Азраиль. Небеса содрогнутся! Том 2 - Григорий Магарыч

опустил глаза. Пальцы кистей покрылись чёрным. Я перестал их чувствовать.

— Я… с тобой пойду, — решительно, но с изумлением в голосе осведомила София, продолжая оглядывать «ожившее» поместье. Казалось, вопросы она решила оставить на потом, либо же… Константин демонстрировал ей подобные фокусы ранее.

— Десять метров, прошу…

Распахнув дверь замка, я поморщился. Скорбь разом надавила многотонным камнем, не оставляя места для недавнего хорошего настроения; и ни зелень, ни даже полуденное солнце уже не замечались здесь. Сквозь видимую картину тихого уютного особняка проступала настоящая суть Боли.

Впрочем, и терять сознание я тоже пока не собирался. Просто… собранно шёл вперёд по следу Ауры.

…огромный вестибюль с высокими потолками теперь казался таким же, как и в прошлой жизни. Белые стены, одна из которых содержала герб рода Рюриковых. Широкие лестницы и… много боли.

Я сделал над собой усилия, чтобы не начать вспоминать былые времена. Прикрыв глаза, лишь завернул в тёмный коридор и прошагал по нему пару метров. Эхо от шагов проходилось по стенам пустующего коридора, буквально в дрожь вгоняя Софию.

Я остановился, прикрывая глаза. Кивнул себе же и осторожно приоткрыл тяжёлую дверь.

Вот… здесь. Центр водоворота боли. Сосредоточение всей здешней Ауры.

Распахнув наконец глаза, я увидел нечто вроде покоев. Шикарная кровать, застеленная белой простынёй, что пылилась с давних времён. Зеркала в комнате завешаны, а за шторами редкие лучи солнца.

Хоть особняк и приобрёл свой прежний вид, эта комната оставалась в том же «заброшенном» состоянии.

Присаживаясь в позу лотоса на нагретый солнцем угол, я снова прикрыл веки.

Отсюда было гораздо проще погрузиться в Ауру боли. Просто отпусти реальность — Аура сама подхватит тебя, затянет внутрь. Около минуты я сидел, и прислушивался к бушующим эмоциям, забывая о том, где я на самом деле нахожусь. А затем…

…первое, что я уловил — это шаги.

По коридору кто-то шаркал, и нет, это была не София. Притом направлялся источник Ауры в сторону комнаты, в которой сидел я.

Дверь передо мной вновь раскрылась.

— Ты ещё кто такой, чёрт побери?

Это точно не голос Софии.

Голос больше был старческим — таким знакомым и в одно время забытым.

Глаза мои плавно открылись, сознание практически угасло, а потому силуэт передо мной казался расплывчатым.

— Да и вообще, — распорядился незнакомый тип сухим и чуть надломанным голосом, — проваливай прочь отсюда, если жизнь мила. Это место не для ночлегов.

Тело моё слишком ослабло, чтобы позволять себе лишние движения. Мазнув взглядом по собственным рукам, я заметил черноту на ладонях; та уже протягивалась к локтям. Тело не выдерживает таких объёмов Ауры.

— Моё имя… — я говорил тихо, чуть ли не шёпотом. — Эраст Орлов.

— И? — старик подошёл ближе. — А моё — Захар. Что с того? Проваливай прочь, парень. Ищи другое место для…

Так вот оно что. Всё же я не ошибся, когда говорил о более мощном источнике Ауры.

— Захар Степанович, — мои губы устало расплылись в доброй улыбке. — Дворецкий рода Рюриковых. Рад видеть в здравии, Захар.

Захар замолк в ответ — а в месте с ним замолчал и я. Нет, мне определённо было приятно видеть старого друга — сейчас он, казалось, был абсолютно таким же, что и в годы нашего первого знакомства. Вот только…

Дворецкий вырвался вперёд, что-то тихо бормоча себе под нос. Трость упёрлась в мою грудь.

Этот тип не особо верил в переселения душ и прочее. Но нынешняя реакция определённо говорила об обратном.

— Откуда?.. — на этот раз голос его дрогнул. Трость начала касаться плеч, а затем перешла на лицо. — Откуда вы меня знаете? Моё отчество знал лишь один человек — и это господин… Рюриков.

Он что. Слепой?

Я чуть прикрыл правое веко, дабы трость не угодила в глаз — а затем раздражённо пробормотал.

— Нет, я не твой господин. Прошу, перестань.

Он печально «эхнул», убирая трость. И сам отшагнул назад. Рука, державшая палку, опустилась.

— А… кто тогда?

Казалось, он нисколько не обращал внимания на медленно исчезающую пыль в комнате, испаряющиеся простыни на зеркалах и кровати, очищающиеся от паутины окна. Да, он определённо ослеп.

— Давно ты ослеп, Степанович? — я оставил вопрос Захара без ответа.

…вот только этим лишь сильнее осёк старика. Да, раньше он был старше в возрасте, но сейчас… выглядел сильно хуже.

Но что самое интересное.

Именно он был источником боли, которую я почувствовал.

— Давно, — вздохнул он, подходя к окну. — Как князя убили, так и ослеп. Сердечный приступ, что поделать? Любил господина. Ой как любил. А ты кем будешь-то? Из знати?

Я хмыкнул.

— Нет, простолюдин.

— Ах простолюдин, — вновь вздохнул он. — А я вот тоже простолюдин. Не люблю знать. Ох как не люблю. Жизнь мне поломали, веришь?

Я кивнул. Руки успели почернеть в локтях. Ещё немного, и я вырублюсь.

— Верю, Захар Степанович.

Между нами возникла пауза. Но не потому, что нам нечего было обсудить. Старик резко переменился в лице, скривил брови в жуткой гримасе и…

— А вот и они, — пробормотал, быстро разворачиваясь. — Раевские!

А?

Я часто заморгал, переводя взгляд в сторону двери. София стояла посреди проёма в таком положении, будто оцепенела в ужасе. Глаза неуверенно бегали из стороны в сторону, а пальцы сцепились в замок перед собой.

Старик внезапно зашаркал в сторону дочери канцлера, скаля зубы — и от этого она испугалась её ещё сильнее.

— Гнусные подонки! — яростно цедил он, забавно ковыляя до цели через преграды, которых не видел. — Как смеете явиться в этот дом? Как смеете стоять здесь?

— Степаныч! — окликнул я старика настолько громко, насколько это было возможно в моём положении. — Куда ты-то полез? Это же София, Захар Степанович, это ж дочь Карины!

На лице Захара мелькнула растерянность. Вытирая усы от слюней, он чуть приостановился. София к этому времени успела превратиться в кусок подрагивающего камня — она поморщилась и вжалась в угол комнаты. Слёзы обильно потекли из глаз.

— Неужто ты считаешь её причастной? — добавил я. — Она ещё совсем крохой была. Вот встретишь её отца — тогда и выберешь. По добру или по силе.

Изгорбившись, старик покачал головой — и махнул рукой.

— Прости, доченька, уж совсем зол на отца твоего. Прости меня.

София молчала, тихо хныкая в ладони. Я же плавно разорвал связь с окружающей Аурой и поглядел на дворецкого.

— Расскажи, Степанович, про камень, — голос мой твёрдости не обрёл, зато дышать стало проще. — Ты ведь знаешь о нём. Вижу, что знаешь. Кто вообще его продал Владимиру?

Захар устало взмахнул рукой, отворачиваясь от Раевской.

— Какая уже