Бессонница в аду - Лариса Васильева

— Милая моя, единственная…

— Ты представляешь, как сейчас весь Центр прислушивается, что происходит за этой дверью?

— Тебя это беспокоит? Это же просто отговорка… Ты играешь мной… Ну хорошо, иди… Нет, так нет… Но ты все равно будешь моей.

Она ушла. Хан не мог представить, что все дело в ее стеснительности, ему бы быть чуть настойчивее, и все, она осталась бы у него. Но он не хотел унижаться, выпрашивать ее любовь и потому отпустил женщину, а сам решил больше не думать о ней, постараться выбросить ее из головы — нет, так нет.

Он прикажет Олегу привезти несколько молодых девушек — новое всегда притягательно и поможет ему справиться с его нелепой проблемой — безответной любовью. Кстати, и старух нужны, пора провести еще одну серию опытов.

Когда Мария спустилась, девушки Хана сидели внизу, в холле, вокруг них суетилось несколько человек… Сережа, лаборант, фельдшер по образованию, обрабатывал у Риты на спине и плечах следы плетки, кожа там местами была сорвана. Лике досталось меньше, но тоже прилично. Ирочка до сих пор практически говорить не могла, так ее трясло, хотя Хан ее ни разу не стегнул. По долгу службы, так сказать, вышли из своих убежищ Олег Аркадьевич и заместитель Хана по научной части Леонид Сергеевич, к ним присоединился хирург — косметолог Валентин, еще довольно молодой человек, верный ученик Леонида Сергеевича. Олег Аркадьевич уже дал девушкам коньячку и сам выпил, нервы-то у него тоже не железные. Рита первая пришла в себя, она всегда восстанавливалась быстро.

Все с интересом посмотрели на Марию: любопытно, сдвинулись ли их отношения с Ханом с мертвой точки или все опять ограничилось массажем? Судя по спокойному выражению лица Марии, и по сравнительно небольшому промежутку времени, которое она провела наверху, ничего особенного там не произошло…

Мария, проходя мимо них, проронила, что все в порядке, Хан успокоился.

— Спасибо тебе, Мария, — сказала Рита, — меня бы Хан точно прикончил, уже курок взвел…

— Да чего там, — отмахнулась Мария.

Ей бы тоже коньяк не помешал, но никто не предложил, а просить не хотелось, и она решила алкоголь заменить горячим душем.

— Если бы не вы, тетя Мария, он бы нас поубивал, я так испугалась! Такой был всегда ласковый… — стуча зубами, пролепетала Ирочка ей вслед.

— Зря мы все против нее настроились в последнее время, я теперь буду за нее Богу молиться… Если молитву вспомню, — добавила Рита.

— Ой, я всегда говорила, что она добрая…

— Да ты к ней все время бегаешь, возможно, она из-за тебя и пошла успокаивать хозяина.

— Ой, ужас, как она не боялась!

— Что она ему сказала? — спросил Олег.

— Не знаю, я там от страха плохо соображала, массаж, кажется, хотела сделать…

— Поразительно, у нас есть специальный человек, массажист, а ему нравится массаж этой тетки… — размышлял вслух Олег Аркадьевич. — Надо срочно доставить еще старух для продолжения работы, а то Хан еще и эту Машу растворит в своей адской ванне, тогда нас некому будет спасать…

Выслушав Олега, Леонид Сергеевич отошел к стоящему в сторонке Валентину, невысокому темноглазому человеку. У этих двоих давно появилась одна тайная маленькая идейка. Уже больше года они вынашивали ее, не доверяя больше никому, да им никто больше и не нужен был.

— Послушай, Валентин, а не пора ли эту «массажистку» убрать с нашей шахматной доски? — спросил Леонид.

Леонид Сергеевич, первый помощник шефа, был очень честолюбив. Он попал сюда в одно время с Ханом и, как более старший по возрасту, надеялся, что руководить проектом будет он. Узнав, что боссом поставили молодого Хана, хотя разрабатывали перспективное направление они с ним параллельно, начали его одновременно и успехи у них были сопоставимы, Леонид Сергеевич затаил глубокую обиду. Да, конечно, тот вдруг выдал гениальную идею и сам же легко претворил ее в жизнь. Но зачем смешивать научную и административную работу? Пусть Хан занимается наукой, а он, Леонид, стал бы прекрасным администратором, но «вверху» считали по-другому. Первое время он надеялся на скорую смерть Хана, однако тот, хотя и безумствовал временами от боли, но жил и голова его все так же блестяще соображала.

Обид Леонид никогда не прощал и никогда не сдавался, поэтому, устав ждать естественного завершения карьеры Хана, он исподволь начал создавать свою коалицию, потихоньку проверяя настроения людей, отмечая тех, кто был не в ладу с шефом, чему очень способствовали приступы сумасшествия Хана, и всеми силами старался завоевать расположение остальных. Вскоре многие из сотрудников уже и в самом деле предпочитали обсуждать некоторые вопросы с ним, не рискуя подходить к непредсказуемому Хану. Тот, конечно, все проблемы решал мгновенно и блестяще, но любой контакт с ним всегда был опасен: если у хозяина плохое настроение, можно было нарваться на большие неприятности. Да еще эти припадки… И все складывалось благоприятно. По секрету Леониду Сергеевичу сообщили, что практически он уже руководитель, что вот-вот приказом объявят о кадровой перестановке, что он уже может подбирать штат по своему вкусу.

Но гениальный Хан одним махом разрушил всю шаткую, с таким трудом выстроенную пирамиду — он передал наверх такое поразительное решение проблемы, предложил настолько радикально расширить возможности Центра, что «наверху» вновь передумали, передали Хану полностью все полномочия в сфере его разработок, а весь Центр в его пожизненное владение.

Тогда Леонид хотел было плюнуть на все и уехать — зачем это ему нужно, жить в такой глуши, да еще и в подчинении Хана? Но тут с ним связались деловые люди из дальнего зарубежья и сделали такое интересное предложение, что он, только теперь поняв, какой скрытый потенциал таится в этой маленькой уединенной лаборатории, сразу раздумал уезжать. Это даже не золотоносная жила, нет, это алмазная россыпь. Россыпь гениальных идей шефа, которыми он сыпет направо и налево, успевай только записывай и, если взяться за дело как следует, каждый необработанный «алмазик» может превратиться в большую кучу денег, главное, торговать ими с умом. От заманчивого предложения он сразу отказался, не стоит мелочиться, рисковать положением, когда можно отхватить куш целиком, и решил продолжить свою игру теперь уже с более дальним прицелом. Он стал ходить с диктофоном, записывая все высказывания шефа, а потом вечерами в одиночестве прослушивал их по нескольку раз, с трудом вникая в невероятные логические построения, вскакивая и бегая по комнате от восторга, когда наконец понимал блестящий замысел Хана, заключенный иной раз в одной фразе. Этих идеек у него уже скопилось множество, не все они сразу воплощались в жизнь, о многих Хан быстро забывал или находил еще более интересное решение…. Теперь Леонид вполне мог надолго заменить на посту своего шефа, этого одаренного психа, и в дальнейшем выдавать все эти украденные мысли за свои, их уже хватило бы на несколько лет.

Леонида радовало ухудшение здоровья Хана, которое само собой решило бы все проблемы. Хотелось бы только, чтобы шеф довел до конца труднейшую задачу — отработал механизм омоложения. К тому же гениальный безумец предложил не просто омолаживать человеческий организм, но и нашел возможность менять при этом внешность. Все предпосылки к удачному завершению уже были, но какие-то мелочи не давали довести эксперимент до удачного конца. В последнее время шеф стал слишком осторожен, почему-то начал церемониться с использованием человеческого материала, очень долго готовился к каждой серии опытов. Раньше он действовал смелее, пусть безжалостнее, но это окупалось. Экспериментальным путем выходило быстрее. А чего жалеть этих бабок? Народу-то в России полно. Зачем церемониться если испытания на людях санкционированы с самого верха. Леонид Сергеевич в нетерпении ждал положительных результатов последней серии, боясь, что Хан вот-вот умрет, а самому ему будет сложновато закончить разработку. И все-таки это было возможно, но только в том случае, если все участники проекта останутся на своих местах — ученые, врачи, лаборанты, ведь каждый из них знает свой, узкий сектор работы, а уж Леонид сможет соединить воедино все фрагменты этой гениальной мозаики, не зря же он прислушивался к каждому слову шефа и фиксировал все его распоряжения.

Но, по-видимому, не он один понял, какие баснословные прибыли сулят идеи Хана. Только этим можно было объяснить все изменения, постепенно происходящие здесь. Десять лет назад никакого кордона вокруг научного Центра не было, тогда все здесь больше походило на санаторий для одаренного безумца. Леонид, конечно, и тогда злился, что так много внимания уделяется этому Хану, это раздражало, но он затаился до поры. Хотя все время хотелось сказать: «Не санаторий надо устраивать, а психушку — посадить Хана в изолированную камеру и пусть этот полубезумный гений выдает свои идеи, но так, чтобы это было безопасно для окружающих».