Граф (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

Понятное дело, что Алиса не была ни дурой, ни тупой. И определенная адаптационная трансформация ее психики все-таки получилась. Но исключительно внешняя. Ценности же и жизненные ориентиры у нее не поменялись.

Да, она была вынуждена притворяться в поведении и речи, чтобы выжить.

Да, она была вынуждена жить с мужем, вопреки своей воли. Более того — рожать ему детей.

Но внутри у нее все кипело!

Настолько, что Алиса, осознавая выгодность и благоприятность своего положения, переполнялась бурлящими негативными эмоциями. Которые время от времени прорывались в отношении с мужем. Ведь он стал для нее персонификацией всех ее проблем.

Из-за него она попала в этот ад.

Из-за него она потеряла все, что у нее было. Даже имя.

Из-за него она оказалась…

Этот список можно продолжать до бесконечности. И Андрей понимал ее. Видел, как ей плохо. Но ничего с этим поделать не мог. Его познания в психологии не отличались глубиной и широтой.

Была бы вместо Алисы местная женщина — он мог бы и сам не выжить. Потому что, несмотря ни на что, присутствие современницы сильно помогло и продолжало помогать. Но чем дальше, тем сильнее заходили ее выходки. У него уже начали прорывать вспышки ярости на ее выходки и неуместно едкие слова. И он уже не знал, как это обернется дальше.

Или он ее прибьет.

Или она его подставит.

Но, в любом случае, их семья прекратит свое существование.

И уже мирно не разбежаться. Даже в монастырь ее не сплавить. Давать ТАКОЙ козырь своим врагам он не мог. Просто потому, что они им, без всякого сомнения, воспользуются.

Андрей думал об этом по вечерам каждый день с момента выхода в поход. И не знал, что придумать. Во всяком случае рационального и не сильно кровожадного…

[1] Få — мало.

[2] Как это дико не звучит на первый взгляд, но современная вакханалия, связанная с острым перекосом в мультикультурализм, феминизм, толлерантность, половое разнообразие (например, пропаганду гомосексуализм), black lives matter и прочие SJW продвигаются левыми и ультралевыми платформами, нередко социалистическими.

Глава 3

1557 год, 28 апреля, окрестности Азака

Полк шел быстро, сплавляясь по реке вниз. Очень быстро. Невероятно быстро.

Первые три дня их продолжали сопровождать союзные татары. Однако на четвертый, выгрузив им их припасы, Андрей ушел вперед. Ибо всадники, даже о три конь, не успевали за ходкими суденышками.

Подходящая форма ушкуев, в сочетании с половодьемя, более длинными веслами и активным использованием бермудского паруса делали свое дело. Полк продвигался невероятно быстро по местным меркам. Существенно быстрее, чем могли бы проходить они на старых ушкуях, двигаясь по старинке.

Враждебные ногаи иногда встречались. Но особенно не мешали. И ночных нападений на лагеря не устраивали. Просто потому, что полк останавливался в других местах, вместо ожидаемых. Ведь степняки ориентировались на привычные им логистические особенности. Андрей же со своими людьми выступал этаким спидранером, что бежал вперед, бежал, бежал, бежал…

Только весла сверкали.

Вот на веслах успели посидеть все. Даже наблюдатели от посольства и священники. И сам Андрей. Люди гребли. Менялись. Снова гребли. Снова менялись. Благо, что на каждом ушкуе людей находилось заметно больше, чем две смены гребцов. В сочетании с распашными веслами — это прям открывало новые горизонты.

И не просто гребли. А шли под песню. Обычную гребную песню, которая позволяла задавать ритм движения всему полку, растянутому вдоль реки.

Строго говоря, история знает только два способа синхронизации гребли большого количества людей. Ритмичная музыка вроде барабанов, и песня, ритм которой заменял эти самые «бум-бум». Андрей остановился на песне, которую они с Марфой-Алисой всю осень и пытались состряпать. Общая цель заключалась в том, чтобы сделать текст максимально простым в запоминании, достаточно ритмичным и подходящим для бесконечного повторения. С одной стороны, а с другой — ободряющим и настраивающим на боевой лад. Вдохновляющим.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Получилось недурно.

По большому счету из-за талантов супруги, имеющей не только добротное гуманитарное образование, но определенные таланты. Сам же Андрей накидывал ей фрагменты из песен подходящего толка, что помнил. И корректировал уже по сюжету, дабы не допустить залетов.

Вот эту песню и пели.

Что позволяло не сильно растягиваться на марше, поддерживая более-менее одинаковую скорость. И отмахивать по полторы сотни километров в день без особенных проблем.

Союзные татары шли следом. Но это было не так уж и важно. Они сделали свое дело — позволили быстро и относительно спокойно пройти наиболее неудобный участок пути…

Наконец перед полком оказался Азак, вокруг которого в последствии вырастет город Азов. Сейчас же он представлял собой небольшую, но достаточно добротную каменную крепость. Квадратную в профиле. Примерно двести пятьдесят на двести пятьдесят метров. Изнутри этот квадрат рассекался еще одной стеной. И стены все эти были высокими. Очевидно весьма тонкими, но высокими. Имелись и башни — одиннадцать штук. Квадратные. Одна из которых являлась проездной.

Никакого обширного поселения вокруг него не имелось. Просто поселок на три десятка глинобитных домиков, в которых, судя по всему, жили рыбаки и паромщики.

Кораблей никаких возле Азака не наблюдалось. На берегу находилось с десяток лодок рыбацких и парочка покрупнее, видимо для перевозки. Плюс довольно крупный плот. Этот уже использовался, очевидно, когда коней перевозили или тяжелое имущество.

И все.

Почему не было нормальных кораблей? Хотя бы дежурного какого-нибудь быстроходного кораблика.

Не секрет.

Не зимовали они тут. Из-за льдов.

Зимой корабли либо вмерзали в лед, что сильно вредило их обшивке, либо вытаскивались на берег, что также не повышало крепости и сроков службы. Посему по осени корабли не оставались у Азака, отходя в более теплые воды. Весной же не шли обратно какое-то время после вскрытия льдов. Дело в том, что половодье несло в Азовское море не только потоки холодной воды, но и льдины. В том числе и крупные. Которые встречались в свободном плаванье до Керченского пролива. И представляли определенную угрозу для кораблей. Особенно тех, что строили для бассейна Средиземноморья в те годы. Сильные шторма в этих краях случаются не часто. Поэтому и силовые наборы у местных судов не отличались особой прочностью, и толщиной обшивки.

Вот и осторожничали.

Вот и спешил Андрей прибыть к Азаку раньше, чем подойдут османские корабли.

Строго говоря подойдут они или нет, он не знал. Но опасался их появления. Ибо вступление в бой сразу с несколькими галерами да при поддержке какого-то количества вспомогательных судов — дело не самое радужное. Особенно в силу того, что личный состав его полка в абсолютно подавляющем большинстве не умел плавать, как и положено жителям сей эпохи в удаленных от моря поселениях. Это им просто не требовалось. Стоячей воды и рек люди опасались из-за разного рода угроз, как реальных, так и мнимых. Поэтому и не рвались в воду. А те, кто умел плавать, особыми навыками не отличался. Просто потому, что не владел никакой внятной техникой. И, в лучшем случае, мог похвастаться стилем «по собачьи», причем очень недолго.

Так или иначе, но столкновения с кораблями османов Андрей стремился всецело избежать. Оттого спешил и несся вперед как угорелый. Также он старался предупредить подход вероятных союзников из числа крымских татар, малых ногаев и лояльных родов из кабарды. Вряд ли они рассчитывали на то, что парень окажется под Азаком раньше второй половины мая. Ибо иное не укладывалось в привычные ожидания от логистики…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Не укладывалось.

Совсем не укладывалось.

Но возле крепости стояли юрты каких-то кочевников и отчетливо наблюдались их стада. Не все, очевидно. Однако они тут присутствовали. Хуже того — в этом стойбище заприметили гостей…