Спасенные дневники и личные записи. Самое полное издание - Лаврентий Берия

5/III-39

Дошли руки до Дальстроя. Будем готовить 5-летний план по развитию. Разговаривал с Павловым[84] и профессором Александровым[85]. Александров толковый дядька, дело знает, соглашается быть председателем Комиссии по Дальстрою. За два года мы там добыли 110 тонн золота, а надо добывать столько в год. Или хотя бы тонн 80 или 70[86]. Отдельно надо крепко взяться за олово[87]. Сказал Павлову, что орден получил, теперь давай работай на второй[88]. А главное, давай презренный металл. Позарез нужен.

Думаю, дело там пойдет. Так и сказал, сделаем, товарищ Сталин, не беспокойтесь.

Справка комментатора

С 10 по 21 марта 1939 года в Москве проходил XVIII съезд ВКП(б). Съезд утвердил 3-й пятилетний план развития народного хозяйства СССР на 1938–1942 годы. Съезд утвердил новый Устав ВКП(б).

На этом съезде Сталин выступил с большой речью, в которой много говорил о международной ситуации и внешней политике СССР. На Западе его речь известна как «каштановая», и вот почему. Сталин сказал, что нам необходимо «соблюдать осторожность и не дать втянуть в конфликты нашу страну военным провокаторам, привыкшим загребать жар чужими руками».

«Загребать жар чужими руками» – русское идиоматическое (то есть – точно не переводимое) выражение. Ему примерно соответствует западноевропейское идиоматическое выражение «заставлять других таскать для себя каштаны из огня». Оба выражения по смыслу схожи, но – не полностью. Загребать жар – значит гасить «жар», то есть загребать раскалённые угли так, чтобы они погасли. Сталин имел здесь в виду англосаксов, которые хотели столкнуть СССР с Германией в войне, чтобы ликвидировать германскую опасность русскими руками. Идиома же «таскать каштаны» имеет более узкий смысл как синоним эгоистической выгоды, связанной с удовольствием.

Имея в виду внутреннюю ситуацию, Сталин сказал в своей речи на съезде, что карательные органы, разведка «своим острием обращены уже не вовнутрь страны, а вовне ее, против внешних врагов».

Н.И. Ежов присутствовал на съезде как всё ещё действующий член ЦК. На заседании 13 марта Ежов передал записку Сталину:

«Тов Сталин!

Очень прошу Вас, поговорите со мной одну минуту.

Дайте мне эту возможность».

В тот день у Ежова такой возможности не оказалось. Однако он получил её 20 марта, когда состоялось последнее заседание действующего состава ЦК накануне выборов нового состава 21 марта. Разговор был, естественно, публичным, но ничего внятного Ежов сказать не смог.

В новый состав ЦК он не попал. 29 марта 1939 года Политбюро поручило комиссии «в составе тт. Маленкова, Поскребышева и Крупина в 5-дневный срок принять все дела по Секретариату ЦК ВКП(б) б[ывшего] секретаря ЦК ВКП(б) т. Ежова Н.И.».

Был делегатом съезда и М.П. Фриновский, как нарком ВМФ, однако в президиум съезда был избран не он, а командующий Тихоокеанским флотом Н.Г. Кузнецов, сразу после съезда назначенный вначале 1-м заместителем Фриновского, а вскоре и наркомом вместо него.

6 апреля 1939 года Фриновский был арестован.

Ежов был арестован 10 апреля 1939 года.

22/III-39

На Пленуме избран Кандидатом в Члены Политбюро ЦК. Коба сказал, для тов. Берия это большой аванс, но он показал себя за время работы в Москве уже зрелым работником крупного масштаба и будет в работе Политбюро нужен.

Николай[89] тоже был Кандидатом, а выше не поднялся.

31/III-39

Сегодня товарищ Сталин пригласил пораньше, я пришел, он один. Поздравил с днем рождения, говорит, сорок лет прожил, живи до ста лет Лаврентий. Говорю, спасибо, постараюсь дожить под вашим руководством.

Он вздохнул, говорит, мне не дожить. Будешь жить своей головой. Потом вздохнул, сказал, что вот чистим, а все не вычистим. А не стрелять врагов нельзя. Война может быть уже летом. Я говорю, а как же подготовка. Мы еще не готовы. Он говорит, как готовы, так и будем воевать, они тоже не очень-то готовы. Потом добавил, что надо арестовать Ежова и Фриновского. Ежов не кается, а злобится. Надо здесь разобраться всерьез.

Пока шел съезд, ситуация в Европе крепко изменилась. Активизировались венгры[90], немцы вошли в Чехию[91] и Мемель[92], теперь открыто требуют возврата Данцига.

В Испании дело кончено[93].

В Дюсельдорфе (так в тексте. – С.К.) прошло совещание германских и английских промышленников. Вот это опасно[94]. Если они договорятся за наш счет, будет [плохо]. А Литвинов[95] их обхаживает и собачится с немцами. Развел в Наркоминделе Биробиджан и сам Биробиджан[96]. Как бы это дело прекратить[97]. С немцами можно договориться, а с англичанами – [нет]. Тут надо подумать. Мне кажется, Коба тоже так начинает думать. На съезде он высказался больше в пользу немцев[98]. Гитлер не дурак, поймёт.

10/IV-39

Фриновский обещал рассказать всю правду, сказал, все напишу своей рукой, и допрашивать не надо. Сам напишу.

Посмотрим. Долго мы c Михаилом говорили, вижу, что осознал. Поздно, Михаил. Цапались мы как товарищи, а теперь извини, сам ты себя довел до того, что враг. Эх, дураки! Сам теперь говорит: «Был человек, стал г…вно». Зачем?

Николай[99] тоже арестован. Пока Фриновский не напишет свои показания, говорить с Николаем не буду. Дагин раскрыл много и другие тоже, но посмотрим, как Николай себя поведет. Допрашивать будет Богдан[100].

Решено судить вскрытых троцкистов, правых и вредителей[101]. Этих вскрыли. А сколько еще их по углам?

13/IV-39

Хреново. Окончательно ясно, что Николай – враг.

Комментарий Сергея Кремлёва

Хотя объём репрессий уже с начала 1939 года резко снизился и начался возвратный реабилитационный процесс, это, конечно, не означало, что отпала объективная необходимость в подавлении разоблачаемых врагов государства. Необходимость имелась постольку, поскольку имелись враги.

Вернёмся немного назад – в 1937 год и кратко остановимся на причинах массовых репрессий.

Враги страны имелись в верхах, потому что значительная часть советской элиты не выдержала испытания ситуацией «из грязи в князи» и с годами погрязла вместо дела в политиканстве и заговорах.