Репетитор - Георгий Исидорович Полонский

Голос Марины: «Братцы, что же вы делаете? Помилосердствуйте».

Щелчок выключения.

Б а ю ш к и н а (не выдержала). «Помилосердствуйте»… Согласитесь, Кирилл Алексеич…

Н а з а р о в. Клавдия Петровна! Не надо все время комментировать, вы же не Николай Озеров. Включите-ка.

Баюшкина повинуется.

Голос Юли: «Представляете, все время такой уровень. С таким же успехом могла бы моя мама учительствовать».

В этом месте Баюшкину передернуло.

Голос Жени: «Дело даже не в талантах, Марина Максимовна! Но профессионалом-то надо быть, это уж минимум. Подсуньте ей любую сенсацию химическую из «Науки и жизни», из «Эврики»… о спецжурналах я и не говорю — по лицу увидите — все это мимо, ей это — как рыбке зонтик!»

Голос Алеши: «Ладно, никто не спорит с тобой… А чего ты от Марины Максимовны хочешь?»

Голос Жени: «Мнения».

Голос Марины: «Жень, а я имею, по-твоему, право обсуждать это с вами?»

Голос Жени: «Вообще-то я и сам понимаю: педагогическая этика?»

Голос Марины: «Понимаешь… Зачем же начал?»

Голос Майданова: «Лопух потому что. Марине Максимовне не интересно иметь неприятности из-за тебя, правда же?»

Пауза. Шуршит лента.

Голос Марины: «Трудный вопрос. Тягостный. А надо набраться духу и сказать на педсовете: «Вот мнение моих десятиклассников об одном учителе. Давайте думать, как быть».

Голос Жени: «Вот! Я только этого и хотел».

Голос Марины: «Ну и прекрасно. Если бы еще обойтись без этой злости…»

Пауза.

Голос Юли: «Марина Максимовна, а как вам этот директор? Нравится?»

Баюшкина и Ольга Денисовна пытливо смотрят на Назарова.

Голос Марины: «Граждане! Предупредили бы, что экзамен — я же не готовилась!»

Голос Тани: «Не будет он лучше бабы Симы. Это ясно».

Голос Алеши: «Он еще не проявился и не мог успеть».

Голос Юли: «Нет, не как начальство — как человек?»

Голос Марины: «А в нашем деле это все как-то вместе… Вот баба Сима считала, что школа — учреждение лирическое! Согласны с этим немногие. Тем более среди отставных военных. А в общем, нигде не сказано, что этот самый «витамин Л» так уж необходим для здоровья… Наверно, без него легче руководить… Братцы, а ведь уже темно…»

Голос Майданова: «Юль, тебе батареек не жалко? Машинка-то крутится».

Голос Жени: «Хорошо, что мы о ней забыли. А то каждый старался бы вещать для истории и нес бы чушь!»

Н а з а р о в. Ну понятно. Достаточно. Пожалеем ваши батарейки.

Баюшкина выключила.

Послушайте, аппарат принадлежит Юле?

Б а ю ш к и н а. Да. А сама-то она кому принадлежит? (Направилась к графину, жадно выпила стакан воды.) Теперь я не удивляюсь, откуда у девчонки такой тон со старшими. Оказывается, это можно. Вот «разобрали» Эмму Павловну… и вас, Кирилл Алексеевич, заодно. Ей знаний не хватает, вам — лирики, видите ли. От любого немного останется, если его так разобрать. Никто не святой, правильно? Одна Марина Максимовна… Только вот ее святость — это тоже большой вопрос! Еще две минуты можно? Последняя запись. Тут, знаете, чем дальше в лес — тем больше дров. Чтоб не сказали потом, что у меня одни эмоции. Я себе так представляю: они отправились не то на лыжах, не то просто в снегу кувыркаться… с ней вместе, с Мариночкой. А с ее ребенком в доме остался Смородин. Прошу внимания, они сейчас поговорят… (Включила.)

Голос Алеши: «Это не игрушка, Антон, отойди. Ты ничего там не нажал?»

Голос Антошки: «А я уже умею, я видел».

Голос Алеши: «Все-то ты видишь. Глаза у тебя… совершенно мамкины».

Голос Антошки: «Пусти!»

Голос Алеши: «Не пущу! Отвечай, любишь мамку свою?»

Голос Антошки: «Да-а…»

Голос Алеши: «Красивая она, по-твоему?»

Голос Антошки: «Красивая. А еще у нас во дворе Чарли очень красивый…»

Голос Алеши: «Кто это? Пес? Сравнил, дурачок! С тобой же про человека говорят, про женщину! Красивей которой никого нет! И богаче! И добрей! Она — чудо, понимаешь? Из сказки она! (Другим тоном.) Ну что? Я заорал, а ты испугался? Прости… только ты заруби себе на носу… вот на этой пуговке — какая у тебя мама…»

Голос Антошки: «Ты, что ли, ее любишь? А у нас на лавочке две тетки есть… злю-ющие… они нас не любят. Ты переехай к нам жить… будешь за нас заступаться».

Голос Алеши: «Буду. Это я буду, Антон. Не сомневайся».

Голос Антошки: «Пусти меня вниз».

Голос Алеши: «Сейчас… погоди. Когда я еще эти глаза поцелую?»

(Выключила.) Вот теперь и судите. Это все. Пауза.

Н а з а р о в (отошел к окну, спиной к женщинам). Ну вот мы выслушали. Или подслушали? Как правильно сказать?

Б а ю ш к и н а. Да какая разница, как вы узнали? Главное — что там с ребятами делается, до чего она их…

О л ь г а  Д е н и с о в н а. Клавдия Петровна, комментарии сейчас излишни. Вы можете эту пленку доверить нам? На день-два?

Б а ю ш к и н а. Пожалуйста, берите с аппаратом вместе. А ей я что-нибудь придумаю. Только, товарищи дорогие, надеюсь, по Юле моя откровенность не ударит? Десятый класс…

Н а з а р о в. Не ударит… Да… информация к размышлению богатая… (Глянул на часы.) Но я задержался, простите, до свидания.

Б а ю ш к и н а (передавая магнитофон). А это?

Н а з а р о в (с короткой заминкой). Да, да. Спасибо. (Ушел.)

И тут же звонок с урока.

Б а ю ш к и н а (досадливо). Ах, господи, досиделась! И себе не облегчила, и вам, наверное, тяжесть навесила…

О л ь г а  Д е н и с о в н а. Вот золотые слова.

Б а ю ш к и н а. Директор разнервничался… Между нами, женщинами, там ничего такого нет?

О л ь г а  Д е н и с о в н а. Где «там»? Не понимаю.

Б а ю ш к и н а (интимно). Я говорю: может, у них уже эта самая лирика? Она ведь, кажется, сердцеедка…

О л ь г а  Д е н и с о в н а (залилась краской). Послушайте, речь все-таки идет об учителе вашей дочери! Нельзя так, нехорошо. Мы с вами не девчонки, калякающие в туалете… (Прежде чем Баюшкина успела оправдаться, вышла.)

А через мгновение вернулся  Н а з а р о в, резко, ударом ладони, распахнув дверь.

Н а з а р о в. Во что вы меня превращаете, мамаша! Иду в кабинет — навстречу весь десятый «Б»… А я — с этой штукой. Я же педагог, черт возьми, директор, коммунист!

Б а ю ш к и н а (с пониманием и сочувствием забрала у него магнитофон и прячет его в портфель). Действительно… Не хватало еще вам от них прятаться! Смешно… Был один заграничный фильм, длинное такое название — про дело человека, который вне всяких подозрений, — вот это вы!

Н а з а р о в. Благодарю вас! Я смотрел. Как раз он там убийца!

Б а ю ш к и н а. Серьезно? Это у меня как-то выпало… Пример, значит, глупый, беру назад… (Передавая ему портфель.) Так хорошо будет?

Н а з а р о в. Лучше некуда! (Уходит с портфелем.)

Баюшкина нервно пережидает перемену, ходит по комнате.

Картина десятая