Непорочная грешница - Рексанна Бекнел

кто знает? Ясно было одно: она, Линни, и здесь не сможет обрести покоя, пока в стенах часовни находится леди Хэрриет. Впрочем, попадаться старухе на глаза было необязательно. Линни незамеченной прошмыгнула внутрь и тщательно осмотрела келийку отца Мартина и ризницу, но нигде не обнаружила следов присутствия Беатрис. Теперь ей уж совсем некуда было податься, и она с тяжелым сердцем побрела в караулку. Там, по крайней мере, она сможет посидеть рядом с Мейнардом и помолиться за его выздоровление.

«Не оставляй нас своими заботами, святой Иуда, — мысленно воззвала к нему Линни, — очень тебя прошу — не оставляй!»

Как ни странно, у изголовья постели Мейнарда уже кто-то молился. Хрупкая сгорбленная фигурка. Когда Линни подошла поближе, закутанное в покрывало существо в тревоге подняло голову.

— Ты кто? — грозно осведомилась Линни, радея за безопасность брата. — И где, скажи на милость, этот чертов оруженосец?

— Не беспокойся, сестрица, — последовал тихий ответ. — Это всего-навсего я… Линни.

— Господь всемогущий! — Линни бросилась к Беатрис — ибо это была она — и приникла к ее груди. — Я так за тебя боялась!

— Эй, Беатрис, — раздался хриплый голос лежащего на матрасе человека.

Это не был подлинный голос Мейнарда, а лишь слабое его отражение, некое призрачное подобие. Сестры, словно по команде, повернули к нему головы. При этом Беатрис лучилась от радости, а Линни с облегчением вздохнула.

— Беатрис, — повторил тем временем Мейнард, — мне плохо… У меня болит голова… Почему я здесь?… В этом гнусном месте?

— Таково распоряжение нового лорда, — начала было настоящая Беатрис.

— Я разговариваю с Беатрис, а не с тобой! — выдавил из себя Мейнард. Даже в страдании он помнил, какая из сестер родилась первой. Девушки обменялись понимающими взглядами. Беатрис отступила на задний план, и к больному приблизилась Линни, облаченная в одежды сестры. Брат выглядел больным и очень несчастным, но это отнюдь не избавило его от предрассудков и не сделало ни на гран добрее.

— Ты тяжело ранен, но мы надеемся, что с божьей помощью тебе удастся выжить. Для этого тебе необходимо побольше отдыхать и не волноваться по мелочам.

Мейнард поднял на нее глаза, в которых одновременно проступили боль и полнейшее недоумение. Линни обычно приходилось видеть в глазах брата презрение и злобу. Очень часто его глаза полыхали гневом, или же в них отражалась присущая его характеру жестокость. Однако видеть в его взгляде страдание загнанного охотниками зверя ей прежде не приходилось. «А ведь он всего лишь слабый человек, ? вдруг подумала девушка, — и очень похож на отца. Но и на упрямого осла тоже, — Напомнила она себе. — Совсем как тот глупый юнец — Питер де ла Мансе».

Теперь Мейнард находился в ее власти, да и парень по имени Питер тоже успел ее почувствовать. Ненадолго, правда да, всего лишь на несколько минут, пока принимал к сведению угрозу отравить собаку. Тем не менее ощущение власти уже успело пустить корни в душе Линни и показалось ей не лишенным приятности. Ничего удивительного, что мужчины вечно готовы бороться друг с другом за эту самую власть. Ну, и прежде всего власть, сила — полные противоположности беспомощности.

— Я буду выхаживать тебя, братец, — сказала она, положив руку на пылавший от лихорадки лоб Мейнарда.

— А я стану за тебя молиться, — промолвила Беатрис скрывавшаяся у Линни за спиной.

— Пусть она уйдет! — прохрипел Мейнард, бросив на Беатрис полный злобы взгляд. — Это из-за нее мне досталось, из-за нее я теперь валяюсь на полу. О боже, моя рука, моя рука!

Последовавшие затем хриплые прерывистые рыдания продемонстрировали всю глубину отчаяния, в которое погрузился по причине своего увечья Мейнард. Тем не менее, сочувствие Линни было скорее на стороне сестры — вернее на ее же собственной стороне. Даже теперь, испытывая себе все горести поражения, члены ее семейства продолжали перекладывать ответственность за свалившуюся на их головы беду на невинное существо. В своем падении они обвиняли Линни — кто бы там ни скрывался под этим имеем.

Она повернулась к сестре и заметила, что лицо у той побелело как мел. Никогда прежде Беатрис не сталкивалась ни с чем подобным. Она никак не могла привыкнуть к презрительному отношению к себе со стороны близких, в то время как Линни с детства не знала ничего другого. Повинуясь внезапному порыву, Линни приникла к сестре и сжала ее в объятиях.

— Тебе пора уходить, — сказала она Беатрис. — Желаю, тебе удачи. Помни, моя любовь пребудет с тобой вовеки.

— Я не могу тебя оставить, — рыдая, произнесла Беатрис, заламывая руки. — С моей стороны дурно принимать от тебя такую жертву. На это никто не имеет права — даже самые близкие родственники.

— Ничего дурного в этом нет, а наоборот, все… хорошо, — возразила ей Линни, черпая силы от неожиданно выпавшей на ее долю встречи с Беатрис. — Все обернется к лучшему — можешь не сомневаться.

Беатрис явно сомневалась в этом, но потом тряхнула головой и вытерла рукавом слезы.

— А теперь уходи, — попросила Линни, хотя более всего на свете ей хотелось бы остаться с сестрой.

— Я буду молиться за тебя всю ночь, — пообещала ей Беатрис. Они последний раз поцеловались, и Беатрис исчезла, Линни осталась в одиночестве.

Когда Линни снова повернулась к брату, у нее по щекам текли слезы. Отпусти Мейнард в тот момент какое-нибудь замечание в адрес лже-Линни, она, наверное, не выдержала бы и дала волю гневу.

Однако святой Иуда снова незримо вмешавается в ход событий, что он уже не раз проделывал в течение этого дня, и возложил печать молчания на уста брата, который забылся сном. Когда Линни переворачивала его, осматривая и врачуя его раны, он что-то бормотал в беспамятстве, но ни разу — хвала господу — не обидел грубым словом сестер.

Когда в караульном помещении снова возник Фрайан с виноватым выражением на лице, Линни не стала корить его за долгое отсутствие. По счастью, Мейнарду становилось лучше, и у Линни окрепла надежда на то, что он выкарабкается. Теперь правильней было бы предоставить его заботам бабки, поскольку у нее было много своих дел — и не слишком приятных.

— Вливай эту микстуру ему в рот и следи за тем, чтобы он проглотил ее, — сказала она Фрайану, передавая ему маленький кувшинчик со снадобьем. — А это лекарство будешь давать ему, когда его станет донимать боль. Да не забывай поить лорда каждый час, по меньшей мере. Если же у него усилится лихорадка или он начнет метаться в бреду ? пошли за мной.

Мальчик послушно кивнул и посмотрел на Линни. На грязном лице его глаза казались особенно большими и светлыми.