Белый тапир и другие ручные животные - Ян Линдблад

Когда бродишь, как частенько делаю я, ночью в зимнем чернолесье, осторожно выслеживая сов, нередко воспринимаешь информацию об окружающем не зрением — несмотря на снег, в лесу очень темно — и не слухом, а обонянием, которое нам, увы, служит так редко, разве что за столом со снедью. Бредешь по снегу и вдруг выходишь на висящую в тихом ночном воздухе, четко ограниченную «пахучую тропу». По-моему, даже тот, кто изо всех сил портит обоняние никотином, непременно уловит острый запах лисы. Иногда я любопытства ради следовал по такой «тропе», где запах лисы был особенно силен. Отойдешь на метр в сторону — ничего не чувствуешь. А утром проверишь свои следы — почти совпадают со следами зверя, чей запах отчетливо ощущался ночью, но развеялся, едва пригрело солнце.

Все это я рассказываю для того, чтобы вы хотя бы приблизительно представили себе, что ожидает человека, открывающего ящик с извлеченными прямо из норы тремя лисятами. Запах — не то слово, из ящика струится самая настоящая вонь. Единственно верное — хорошенько вымыть: 1) первого лисенка; 2) второго лисенка; 3) третьего лисенка; 4, 5, 6) самого себя. Потому что лисий запах так прочно пристает к волосам и одежде, что в этом превзойти его может только запах росомахи, ну и, конечно, скунса.

Лисенок — занятнейшее существо, глядеть на его затеи никогда не наскучит. Невольно восхищаешься его сообразительностью, любопытством, настороженной реакцией на все новое. Помножьте это восхищение на три, и вы поймете, что я был очарован своей троицей. Мы обосновались на том самом островке, где в дуплистых осинах квартировали летучие мыши. Там стоял маленький домик, и первое время, когда меня милостиво воспринимали как четвертого лиса, мы жили в нем все вместе. Чтобы по-настоящему ладить с млекопитающими, мало кормить их и обращаться с ними ласково. В главе о Старе я упоминал, что барьер между человеком и птицей исчезает только тогда, когда птичка, будь даже это орел, берет корм у вас изо рта. Не вздумайте проверять этот способ на лисе. Или на росомахе. Или на гигантской выдре. Человек как-то лучше смотрится, когда у него есть нос и губы. Ключ к душе млекопитающего совсем другого рода. Лиса — или росомаха — никогда не кормит детеныша изо рта. Она тащит добычу домой, однако вовремя бросает ее, не дожидаясь, когда начнется трапеза (читай: драка). Зато малышам, особенно сосункам, обеспечен близкий телесный контакт. И я убедился, что секрет заключается в том, чтобы в этом смысле заменить им мать. А значит, извольте проводить ночь или несколько дневных часов, валяясь вместе со зверенышами на полу или на земле. Если вы привыкли к удобствам — на кровати. Главное, быть последовательным, не отгонять ищущих защиты малышей. Надо ли напоминать, что лисят не мешает регулярно мыть?

Миккель, Микаэла и Лобо — так назвал я своих питомцев. Лобо был самым крупным и потому удостоился волчьего имени (лобо по-испански волк). По мере того как рыжая окраска вытесняла серо-голубую и пузатенькие малыши стремительно росли, возрастала их активность. Игры, которые приходится выносить маме-лисе и в которых мне волей-неволей тоже пришлось участвовать, делались все грубее. Остренькие зубки троицы кусали ой как сильно. До мяса, правда, не доставали, но все же мои руки и уши стали похожи на салями. И я с облегчением вздохнул, когда обнаружил, что лисам становится тесновато в отчем доме. Мы бродили вместе по крохотному островку и вместе открывали его сокровища. Восторг лисят отнюдь не разделяли обитающие на острове птицы, особенно тревожно пищали при виде четвероногих пиратов зуйки, откладывающие яйца прямо на земле.

Вскоре лисята нашли идеальное место для своих врожденных инженерных талантов — небольшую, но весьма удобную груду камня. Они принялись лихо работать лапами и отрыли убежище, где могли уместиться все. Все, кроме меня. Так был сделан первый шаг к независимости. Поскольку я не заползал к ним в нору, я перестал быть стопроцентным лисом, и с течением лета мои акции все больше падали. Но ведь так и было задумано! Я не хотел, чтобы дружелюбное отношение к человеку сохранилось у лисят до осени и зимы. Мало кто доброжелательно глядит на лису, большинство сельских жителей полагают, что лучше всего смотреть на нее вдоль ружейного ствола. Вполне естественно для человека, держащего кур или другую птицу, которую лисы считают своей законной добычей.

Когда я садился на весла и отчаливал от островка, рыжая троица растерянно металась вдоль берега и долго провожала меня взглядом. И как же они ликовали, когда я возвращался из Флена с доброй порцией мяса! Если им очень уж хотелось есть, они были способны даже проплыть несколько метров навстречу лодке. Наверное, вода их несколько охлаждала, но страсти разгорались с новой силой во время Великой Потасовки, без которой не обходилось, когда лисята принимались делить, а вернее рвать на куски содержимое свертка. Однажды я подвесил кусок мяса на сосне, метрах в двух над землей. Лисята уже получили положенное, не худо бы оставить что-нибудь и на потом. Представьте себе мое удивление, когда Лобо, самый предприимчивый из всей троицы, начал карабкаться вверх по гладкому, без единого сучка стволу! Совсем как мальчишка — или я сам, — взбирающийся на флагшток или на сосну, он упорно лез вверх и добрался-таки до мяса.

Все, что не помещалось за один раз в желудке, лисята зарывали в землю в укромных местах, снова откапывали, воровали друг у друга, опять зарывали, так что сочное мясо становилось больше похожим на ком земли. Выкопав ямку и затолкав туда добычу, лисенок, уморительно действуя мордочкой, засыпал землей свое сокровище. Ну вот, кажется, надежно спрятано… Какое там, лисенок номер два тут как тут! Подравшись всласть и найдя совершенно надежное место для мяса — в туго набитом животике, — они обычно растягивались на солнышке. Длинная шерсть создавала светящийся ореол, особенно если смотреть против солнца. И уж тут я не скупился на пленку. Как и в тех случаях, когда шла Великая Потасовка или троица придумывала какую-нибудь новую затею.

На маленьком островке лисятам негде было обучаться охоте, но в один прекрасный день вся троица перебралась вплавь на Каменный остров, а в нем больше пяти гектаров и есть луг, где временами (каждый четвертый год) водится особенно много полевок. Однако перед этим произошел случай, для лис, наверное, заурядный, для меня же весьма захватывающий.

Я сидел в домике с книгой, вдруг снаружи донесся какой-то шум. Выскочил, смотрю — лисята затеяли пляску. Все трое прыгают по кругу, делают выпады против какой-то мишени на земле, да еще успевают цапаться между собой так, словно мясо не поделили. Наконец силач Лобо оттеснил в сторонку Миккеля и Микаэлу, предоставив им наблюдать из партера предстоящий турнир. Ибо дальше развернулся поистине рыцарский турнир! Лисята обнаружили гадюку. Гадюки часто заплывают сюда с Каменного острова, где они водятся в изобилии. Передохнут — и продолжают путь к материку.