Энциклопедия пиратства - Жан Мерьен

Это прозвище пристало к ним, а их символом стали сума и посох нищих. И в дальнейшем вся страна поделилась на «городских гезов», буржуа, и «лесных гезов», крестьян.

Но те мятежники, которые взяли в руки оружие, были казнены; другие ушли в «маки»; в Голландии «маки» — это вода: реки, бесчисленные каналы, проливы между островами, море. К ним устремляются многочисленные изгнанники, которые не имеют другого пристанища, кроме корабля или лодки, и которые, чтобы выжить, вынуждены грабить — увы! — своих собственных береговых сограждан, когда никакой добычи не удается отнять у позорных оккупантов или их сообщников. Они сами называют себя «морскими гезами» — «zeegeuzen». Враги называют их «zeeganzen» — «морскими гусями», этими большими перелетными птицами, которые иногда дерутся между собой на польдере и здесь же и пасутся в ущерб домашним гусям… Подводя итог, можно сказать, что такая жизнь вполне устраивала мятежников.

Когда Вильгельм Оранский, терпя поражение за поражением, спрашивал сам себя, как ему продолжать борьбу, то как раз в это время его французский единоверец, адмирал де Колиньи, дал ему совет: собрать морских гезов, сформировать из них эскадру, захватить какой-нибудь большой порт, который будет служить ей базой, как Ла-Рошель во Франции.

Принц Оранский мог бы в то время раздобыть денег, разделив захваченные корсарами богатства, и это позволило бы ему предпринять войну на континенте.

Принц ясно осознавал трудности, которые его ожидали при попытке собрать воедино разрозненные банды морских гезов. Но он надеялся, что главари банд подчинятся его приказам и натренируют солдат.

НЕКОТОРЫЕ ГРАБИТЕЛИ МОРЕЙ И ЦЕРКВЕЙ

Вот какими были[21] в конце 1569 года — в тот момент, когда Вильгельм предпринял попытку организовать их под своим командованием, — наиболее известные капитаны голландских «пиратов»: Жан Абель из Доккюма во Фрисландии, который еще до всех этих беспорядков служил во флоте; в 1568 году капитан оказался в Делфзейле с двумя или тремя кораблями, на борту которых насчитывалось по 40 человек команды, и с этой «эскадрой» он сумел противостоять всей вражеской флотилии. При одном упоминании его имени буржуа тряслись, судовладельцы приостанавливали экипировку своих судов, испанские солдаты в страхе крестились.

Тьерри Соной (или Сной, или Сноэй), родившийся в Клеве, но женившийся и обосновавшийся в Голландии. В молодости он служил, как всякий дворянин, при доме Максимиллиана Бургундского, маркиза де Веера. Его лицо с подвижными, правильными, чертами украшали огромные, закрученные вверх усы. Суровая натура морского геза смягчалась глубоко засевшими привычками к милосердию, человечности и терпимости, что не раз было им доказано по отношению к пленникам и католическому духовенству.

Фок Абель, сын Жана Абеля. Молодой Фок представлял собой наиболее великолепный тип морского геза, ярого противника папы: низкорослый, с плотной фигурой, волосы рыжие, глаза серо-зеленые, нос курносый, неутомимый борец против католических священников, ненасытный грабитель церквей, монастырей и священных сокровищ. Что он особенно любил, так это хорошее вино, которое святые отцы используют для алтаря и которое он пил из золотой чаши. Каждый член его экипажа также имел чашу, присвоенную при разграблении церквей. На самом верху мачты своего ужасного корабля под названием «Галера» Фок Абель прибивал драгоценную католическую святыню. Когда ему доводилось захватывать в плен священника, он показывал тому великолепный шедевр, вырезанный из дерева:

— Знаете ли вы, — спрашивал он у испуганного служителя церкви, — почему мы поместили «святая святых» на самое видное место на нашем корабле?..

— Нет, — каждый раз отвечал священник.

— Итак, я вам скажу. Это, чтобы показать, что у нас почитание веры значительно выше, чем у католиков.

После этой шутки его рот раскрывался во всю ширь и из горла вырывался раскат смеха, который можно было принять за грозное рычание:

— А теперь, — продолжал пират, — ты отслужишь мессу перед этим святым изображением.

Священник пытался сопротивляться, но ему напяливали ритуальную одежду и он вынужден был под страхом смерти выполнять церемонии, предписанные его верой, среди гиканья, насмешек и взрывов хохота всех членов экипажа, которые повторяли, кривляясь, его жесты, коленопреклонения и религиозные песнопения.

Гом Хеттинга, один из наиболее могущественных сеньоров Фрисландии, снискавший большую известность среди морских гезов. Лишенный своего имущества герцогом Альбой, он стал солдатом, чтобы вернуть себе свое богатство. Герцог Альба победил его. Тогда Гом Хеттинга, чувствуя себя неспособным бороться на суше, поступил, как многие другие: он снарядил барк и при поддержке отряда неукротимых фрисландцев под командованием двух его сыновей сам себя назначил суверенным правителем: он давал своим сторонникам, известным под страшным названием мародеры, документы, которые уполномочивали их добыть для него путем грабежа компенсацию в счет конфискованного имущества; и действительно, он получал десятую долю всей добычи, доставляемой мародерами.

Вильгельм д’Амбиз в 1572 году возглавил флотилию из нескольких судов и несколько лет отчаянно сражался с солдатами герцога Альбы.

Генри Лаер из Амстердама, герой одного эпизода в великолепной поэме, в которой Онно-Цвиер воспел войну морских гезов; он особенно прославился, как и Соной, дав отпор всем силам Франсуа де Бошайсена, вице-адмирала герцога Альбы.

Одна из самых жестоких банд морских гезов находилась под командованием Хартмана Гома и его брата Ватце, оба были родом из Аккрума во Фрисландии.

Хартман, однако, не был рожден для ненависти и мести. Благородный, богатый, молодой, элегантный, образованный, он казался предназначенным судьбой провести свои счастливые дни рядом с любезной и… снисходительной супругой, так как, по рассказам, «его беззаботная жизнь оставляла ему время для досуга, и он посвящал его служению музам и ухаживанию за дамами». Но однажды по приказу инквизиции он был арестован. Улучив момент, Хартман сбегает; все его имущество захвачено. Странник, бродяга, вынужденный скрываться под двадцатью именами и двадцатью различными одеждами, гонимый от одного убежища к другому, он заканчивает тем, что тоже становится морским гезом.

С этого дня у католиков не будет более беспощадного врага, чем благородный гез. Хартман объединил вокруг себя отряд фрисландцев, таких же кипящих гневом, как и он. Несчастье тем церквям, монастырям, священникам, монахам и монахиням, которые попадались им под руку. Они не оставляли на своем пути ничего: ни священных ваз, ни сокровищ богачей, ни церковного вина, ни целомудренных монахинь.