Удивительные приключения пана Дыли и его друзей, Чосека и Гонзасека - Эдуард Скобелев

— По-моему, муха загадит дыню, прежде чем вы решите свой вопрос, — простодушно брякнул Гонзасек.

— А вот и нет, малыш, — возразил ученый, довольный робостью своего добровольного помощника. — Я решил задачу, мне необходимо только провести кое-какие подсчеты. Эта муха может проглотить эту дыню, если муха станет величиной с дыню, а дыня — с муху.

— Но это невозможно! — Гонзасек уже вполне раскусил «ученого».

— Такие суждения как раз и различают ученого человека от неуча!.. Я ведь и думаю как раз над тем, как сделать это возможным!..

Гонзасек побежал в магазин, купил то, о чем просил Шебуршевич, но половину купленного отдал Чосеку, случайно оказавшемуся в том же магазине. После этого вернулся в дом ученого.

— Что-то мало дали, — наморщился тот, заглянув в корзину. — Чувствуется, что не сделали скидку.

— Пустяки, — сказал Гонзасек, — вы решаете куда более сложные задачи! Каждый ваш гость получит ровно половину того, что должен был получить. Если же число гостей сократить в четыре раза, каждый получит в два раза больше того, чем получил бы при скидке!

Шебуршевич открыл рот, чтобы, по своему обыкновению, «внести в дело необходимую ясность», но Гонзасек поклонился и вышел.

Разговор с отчаявшимся

Встретился им на тропинке возле реки плачущий навзрыд человек. Вид его был жалок, хотя он был еще молод.

— Что случилось? — спросил пан Дыля.

— Сил больше нет! Иду топиться, потому что ни в чем уже нет мне утешения. Жена ругает и за то, что растут цены на базаре, и за то, что ветер поломал ее зонтик, и за то, что на ее лице растет бородавка.

Чосек прыснул было со смеху, но пан Дыля щелкнул его по затылку и сурово объявил человеку:

— Прости свою жену, потому что не она виновата в своей раздражительности, а сумасшедшее время, когда путают правду и ложь, белое и черное, доброе и злое! Ничего ты не докажешь своим мучителям! Если даже разорвешь себя на части, они будут проклинать тебя и за самую твою смерть, не вспомнив ни единого доброго дела!

— Как же быть? — спросил плачущий человек. — Никто меня не понимает!

— Жаловаться на непонимающих — то же, что жаловаться на снег и сумерки, — сказал пан Дыля. — Но при снегопаде не накидывают на себя петли, а надевают шапку и валенки, при сумерках не лезут в омут, а укладываются на боковую… Если ты понял меня, то приходи к нам и живи с нами, сколько хочешь. Только, чур, соблюдай наш обычай: и хлеб поровну, и смех поровну, и беду поровну!..

Баранчик

Подошел Баранчик.

— Мужики, подайте на мой любимый торт с грецкими орехами!

— Скромность потерял, — пробурчал Чосек, — попросил хотя бы с вафлями, он дешевле.

— Ну, подайте на торт с вафлями! — Баранчик захлопал по карманам засаленных брюк и выставил пухлую ладонь: — Ну, ну же! Считаю до трех!

— А как насчет торта с вафельным полотенцем? — спросил Гонзасек, хорошо зная, что у Баранчика водятся крупные деньги. — Сколько тебя помню, все побираешься, все норовишь за чужой счет и до сих пор не похудел!

— На чужой счет оно вкуснее, — ухмыльнулся Баранчик. — Я же, мужики, ничего делать не умею. Ну, пить морковный сок, ну, жевать там бифштекс, есть мороженое, ходить в кино, считать наличность… Еще спать на чужом диване, бесплатно кататься на каруселях и не лезть в карман за словом, когда надо вытряхнуть чужие карманы.

— Гениальные возможности, — хмуро заметил пан Дыля. — Ты еще молод, Баранчик, и я берусь научить тебя какому-либо ремеслу. Строить, резать, колоть, пилить, сажать, пахать…

— Хватит, хватит, для меня достаточно! — запротестовал Баранчик. — Хватит того, что я умею пилить чужие нервы, лить пули, откалывать номера, сеять панику, пахать языком…

— Я всерьез, — откашлявшись, строго сказал пан Дыля. — Если хочешь, научу конкретному делу.

— А я не хочу учиться вашему конкретному делу! — вдруг злобно закричал Баранчик, топнув ногою. — От конкретного дела и кони дохнут! Я мыслитель!

И пошел прочь.

— У него не все дома, — участливо заметил Чосек.

— Нет, у него все дома, — поправил Гонзасек. — На ближайших выборах в городской магистрат он выставит свою кандидатуру и, пообещав каждому обывателю бесплатный торт с грецкими орехами, будет четыре года лакомиться тортами, запивая их морковным соком за счет простофиль…

И что бы вы думали? Точно: Баранчик выставил свою кандидатуру от партии «друзей народа» и, раздавая обещания налево и направо, победил своего соперника (и друга) Козликовского, тоже любителя сладких тортов.

Узнав об этом, пан Дыля пожал плечами:

— Чего же хотят горожане?

— Сладкого и только сладкого, — ответил Гонзасек. — Хотя знают, что ничего не получат… Через четыре года они проголосуют за Козликовского, который пообещает каждому торт-мороженое с цукатами. Но ничего не изменится.

— Не представляю, что такое цукаты, — сказал пан Дыля. — Но как можно верить обманщикам?

— А что остается людям? Они не выставляют своих кандидатур на выборах. Им просто некогда, они пилят, режут, носят, возят, копают и строгают. И лезут в карман за словом, особенно если его нужно сказать перед микрофоном, которого они и в руках никогда не держали. Каждый из них стесняется сказать, что думает о себе, тогда как надо уверять, что ты только и думаешь обо всех…

Через месяц после избрания в магистрат Баранчик устроил встречу с избирателями. Чосек и Гонзасек решили послушать «народного избранника», который взял в свои руки здравоохранение, школы и торговлю, не имея обо всем этом ни малейшего представления.

— Для здоровья очень важно кушать бананы и дыни, — сказал Баранчик во вступительном слове. — Налегайте, потчуйтесь, не ограничивайте себя!

— Но у нас нет ни бананов, ни дынь, — завопили горожане, сидевшие в конце зала на приставных стульях. — Еле-еле наскребаем на хлеб!

— Тем более необходимо питаться ценными продуктами, — поднял палец Баранчик. — И школы, не забывайте про школы! Юное поколение сумеет уплачивать налоги, если получит хорошую закалку в школе, научится конкретному делу! Запомните: школы — это очаги просвещения! Запомнили?

— У нас нет уже школ! Последние развалились! — раздались голоса.

— А вы не паникуйте, — повысил голос Баранчик. — Жизнь дается только один раз, так что пусть лучше паникуют наши враги. Согласны?.. Есть сегодня школы или нет, не в этом дело. Главное — чтоб вы понимали их значение. Пусть это красной нитью пройдет в нашем сознании!

— А почему непрерывно дорожает хлеб? — спросил Чосек. — Люди умирают с голоду!

— Во-первых, умирают не люди, а бездельники! Во-вторых, не с голоду, а от невежества, от неумения и нежелания правильно рассчитать свой личный бюджет!.. Вот этот тип, кстати, — Баранчик указал на Чосека, — уже в десятый раз задает свои каверзные вопросы. Прошу полицейских немедленно выдворить его из зала!.. Но перед тем отвечу и на дурацкий вопрос, чтобы ни у кого не складывалось впечатления, будто я что-то утаиваю. Итак, отчего дорожает хлеб? Да только потому, что на него устанавливается более высокая цена!

Чосека и Гонзасека вытолкали на улицу.

— Еще одного такого глубокого мыслителя в наш город, и все мы будем заикаться, — сказал Чосек.

— А ты не заметил, дружище, что мы и без того уже заики? Ты спросил, почему дорожает хлеб, но не спросил, куда идут денежки налогоплательщиков?

— Это и без того ясно. Господин Баранчик ответил бы так: «Средства живых трудящихся уходят на развитие просвещения и преодоление невежества, но это не заметно, потому что невежество прибывает быстрее, нежели просвещение!..»

Учитель танцев

Прибывший из-за границы месье Канцон остановился в гостинице пана Гымзы. То ли другие гостиницы были ему не по карману, то ли он поставил на успех среди людей, бедность которых заставляет заискивать перед каждым денежным проходимцем, никто не скажет.

В день прибытия, под вечер, Канцон спустился в зал, где за столиками коротали время бедные постояльцы гостиницы, — они не наносили визитов, не выбирались в театр, не покупали билетов в кино, — довольствовались общим телевизором, стаканом чая да необременительным разговором со случайным соседом.

Канцон потребовал водки и когда захмелел, объявил, что презирает страну, в которую приехал.

— Я знаменитый учитель танцев! — гремел он перед притихшими людьми. — Кто вы такие? Я вхож в лучшие дома Европы и Америки! Я располагаю информацией не из газет, а из первых рук! Я все знаю, потому что я знаменитый учитель танцев! Кнутом, всех вас надо учить кнутом, потому что, кто не работает, пусть не жрет. Когда вы научитесь работать, мы будем правильно считать деньги, и получится цивилизация, которой так не хватает на этом участке земной суши!..