяне так было гораздо удобнее – имена никогда не спутаешь.

На Марьянин вопрос Богданов не отозвался. Она вошла в дом, вот ее каблучки простучали по коридору, открылась дверь кухни, Марьяна ахнула и застыла на месте, как и он. Но потом она довольно быстро пришла в себя и спросила его охрипшим голосом:

– Что здесь происходит, кто это?

– А-а-нджел-ла. – Он почему-то стал заикаться.

– Какая Анджела, ты кого это сюда притащил?

– Как какая Анджела, это же твоя подруга, хозяйка дачи!

– Ты что, рехнулся? Да я ее первый раз вижу! Откуда она тут взялась?

– Я не знаю, Марьяна, я приехал, она выходит, говорит, хозяйка дачи, тебя знает, говорит, посидим немного, потом я уеду.

– Ты не врешь? Может быть, ты сам ее по дороге подхватил и сюда привел?

– Ну что я, ненормальный? Я же тебя ждал!

– Да, пожалуй... А с чего ты взял, что она меня знает?

– Она сама сказала. – И тут он вспомнил, что первым имя Марьяны назвал-то как раз он, а Анджела только потом повторяла.

– Все ясно, – Марьяна говорила спокойно, – это воровка, залезла на дачу, думала, что никого нет, а тут ты подъезжаешь, она и представилась хозяйкой.

– А откуда же она знала, что я посторонний человек?

– Ну, значит, она сюда пришла по наводке, вон добра-то сколько, значит, заранее тут все изучила и хозяев знала в лицо, а может быть, и нас с тобой раньше видела.

– Она сказала, что друзья за ней потом заедут.

– Может, и заедут, хотя вряд ли, похоже, она одиночка. А что ты с ней сделал-то?

– Да ничего, так, несильно толкнул, она сама на меня налетела, я защищался.

– Верно, хотела тебя оглушить и на твоей машине смыться, пока я не приехала.

Марьяна подошла поближе к холодильнику, покачала головой, глядя на красную полосу, прикоснулась к Анджелиному плечу. Анджела опрокинулась на пол, глухо стукнувшись головой. На том месте, где раньше находилась ее голова, осталась довольно большая лужа крови. Марьяна потрогала шею. Взяла Анджелу за руку, как это делают доктора, когда считают пульс, в ужасе посмотрела на Богданова расширившимися глазами и сказала упавшим голосом:

– Послушай, да ты ведь ее убил!

У него в глазах потемнело, он сел прямо на пол.

– Ты что! Да я к ней едва прикоснулся!

– Пульса нет, сердце не бьется, я хоть и не врач, но мертвого от живого отличу, сколько лет в поликлинике проработала!

Она схватила свою сумочку, достала косметичку, вытряхнула все из нее прямо на пол, нашла пудреницу и поднесла зеркало к губам Анджелы.

– Вот, сам смотри, все чисто, не дышит она.

Увидев, что зеркало не замутнело, Виктор Викторович потерял сознание. Очнулся он от того, что Марьяна брызгала ему в лицо холодной водой. Он поморщился. Он и так сидел на полу, когда потерял сознание, поэтому голову не ушиб, но все тело болело так, словно по нему прошелся асфальтовый каток. Увидев кровавую полосу на холодильнике, он застонал.