Любовь на грани безумия - Каролина Бехтерева

а потом вижу, как комната освещается экраном орущего мобильного.

— Да! — Рявкаю в трубку, заметив, что на часах 3:15 ночи.

— Влад? — Тихенький голосок раздается на том конце.

— Влад-Влад, ты кто?

— Это Дима…

— Какой еще Дима? — Откидываюсь на кровать, прикрывая глаза.

— Ну, Митя… — Резко сажусь и крепче прижимаю мобильный к уху.

— Ты где?

Пока пацан дрожащим голосом пытается объяснить свое местонахождения, я успеваю впрыгнуть в джинсы, накинуть на голое тело кожанку, и выскочить из дома в незашнурованных кроссовках.

— Эй…? Митька, ты тут? — Брожу уже полчаса по сомнительным переулкам, и постоянно набираю номер с которого звонил мелкий, да только телефон отключен. — Мить! Ты где??? — Повышаю голос, а за спиной шорох раздается.

Резко разворачиваюсь и подсвечиваю фонариком на телефоне источник звука.

Малый жмется в каком-то углу к кирпичной стене, жмурясь от света.

— Ты чего молчишь? Я кого зову? — Присаживаюсь на корточки, убрав телефон в сторону.

Пацан странно дышит, словно с трудом.

— Я голос Ваш не узнал…

— Что случилось?

— Ничего… Вы извините, не нужно было Вам звонить… — Как-то он разговаривает … вроде ему мешает что-то.

Навожу на малого телефон и приподнимаю его лицо за подбородок.

— Твою мать!!! — Выпрямляюсь и одновременно поднимаю мелкого с собой. — Кто это сделал???

Лицо ребенка все в крови. Над бровью глубокая рана, под носом запекшаяся корка, и только сейчас вижу, как он морщится от моих рук, которыми я удерживаю его под руками.

Аккуратно опускаю мальчика на землю и приподнимаю кофту. Свет от фонаря тусклый, но и его хватает, что бы увидеть здоровенные синяки на теле.

Хватаю его на руки и быстрым шагом несу в машину. Включив свет, едва сдерживаюсь, чтобы не заорать благим матом.

— Митя! Говори, что случилось?

— Да ничего… у бати днюха сегодня, там друзья пришли. Пристали ко мне, на табуретку поставили, чтоб я стих рассказал, ржали так противно, а потом папкин друг …

- Что?

— Стул выбил… — Представляю, как летел на пол этот маленький пацанёнок и руки сами собой от силы хрустеть начинают.

— Мить, приоткрой рот… — Мальчик послушно опускает челюсть вниз, и жмурит от боли глаза. Вижу окровавленный осколок на месте, где должен быть здоровый зуб. Слегка отодвигаю губу в сторону и замечаю рваную рану на внутренней стороне щеки.

— Позвонил мне как?

Пацан протягивает разъебаную мобилу, которую стащил у матери.

— Адрес говори свой.

Паркуюсь у стрёмного трёхэтажного дома, и только открыл рот, как вижу, что мальчик скрутился клубком на сидении и усиленно, но как-то тяжело, сопит.

Прохожу к парадной двери, брезгливо морщусь и поднимаюсь на второй этаж. Несколько раз негромко стучу в дверь, а когда она распахивается, обдавая лицо едким сигаретным дымом и дешевой водкой, делаю шаг назад и с размаху бросаю мобилу в мужика.

Удар точный и приходится прямо на губы. Подобие человека взвывает, сгибается пополам и выплёвывает на пол четыре зуба.

— Какого хера? — Гундосит мне, но я бью его локтем по спине не дав толком разогнуться и отшвыриваю тело в угол.

Переступаю через его ноги, прохожу предположительно в кухню, а перед глазами проносится нож.

— Вечер в хату, родители. — Успеваю перехватить руку, а второй хватаю пустую бутылку со стола, разбиваю её об угол и, прижав мужика к стене, подношу «Розочку» к горлу.

Слышится женский крик, но с места лохматая дама не встает. Засаленный халат, пожелтевший синяк около глаза и одутловатое от попоек лицо.

— Документы на пацана — БЫСТРО!!! — Рычу на нее, и через пол секунды НЕДОженщина исчезает.

— Вот, забирай… — Дрожащей рукой протягивает мне папку и с обожанием смотрит на затихшего муженька.

— Утром к вам придут гости. Подпишите несколько бумаг и свободны. Через 4 часа вы перестанете быть родителями… — заглядываю в папку, склонив голову в бок, — Шестаковича Дмитрия.

— Как… как это перестанем? — Подает голос папаша, а «леди», хрюкнув от услышанного, прикрывает рот рукой.

— Обыкновенно! С 9:00 у вас больше нет сына. — Отпускаю мужика, а он медленно по стеночке вниз сползает.

Боковым зрением вижу, как к ножу опять тянется. Хм… ничему таких отбросов жизнь не учит.

Одним, хорошо отточенным ударом бью по конечности, и слух приятно улавливает хруст кости.

— Сукаааа…. — Скручивается на полу, прижав к себе руку.

Выхожу в коридор, склоняюсь над дружком и спокойно спрашиваю:

— Правой или левой?

— Да что тебе, блять, нужно? — Хватаю его за загривок и приподнимаю голову вверх.

— Я спрашиваю, какой ногой ты выбил стул?

— Пошел нахер! — Прикрываю глаза, а через минуту выхожу из квартиры под громкий стон и плач этой швали.

Сам виноват… Так была бы сломана только одна…

В машине ничего не изменилось, пацан спит в той же позе, и даже когда машина тормозит у частной клиники, он продолжает мирно сопеть.

— Давай, малыш, нужно показать тебя врачу.

Поднимаю его на руки, стараясь не причинять лишней боли.

Мелкий открывает глазки, вертит головой, не понимая, куда я его привез, но потом устало опускает голову мне на плечо и снова засыпает.

У него оказалось сломано ребро, которое упиралось в лёгкое, мешая нормально дышать. Много ссадин и гематом, и сломан зуб.

Когда привез его к себе в квартиру, на часах уже было около 7 утра, а дальше… Как не зря говорят люди: деньги творят чудеса, и уже к 10 утра, по всем документам, пацан был моим сыном.

Разговор с ним вышел довольно лёгкий. Я думал, он воспротивится, узнав, что два ничтожества на другом конце города больше ему никто, а он лишь попросил сделать так, что бы больше никогда их не видеть…

Не стал еще больше травмировать детскую психику и расспрашивать, что ему пришлось пережить в этой семейке за все годы жизни, но понимал, что ребенок не стал бы так просто принимать тот факт, что я его усыновил.

Глава 36

Наше время.

Князев давно вернулся в дом, а я продолжал топтаться на террасе и вспоминать, как приучал мелкого к нормальной жизни. Как водил на аттракционы, покупал всё, что он только захочет, забрасывал дорогими гаджетами, и наблюдал, как постепенно его взгляд из запуганного волчонка превращался в открытый и беззаботный детский взгляд.

Домой вернулись уставшие, и стояло только переступить порог, как Наташа сразу же потянулась к моей куртке, запуская руки под рубашку и нежно целуя в шею.

— Влад… а давай и мы ребеночка родим…? — Блять… Спасибо, Тина!!! Не могла родить не настолько милую дочурку?

Отодвигаю руки девушки в сторону