Не мой прекрасный принц (СИ) - Надежда Швец

— Посмотрим, как быстро я выгоню тебя из гарема, — рявкнула я, чем вызвала удивление не только у девицы, но и у себя.

Уже лежа в своей постели, я мрачно подметила, что Исельнир вновь не вернулась в общие покои на ночь. Не было сомнений, что сейчас она остужает пыл моего орка в его покоях.

Ярость кипела в моей душе, не давалась уснуть. Казалось, что ненависть отравляет мою кровь и разум.

Оно и понятно, мне нужно втереться в доверие к орку для личной выгоды, а эта гадина Иса мешает. Еще неизвестно, что она может наплести ему про меня. Хотя, не могу сказать, что Дагон будет слушать. Да и учитывая их манеру общения, не думаю, что она осмелиться очернять себя же в глазах орка грязными сплетнями. При нем — то она играла роль добродушной, ласковой девицы.

А еще она его не достойна.

Дрянь эта Исельнир! Пришло время обдумать план действий против нее. Я готова была начать войну.

7 часть

Дни полетели однообразной вереницей, в которой не было ничего примечательного. Никто не торопился посвящать меня в великие орочьи тайны, а Дагон не спешил падать ниц перед моей красотой.

Все суетились по поводу приближающегося праздника, подготовления шли грандиозные. Даже я, выросшая в бесконечном круговороте балов и приемов, была удивлена.

На главной площади города уже соорудили импровизированное поле боя, установив каменные ограды — мы с Урсой как раз застали процесс установки. Из путанных объяснений я смогла понять только то, что в этот праздник все юноши, достигшие восемнадцати лет, должны успешно пройти испытание, представляющее собой поединок. Что же до женщин — к ним были те же требования, но такие желающие находились очень редко и в малом количестве. В этом году их будет две и, как я поняла, это уже что-то из ряда вон в обществе орков.

Последующие пять лет после преодоления испытания, орк обязан участвовать, если, конечно, не отсутствует в связи с набегами или войной.

Дагон участвует последний год. Кстати, нехитрыми подсчетами я узнала, что ему всего двадцать три года. А ведь поначалу мне казалось, что он намного старше. Впрочем, мне это простительно — он вообще первый орк, которого я видела не на картинке. Да и стоило ему открыть рот, как становилось понятно — взрослый мужчина так себя вести не будет!

В целом, я приятно проводила дни. Как оказалось, наложницы не сильно — то нагружены работой. Во всяком случае, у меня вполне удачно получалось отлынивать — я только и делала, что гуляла по саду, развлекалась беседами с Зарабет (не сказать, что всегда приятными). О, а главным моим развлечением было злить Исельнир. Мне удалось внести ложку дегтя в ее уютный мирок. Первым делом я намекнула Заре, что Дагон проявляет мне неоднозначное внимание. Учитывая, что это утверждение имело за собой почву, то вскоре слухи доросли до немыслимых размеров — в гареме страстно обсуждали, перемывали кости мне, Дагону и Исе. Разве только ставки не делали. Хотя, кто знает…

Свою роль сыграло наше фривольное общение с орком — в гареме все относились к нему почтительно, едва ли не пятки лобызали. Поэтому наши пикировки с орком во время трапез, что он изредка проводил с гаремом, вызывали очень повышенный интерес. Кто-то был уверен, что скоро я займу место фаворитки, кто-то же наоборот, что скоро мне дадут пинка под зад.

Как я успела заметить, Исельнир здесь не очень любили. Слишком уж много спеси и надменности было у этой девицы. Как объясняла Зарабет, Иса — дочь домина, что ставило ее чуть повыше других девушек в орочьей иерархии. А являясь единственной постельной грелкой Дагона пару лет, Иса совсем уж загордилась — если случался конфликт с какой-нибудь наложницей, то сразу же пускала угрозы на тему "когда я стану Хозяйкой". Но и тот момент, что хозяйкой она не была и по сей день, вызывал тайные, злорадные смешки в гареме. Но высказаться ей в лицо никто не смел — хоть пока она и не смогла зачать, но сделать это шансов было больше-таки именно у Исы.

Я же развлекалась как могла — позволяла себе острые шуточки в адрес Исы прямо перед ней, всячески провоцировала зарождение новых сплетен.

Выросшая в омуте дворцовых интриг, я наконец занималась тем, что умею лучше всего.

Когда же наскучивало и это, я шла к Урсе. И хоть любви к рукоделию у меня ни капли не прибавилось, мне все равно нравилось проводить время у этой интересной, мудрой женщины. Она видела меня насквозь, поэтому не было смысла притворяться. Можно было вести себя естественно, слушать ее неторопливый, низкий голос, когда она рассказывала очередную историю. А историй у нее было много — как выяснилось, когда-то Урса была из свободных, участвовала в набегах, путешествовала по разным землям, где и обучилась лекарскому делу, работала наемницей.

В глубине души я даже завидовала — у орков существовало само понятие свободы для женщин. Понимаю, что это не так легко, что за правами следует ответственность. Но сама вероятность возможности самой решать свое будущее очень заманчива.

Моей одержимостью с детства были путешествия, я с жадностью глотала трактаты о неизведанных землях и много мечтала. Помнится, в возрасте девяти лет даже планировала сбежать из дворца и отправиться в странствие. Более того, тогда мне даже удалось сбежать от надзора многочисленных нянек, но далеко я не ушла — заплутала в дворцовом парке, устала и, наевшись яблок, уснула на мягкой траве. Ох, как же тогда получили няньки и стражники от отца!

Кажется, когда-то он меня даже любил. Или просто дорожил.

Времени на раздумья у меня было много, и я с ужасом осознавала, что впереди меня не ждет ничего хорошего. Что будет, если все-таки получится уговорить орка вернуть меня домой? Я сомневаюсь, что отец, утирая слезы счастья, кинется обнимать возвращенную дочь. Он уж скорее кинется душить меня.

По ночам мне даже снились кошмары — как я забегаю в тронный зал, переполненный придворными. На троне восседает мой отец со скучающим видом, но стоит ему заметить меня, как лицо его становится злым и раздается его гневный окрик о том, кто посмел пустить во дворец бродяжку.

На моих землях не было гаремов, свободы и распущенного поведения. Даже наряды, которые совсем недавно доставили из лавки портнихи, являлись скромными здесь, а у нас же в таких не ходили даже распутницы.

И