Крыло Книга 5 - Вадим Александрович Оришин

Он делает шаг назад и поворачивается боком к противнику, чтобы начать двигаться по кругу. Одержимый замер, будто прислушиваясь к себе. Пришёл к какому-то решению и опустил оружие. Он не сразу смог заговорить. Сколько попыток ему потребовалось, чтобы научиться защищаться? Сколько ушло на создание эффективной атаки? Десятки попыток? Сотни? Тысячи? В каскаде повторений разобрать это было невозможно.

— Нам не о чем говорить, — наконец ответил человек.

Голос одержимого звучал глухо и устало.

— Отнюдь. У тебя совсем нет вопросов? Что ты знаешь о нас? Об этом месте? О том...

Человек качнул головой.

— Я знаю достаточно, предтеч. Мне плевать, как вы себя называете. Плевать, когда вы там жили в далёком прошлом. Плевать, из-за чего были уничтожены и прячетесь по щелям. Вы — смертны. Это всё, что мне нужно знать о вас. А там, за этими вратами...

Одержимый втянул носом воздух, ловя запах, хотя никаких запахов здесь не было и быть не могло.

— Скоро взгляну своими глазами.

Ткач остановился прямо перед человеком. Заглянул в глаза, будто хотел увидеть в них больше, чем взгляд уставшего убийцы.

— Ну что же... Получай мою силу. И мой маленький прощальный подарок.

Мир вернулся на своё место. Лезвие вновь коснулось кожи предтеча. Секунды потекли вперёд, и древний артефакт пошёл глубже, забирая жизнь древнего существа. Один удар, и древний страж падает на камень пола бесформенным мешком.

Като смотрит на труп, чувствует дрожание артефакта в руке... Одержимый ещё не закончил. Несколько шагов вперёд, к вратам. Здесь ничего придумывать не надо, он протягивает руку и тянет на себя тяжёлую створку.

Гробница встречает его голубым стеклом. Всё здесь напоминает кристально чистый лёд, пол, стены, потолок, пьедестал. Тело крупного пса, не волка, именно пса. Правда, принять его за обычную собаку невозможно. Существо дышит магией, источает её всем телом, выбрасывает вокруг себя. Като делает несколько неровных шагов и останавливается возле странного существа. Заглядывает в глаза. Существо неподвижно, как мёртвое. Пустые глаза смотрят в одну точку. Но его тоскливый вой стоит в ушах, прося принести, наконец, долгожданное избавление.

— Астарта. Кажется, я схожу с ума. Я собираюсь отобрать силу существа, что питает целый город, насыщает тысячи одарённых энергией... — тихо шепчет одержимый.

«Что бы ты ни решил, Като, я буду с тобой. Верным слугой у твоего трона, вечным спутником и зудящим голосом в голове,» — отозвалась Астарта.

Демонесса тоже прониклась невозможностью момента, невозможностью происходящего. Правая рука направляет артефакт и наносит удар. Из раны на теле хлещет энергия, сбивая одержимого с ног и опрокидывая на хрустальный пол. Одержимый приподнимается, встаёт на колени.

И наносит удар в собственное сердце.

Нижний Город перестаёт существовать, оставляя лишь небольшое, пустое подземелье и гробницу.

Стены Великого Города вздрагивают, стряхивают вековую пыль, бегут сеткой трещин.

И начинают рассыпаться в мелкую пыль.

Стены рассыпаются, знаменуя начало конца.

Арка 2

«Как страшно жизни сей оковы

Нам в одиночестве влачить.

Делить веселье — все готовы:

Никто не хочет грусть делить.

Один я здесь, как царь воздушный,

Страданья в сердце стеснены,

И вижу, как судьбе послушно,

Года уходят, будто сны;

И вновь приходят, с позлащенной,

Но той же старою мечтой,

И вижу гроб уединенный,

Он ждет; что ж медлить над землей?

Никто о том не покрушится,

И будут (я уверен в том)

О смерти больше веселится,

Чем о рождении моем…»

«Одиночество», Михаил Лермонтов

Глава 11

Какое-то время я считал, что погиб. Не выдержало моё тело хлынувшей сразу от двух могущественных существ потоков магии. Слишком уж ощущения напоминали те, что сохранились у меня от посмертия. Собственное тело казалось чем-то чужеродным, неправильным, несовершенным. Смертным.

Смертным...

Последняя мысль вызвала презрение и вместе с тем смирение, после чего стало легче. Совсем чуть-чуть, но я перестал быть сторонним наблюдателем в собственном теле. Покачнулся, заставив себя шевелиться. Попробовал встать на ноги. Вновь покачнулся.

Откуда-то из глубины доносился безумный хохот демоницы.

«Астарта...» — собственные мысли напоминают слабый болезненный шёпот.

— Астарта... — повторяю, двигаю губами, не издающими ни звука.

Я забыл, как дышать. Сердце не бьётся. Приходит странный, чужеродный страх. Я пытаюсь вспомнить что-нибудь, какой-нибудь способ заставить сердце вновь стучать. Не нахожу. Злюсь. Магия. Молния. Тянусь рукой к груди, пытаясь создать простенькое заклинание.

Тело пробивает разрядом, способным испепелить, пожалуй, целого слона, сводит судорогой...

И запускает непослушные живые часы. Сразу за этим удаётся сделать судорожный вдох. Выдох. Вдох.

Так уже лучше. Взгляд проясняется. Оказывается, до этого перед глазами лежала пелена, будто... Будто глаза уже не действовали. Будто всё тело... Понятно, почему я чувствовал себя, как в посмертии. Похоже, я всё же убил себя, своё тело. Но ещё жив. Зарекаюсь повторять такие заигрывания со смертью. В очередной раз зарекаюсь, видимо, далеко не в последний.

«Астарта!» — зову уже более осмысленно.

Я слышу хохот в голове. Хохот прерывается. В сознание врывается присутствие демоницы, но... Что-то изменилось. Что-то очень сильно изменилось. Сущность моей вечной спутницы ощущается какой-то... Маленькой. Хрупкой. Слабой.

Ничтожный демон...

Чёрт! Не хватало мне ещё одного сожителя в голове.

«Ха-ха-ха-ха!» — безумно смеётся демоница.

Вздрагивает, чувствуя моё внимание. Замолкает. И вновь начинает хихикать, сдавленно, давясь рвущимся из неё смехом.

«Что с тобой?» — настороженно спрашиваю.

Демоница не выдерживает и вновь начинает безумно хохотать. Сквозь смех пробиваются даже не слова, не мысли, лишь отголоски её чувств, эмоций, что Астарта пытается мне передать. Эйфория. Её корёжит от эйфории. Корёжит. Сквозь безумный смех я явственно ощущаю слёзы боли, если такие выражения применимы к бесплотному демону. Сила, которую мы поглотили, настолько чужеродна её собственному существу, что убивает демоницу, калечит, и одновременно питает, бесконечно питает.

Надо быстрее избавиться от этой силы. Слить её, пустить в дело. Обрушить на кого-нибудь эту бесконечную мощь! И у меня есть подходящая цель!

Встряхиваюсь, заставляя себя выпрямиться и оглядеться. Да только вновь впадаю в короткий ступор, наблюдая, как моё тело выплёскивает в окружающий мир излишки магии, что не может удержать. Потоки, напоминающие голубоватый пар, струятся вокруг.