Шпион в Юрском периоде - Геннадий Прашкевич

Да, в Спрингз-6 ничего не случилось.

И место работы, Эл.

Выбирай место работы тщательно. Выбирай его так, чтобы оно никому не бросалось в глаза и было бы для тебя удобным.

Альберт Великий (“Таинство Великого деяния”) в устном пересказе доктора Хэссопа.

***

Я вошел в третий от головы поезда вагон.

Всего их, кажется, было семь. Я еще удивился: для кого, собственно, пускают ночью семь вагонов? Малайцы вряд ли пользуются этой линией часто, а фермеры с корзинами могли бы ехать и утром. Впрочем, ночные поезда дешевле. А скорость и громыхание колес на стыках скрашивают одиночество?

Удивил меня подвыпивший франт в распахнутом плаще, из‑под которого проглядывал темный костюм прекрасной тонкой шерсти. В руках у него была зажата тяжелая трость. Франт сложил на ней руки и высокомерно, даже презрительно поглядывал на бобров с корзинами, потом голова его опустилась, он подался к стене и уснул.

Я вышел в тамбур.

Сигарета гасла. Я злился.

Мне не повезло, дело не выгорело. Послать в Спрингз-6 могли и Шмидта. Он человек терпеливый и получил бы удовольствие от прогулки по городку. Я испытывал раздражение даже от вида красноватых деревьев, вдруг вырываемых из тьмы лучом прожектора. Наверное, под ними растет шалфей. Но никто не подошел ко мне в Спрингз-6, а шефа не соблазнишь пустыми прожектами. Если он отнесся к истории с “чудом” серьезно, значит, за ней стояло что‑то серьезное. Это ж какую температуру нужно развить в гнезде перстня, чтобы разжечь сигару? И какое странное по нашим временам обращение — милорд. Оно звучало бы иронически, не будь обращено к доктору Хэссопу. Может, впрямь на него вышли алхимики.

“Тебе открою тайну, но от прочих я утаю ее, ибо наше благородное искусство может стать источником и предметом зависти. Глупцы глядят заискивающе, вместе с тем надменно на Великое деяние, потому что оно недоступно им. Поэтому Великое деяние они полагают отвратительным, не верят, что оно возможно. Никому не открывай секретов нашей работы. Остерегайся посторонних. Трижды, и еще трижды советую тебе: будь осмотрительным!”

Алхимики?

В наше время?

Ни один коллега доктора Хэссопа не взялся бы рассуждать на эту тему, да, собственно, и сам доктор Хэссоп, говоря об алхимии, имел в виду не всю ту чрезвычайно широкую область, включающую в себя религию, философию, магию, науку и искусство, а неких тайных мастеров, до сих пор объединенных в великий союз, одну скрытую от чужих глаз великую мастерскую. В конце концов, алхимия была дана людям для того, чтобы вернуть утерянное состояние. Ангел у ворот Эдема посвятил Адама в мистерии Каббалы и алхимии, пообещав, что, когда человечество овладеет тайной мудростью, проклятие запретного плода будет снято и перед людьми снова откроется Сад Господень. Что такое жизнь? Что такое разум? Что такое сила? Это главные вопросы алхимии, которая является столь же наукой, как и искусством. Изощренным, тонким искусством. Одной и той же кистью можно создать и примитивный рисунок, и Джоконду, но разница между ними улавливается.

Алхимик — это художник.

Он изготовляет единичную, уникальную вещь.

Глупо утверждать, говорил доктор Хэссоп, что алхимики вымерли, как динозавры или кондотьеры. Искусство бессмертно. Тайные мастера хранят тайную технологию и владеют магией слов. Бессмысленные для непосвященных, эти слова открывают мастеру вход туда, куда никогда не попадет случайный человек. Глупцы, домогавшиеся великих тайн алхимии, уходили ни с чем, ибо не понимали, что магия слов — искусство. При этом они не просто уходили ни с чем, а еще теряли то, что имели. Глупец становился истинным безумцем, богач — бедняком, философ — пустым болтуном, приличный человек терял всякое приличие.

Тайна…

Великое деяние…

Философский камень…

Я листал досье, которое доктор Хэссоп вел чуть ли не с начала тридцатых годов.

Кое о чем я, конечно, знал раньше. “Жизнь коротка, а искусство темно, и вы можете не достигнуть желанной цели”. Раймонд Луллий, алхимик, заточенный королем в лондонскую башню, откупался от истязателей монетами, отчеканенными из золота самых высших проб. Арнольд из Виллановы получал еще более чистое золото. Фламель пользовался искусственным серебром. Джордж Рипли снабжал рыцарей ордена Иоаннитов, расположившихся на острове Родос, не менее загадочным металлом, а знаменитый Ван Гельмонт на глазах потрясенных свидетелей получал чистейшее золото прямо из ртути.

“Ничто не получается из ничего”.

В том же досье хранились документы, связанные с алхимическим золотом, всплывающим на современных рынках, и с судьбой неких изобретений, могущих изменить человеческую историю, и с судьбой известных исследователей, погибших при каких‑то необъяснимых взрывах. Есть что‑то влекущее в желании вступить в состязание с природой, творить наравне с нею.

Уроборос…

Великий магистерий… Философский камень…

Две змеи, красная и зеленая, пожирающие друг друга. Вещество, способное плавить стекло, укрупнять жемчуг, ртуть превращать в золото, исправлять испорченные кислые вина, разглаживать морщины, обесцвечивать веснушки. Только последнее могло бы дать Консультации миллионы. Вещество, снимающее опьянение, возвращающее или отнимающее память, охраняющее от огорчений и тоски, способное возвращать к жизни умирающих. “Если бы только умирающий мог взглянуть на камень, то, ослепленный красотой его и потрясенный его достоинствами, он воспрял бы, отринув увечья, в полном здравии”.

И только ли это?

“У того, кто употребляет философский камень, в один прекрасный день может открыться внутреннее зрение, снимающее покровы с божественных тайн и открывающее новое — высокое и небесное — боговдохновенное знание. Камень так очищает и иллюминирует тело и душу, что тот, кто обладает камнем, видит, как в зеркале, движение светил. Для этого ему не надобно глядеть на небо — окна комнаты могут быть закрыты”.

Доктор Хэссоп обожал архаичную терминологию, но я относился к ней проще. Почему философский камень? Почему не катализатор? Универсальный, способный трансмутировать ртуть в золото? Раймонд Луллий считал это вполне возможным делом. “Чтобы приготовить эликсир мудрецов, или философский камень, возьми, сын мой, философской ртути и накаливай, пока она не превратится в красного льва. Нагревай этого красного льва на песчаной бане с кислым виноградным спиртом, выпари жидкость, и ртуть превратится в камедеобразное вещество, которое можно резать ножом. Положи его в обмазанную глиной реторту и не спеша дистиллируй. Собери отдельно жидкости различной природы, которые появятся при этом. Ты получишь безвкусную флегму, спирт и красные капли. Киммерийские тени покроют реторту своим темным покрывалом, и ты найдешь внутри нее истинного дракона, потому что он пожирает свой хвост”.