Клото. Жребий брошен - Ева Ланска

И вот сейчас ей самой предложили сесть за игральный стол. И пусть она отказывается и не верит в удачу, в душе-то Женя давно решила: она готова играть. И не намерена проигрывать. Если ты садишься играть, говорил папа, нельзя даже думать о проигрыше. Эти мысли развеют твое везение в прах, пустят тебя по ветру, любой ход окажется неверным, каждая карта будет бита.

Поэтому пусть все идет как идет, а думать о плохом она ни за что не будет. Пускай об этом думают другие. И Алексу надо поднапрячь своих аналитиков. Судьба просто обязана сдать ей самые лучшие карты.

Мысли тут же качнулись в другую сторону. Алекс. Дима. «Это называется — любовный треугольник, — подумала она и тут же себя поправила: — Нет, неправильно. Треугольник — это когда двое любят одного, а тут другое». «Извини, больше такого не повторится», — сказал он, как отрезал. А теперь вот это приглашение на ужин и почти что нежность в голосе. В лучшем случае он ее жалеет, в худшем — продолжает использовать. Впрочем, для нее и тот и другой вариант — худший.

Теперь Дима. С ним, как ни странно, все было еще сложнее, чем с Алексом. Ах, если бы он вернулся в ее жизнь немного раньше — хотя бы год назад, в ее одинокую серенькую жизнь, когда она жила только воспоминаниями о нем и мечтами о нем же. Как легко он смог бы украсить ту ее жизнь, изменить к лучшему, расцветить всеми красками счастья! Но сейчас…

Со вчерашнего дня она гнала от себя эти мысли. И все-таки ей пришлось признаться себе в том, что ее герой, ее нежно любимый, долгожданный принц оказался не совсем похож — или даже совсем не похож — на трепетные воспоминания, которые Женя так долго лелеяла и не хотела отпускать от себя. Или, может, это они ее не отпускали, а она тихо плыла по течению…

Женя вспомнила нынешний облик Димы и улыбнулась. Нет, нельзя сказать, что произошло обратное превращение — из прекрасного лебедя в гадкого утенка. Повзрослевший Дима был все так же хорош, и даже лучше — такие мужчины нравятся женщинам до старости… Нет, дело было не в возрастных изменениях и вообще не во внешности — все гораздо глубже.

Женя понимала: проблема не в Диме, а в ней. Тот, о котором столько лет она думала не иначе как только в паре с прилагательным «мой» — «мой Дима», «мой любимый», «мой мужчина»… Этот Дима оказался абсолютно ей незнаком. Он был ЧУЖОЙ. Он был далекий. Он был другой. Не его Женя лелеяла в памяти и мечтала встретить снова, обнять, прижаться, забыть разлуку…

И близость не разрушила внезапно возникшего отчуждения, наоборот — усугубила. Торопливая, ненужная, преждевременная близость. Ей придется заново привыкнуть к этому новому, другому Диме. Если, конечно, она хочет продолжения их отношений. А хочет ли она? Это и предстояло решить. Пока Женя не могла сказать определенно. Даже себе.

«Итак, — подытожила она, — что мы имеем? Что касается хакера, то просто будем ждать и не торопить события. Тем более что поторопить их — не в моей власти. В отличие от отношений с Димой. Здесь я вполне могу влиять на ход событий. Правда, не время сейчас этим заниматься. Вот закончится операция, и тогда, скорее всего, я взгляну на Диму иначе. Не просто так Фортуна вела меня к нему такими странными зигзагами. А к кому же еще? Не к Алексу же… Вот уж кому я точно не нужна. Или нужна, но только на срок операции, как одна из ее составляющих».

И Женя позвонила Диме.

— Ну, наконец-то! — обрадовался он. — Привет!

И ей сразу стало легко и спокойно. Все будет хорошо — надо только, чтобы прошло немного времени…

Они договорились встретиться на пляже. Приглашать его к себе она не собиралась, а на его попытки уговорить ее встретиться в отеле ответила решительным отказом.

— Нет, я хочу искупаться. Ты, надеюсь, не работаешь?

— Нет, Давид куда-то уехал, а потом, я же не сижу в офисе от звонка до звонка — я работаю на вызове.

Она пришла первая, искупалась и расположилась в шезлонге под тентом — солнце палило невыносимо. Диму она увидела издалека — он шел неторопливо, несмотря на то, что опоздал, и курил на ходу. «Да, — отметила Женя, — определенный животик, не сказать чтобы атлет, но эта походка, эти оценивающие взгляды, которые он бросает на всех без разбора… Большой, сильный. Как жаль, что нельзя ему рассказать обо всем… об этих странностях, что со мной происходят. Он точно обидится, даже если поймет меня».

Он подошел и сразу присел на песок у ее ног, заглянул в глаза:

— Привет! Я уже соскучился…

Она почти машинально протянула руку и провела по Диминым волосам, а он взял ее руку и поднес к губам.

— Может, все-таки пойдем куда-нибудь, где не так людно? — многозначительно предложил он.

— Нет, Дим, прости. Я не могу… — И поспешно добавила: — Пожалуйста, дай мне привыкнуть к… — она запнулась, — к тому, что ты есть.

Дима шутливо надул губы, изображая обиженного ребенка, но тут же вновь стал серьезным.

— Хорошо, — пожал он плечами, — но должен тебя предупредить: потом я отыграюсь по полной…

И слегка дернул ее за веревочку от купальника.

— Хорошо, хорошо, — засмеялась Женя.

— Купаться? — спросил он.

— Да…

Второй раз заходить в море оказалось холодновато. Зато Дима с разбега рухнул в воду, обрызгав ее с ног до головы. Женя взвизгнула, и тогда он схватил ее и поволок на глубину, а она визжала и отбивалась. Они смеялись и барахтались у берега так, будто счетчик времени открутился назад на много лет и они снова стали детьми. А потом уплыли далеко-далеко… Просто лежали на спине и смотрели в высокое голубое небо…

После купания оба страшно проголодались и зашли перекусить в прибрежное кафе.

— А откуда у тебя этот шрам на спине? — спросила Женя. — Автокатастрофа?

— Нет, это ранение.

Женя вскинула на него удивленные глаза.

— Да, Женька. Я воевал. Была тут пару лет назад заварушка…

Женя ахнула:

— Это Вторая Ливанская?

— Да, только по другую сторону она называлась Июльская.

Женя относилась к тому редкому типу женщин, которые всерьез интересуются политикой. К тому же в родном Севастополе после присоединения к Украине в политике стали разбираться практически все жители Крыма. Даже бабушки на рынке, гордо восседая на ведрах и ящиках рядом со своими грушами и перцами, обсуждали влияние курса Доу-Джонса на ценообразование вареного кукурузного початка с солью. Поэтому кое о каких тонкостях войны между Израилем и Ливаном она знала хорошо…

— То есть ты хочешь сказать, что воевал на стороне Ливана?

— Да, наемником…

— Но почему?

Дима смотрел на нее с легкой насмешкой в глазах:

— Да-да, я понимаю, что весь цивилизованный мир стоит на стороне Израиля. Брось… В войне нет правых и неправых. Тем более у меня тогда не было другого способа выбраться из России…

Женя задумалась: как многое ей предстоит узнать об этом человеке…

— Ну а ты? Как ты жила все это время?

— Скучно жила, — улыбнулась она ему. — Не то что сейчас. Лодки, вертолеты, сумасшедшие сирийцы.

— Хочешь, вечером полетаем? — предложил он. — Я могу брать машину.

— Нет, — покачала она головой, извиняясь. — У меня еще остались дела, а завтра, возможно, опять рано вставать.

Женя не обманывала: когда они только собирались уходить с пляжа, ей пришло sms от Алекса:

«В 3 часа у тебя. Это важно»

Алекс шел к Жене сообщить новость — приманка сработала.

Рано утром Даниэль Лейбман сообщил о том, что его клиент просит повторить презентацию, на этот раз — в его присутствии. Встречу на «Мейнстриме» он назначил на послезавтра, сразу после того, как вернется из деловой поездки. Согласие уже было дано через Лейбмана. А почему бы и нет? Ведь агентство заинтересовано в продаже, и к капризам клиентов им не привыкать. Теперь Алексу предстояло сообщить эту новость Жене и заодно подготовить ее к возможной встрече.

Она открыла ему дверь — такая свежая, отдохнувшая, еще больше загоревшая.

— Ты купалась? — догадался он.

— Да, проходи, — поторопила Женя Алекса, неловко застывшего на пороге. — Тебе налить что-нибудь?

— Воды, если можно.

— Можно, конечно, — Женя пожала плечами. — Я так понимаю, хакер откликнулся?

— Да, — кивнул Алекс. — Назначил личную встречу. Пока ничего страшного.

— А я и не боюсь, — искренне ответила Женя. — Ожидание, неопределенность — все это уже невмоготу. Пусть уж скорей все закончится. Я хочу спать спокойно, дышать ровно и жить нормально. Без вас.

— Я понимаю, — тихо произнес Алекс.

Она принесла ему воды из бара. Он сделал всего несколько глотков и достал из кармана серебристый мобильный телефончик.

— Это твой.

Женя взяла его в руки и вопросительно посмотрела на Алекса.

— Значит, так, — начал он. — На «Мейнстриме» под видом команды будут наши люди. Доставлю тебя туда лично я. Все зависит от того, какой причал он выберет: если на машине — то я буду шофером компании, если перенесет встречу куда-нибудь в открытое море — вертолетчиком…