Снежный Август - Александр Геннадьевич Бачило

На прямоугольнике белого пластика значилось:

Лайонелл Николас Герберт Бреннан

Доктор медицины и Коммерции советник

Полномочный представитель

и член Совета Директоров.

Фирма «Мальпозо,

Аурел и Кальвин» — все для врача:

Медикаменты. Электроника. Инструмент.

Дальше шли еще какие-то адреса и телефон. Филипп отодвинул карточку в сторону.

— Так ты доктор?

— Ну, моя степень — не то, что твоя, стоила она мне, разумеется, недешево. Но ведь, в конце концов, я действительно закончил медицинский факультет!.. — Бреннан, не глядя на Филиппа, допил свой бокал и налил еще.

Филипп поставил свой стакан, усмехнулся и повторил:

— Так ты доктор… Я по-прежнему бакалавр.

Бреннан поперхнулся от неожиданности:

— Да?.. Кха… Но чем ты здесь тогда занимаешься, если не секрет?

Филипп пожал плечами.

— Конечно, не секрет. Я врач при местном филиале сельскохозяйственной компании «Деметра».

Бреннан уронил золотой портсигар.

— Ты?! Не верю!

— Ну, с какой стати мне врать…

— Тебя же еще сам Гаальб оставлял при кафедре. Даже Ван Эккерт был готов взять тебя в клинику! Поничелли прислал тебе личное приглашение! И после всего этого застрять здесь — здесь!.. — теперь в голосе Бреннана слышалось плохо скрытое презрение.

Филипп снова пожал плечами.

— Люди и тут болеют и умирают…

Бреннан отмахнулся:

— Люди везде болеют и везде умирают. И не всегда от болезней. Скорее от того, что не умеют жить!

— Это для меня слишком сложно, — Филипп опять усмехнулся. — Я, знаешь ли, врач, у меня не всегда есть время задуматься…

— А я всего-навсего коммерсант, — отрезал Бреннан, — но скажу, не задумываясь, что умирают те, кому не дано выжить. Знаю, ты скажешь, что, дескать, общий удел — богатые, бедные, сильные, слабые, цветные, белые… Но вот старый Мальпозо — знаешь, да? — девятый год живет и ворочает делами фирмы из-под стеклянного колпака, набитого всякой жизнеобеспечивающей аппаратурой, так как от половины организма у него осталась одна гниль. А? Каково? Его три миллиарда все-таки купили ему десяток лет жизни! А твоих голодранцев лечи не лечи… «Инструментум вокалис», говорящие орудия!..

Он победоносно отер толстые губы платком. Филипп поднял на него взгляд.

— Ты очень изменился, — сказал он. — Очень…

Бреннан, еще разгоряченный, ухмыльнулся:

— Думаешь, не понимаю, на что ты намекаешь? — он со вкусом глотнул из своего бокала. — Милый мой! Я-то вовремя понял, что врач из меня… Короче, пусть человечество возносит мне хвалу, что я не стал сокращать его поголовье и добываю деньги иным путем. А? Каково? — он захохотал. А потом, неожиданно посерьезнев, добавил:

— Фил, ты вроде раньше от меня секретов не держал. Чего ты тут завяз? Может, помочь? Так ты скажи!

Филипп вдруг увидел, как сквозь жирную самодовольную маску на секунду проступила круглая славная рожица Ли — друга, однокурсника, весельчака и доброй души человека.

Поддавшись теплому давнишнему чувству, он улыбнулся и положил ладонь на рукав Ли:

— Тайны тут нет, но… Знаешь, ты вряд ли поверишь…

— Я уж постараюсь, — заверил его Бреннан, придвигаясь поближе. — Ты только все как есть…

…Он пнул тормоз так, что машину занесло, а его самого швырнуло лицом о руль. Двигатель заглох.

Теперь еще слышнее было, как кричал человек.

Не вытирая крови, ползущей по подбородку с разбитых губ, Филипп включил двигатель, развернул машину и помчался по полю, вперед, туда, где человек уже не кричал, а хрипел, теряя последние силы.

Мотор ревел, автомобиль швыряло так, что вот-вот должны были лопнуть рессоры. Но Филипп не выбирал дороги. Человек хрипел.

Неподалеку от двух тракторов и пресс-подборщика столпились люди. Филипп затормозил перед глубокой оросительной канавой и выпрыгнул из машины. Поскользнувшись на стерне, он упал, вскочил и со всех ног побежал к стоящим.

На топот никто не обернулся. Все смотрели куда-то вниз, в середину круга.

Задыхаясь, Филипп выкрикнул:

— Я врач! Что случилось, кто кричал?..

Рабочий постарше остальных, глядя на него растерянными глазами, объяснил:

— Да вот парня шкивом мотануло. Кровь никак унять не можем!

Филипп растолкал рабочих и опустился на колени — осмотреть раненого.

Все было ясно с первого взгляда. Он поднял голову и резко приказал:

— Немедленно коричневый ящик и сумку из моей машины. И воды! Кто-нибудь пусть вызовет врача из поселка.

Два человека сбегали к его «кенгуру» и принесли ящик и сумку с инструментами.

То, что надо было сделать теперь, он делал быстро и тщательно. Профессор Гаальб с кафедры общей хирургии неспроста предсказывал ему обширную практику и прекрасную карьеру…

Кто-то тронул его за плечо. Заканчивая перевязку, он обернулся. Это был давешний пожилой рабочий.

— Понимаете, доктор, другого врача-то у нас нету…

— Как это нету? — хрипло спросил Филипп.

— Был фельдшер, — объяснил пожилой рабочий, почему-то сняв кепку, — да вот запил и повесился…

«Ну медпункт хотя бы есть? Или аптека?

— Есть, есть, — заторопился рабочий, — вытребовали у компании, как же, есть…

Филипп поднялся, держа окровавленные руки перед собой, ладонями вверх. Раздумывать некогда: счет идет на минуты, и никто не знает, какая из них может оказаться для парня последней. Что там кричал этот старый лекарь? «Вы никогда не увидите меня исчерпавшим все мои средства!..» Кажется, так.

Он коротко распорядился:

— Поднимите его, только осторожнее, и несите за мной. А вы, — обернулся он к голубоглазому рабочему, — отгоните мою машину к шоссе и ждите меня там. Поедете с нами в поселок.

Филипп сидел на белом табурете у открытого окна и жадно курил; В ушах странно шумело, — наверное, от усталости. Раненого увезла машина скорой помощи, прибывшая из города после того, как операция закончилась.

Голубоглазый рабочий стоял позади и смотрел на руки