Закон сохранения - Сергей Николаевич Стоян

наполовину сорванными цветными гирляндами и домучивал едва держащиеся, изрядно потрепанные рекламные растяжки.

Прохожих почти не было, да и те, что все-таки попадались на пути, не обращали на Вадима никакого внимания. Он был благодарен им за это, потому что боялся поймать на себе укоризненный, полный презрения взгляд. Казалось, все вокруг предвидят грядущую катастрофу, давно знают свою судьбу и мужественно смирились с ней, и только он малодушно барахтается, внося помехи и сумятицу в давно сотканную материю вселенского бытия.

Вот и знакомый ресторанчик. Вадим с замирающим сердцем ступил на спрятавшуюся в густой листве террасу. Он очень надеялся увидеть Николь за стойкой, в противном случае его задача становилась почти невыполнимой. На этот раз у него не было соблазнительных предложений, способных выманить местную красавицу из дома, скорее наоборот.

Посетителей на террасе вообще не оказалось. Место хозяйки бара тоже пустовало. Вадим прошел в дальний угол и уселся за тот же самый столик. Он не спешил кого-то звать, ему надо было собраться с мыслями. Аргументы, которые он намеревался предъявить Николь, были жалкими и неубедительными, оставалось надеяться на человеческий фактор.

Приклеенный на груди под рубашкой миниатюрный шоковый разрядник со встроенным микрофоном сильно ограничивал в словах. Лейтфрид предупредил, что лично будет контролировать встречу и мгновенно вырубит Вадима, если тот брякнет что-нибудь лишнее. А ребятки, дежурящие поблизости, быстренько заберут безвольное тело и извинятся перед дамой за сбежавшего из клиники пациента.

Наконец дверь, ведущая во внутренние помещения ресторана, распахнулась, и в проеме возник знакомый силуэт. У Вадима перехватило дыхание, он приподнялся, чтобы поймать ее взгляд, но Николь, проигнорировав единственного клиента, уткнулась в экран рецептурного автомата.

Краснов помахал ей рукой – ноль эмоций. Тогда он нажал кнопку вызова на информационной панели столика. Это подействовало. Николь, сняв с крючка планшетку заказов, неспешно направилась к нему.

– Слушаю вас, – сказала она, остановившись на почтительном расстоянии. Ее очаровательные глазки по-прежнему избегали прямого контакта.

– Ты обиделась? – спросил Вадим. Более глупый вопрос трудно было представить. Он спохватился и почти жалобно добавил: – Сядь, пожалуйста, надо поговорить…

– О чем? – удивилась Николь. – Своим поступком ты уже все сказал… исчез на две недели, я каждый день ждала, надеялась как дура… А теперь явился! Зачем? Сообщить мне, что тоже решил остаться на Теллуре? Поздравляю! Отличный выбор. Только ко мне это уже не имеет никакого отношения.

В гневе она была еще прекраснее.

– Присядь и дай мне три минуты, – терпеливо попросил Вадим.

Николь раздраженно дернула плечом, но все-таки шагнула вперед и, гордо выпрямив спину, притулилась на краешек стула.

– Прийти раньше я не мог по объективным причинам, – чеканя слова, произнес Вадим. – На Теллуре я не останусь! Будущей ночью к Земле уйдет небольшая яхта, ты полетишь со мной!

– На обычном корабле? – округлила глаза Николь. – Ни-ког-да! Эта мелочь будет шлепать года полтора. Или больше?

– Чуть больше, – соврал Вадим.

– Тем более! Уж лучше я дождусь следующей Трансляции.

– Не дождешься… – Вадим сжал кулаки, он не имел возможности даже намекнуть на грозящую планете катастрофу.

– Ну, или рейсового транспортника, и то быстрее получится.

– Николь, раньше ты мне верила, – с нажимом сказал он. – Замуж просилась. Я не изменился, изменились обстоятельства. Поверь мне опять! Спустя пару дней ты сама все поймешь…

Девушка пристально посмотрела на него.

– Ошибаешься, – сказала она. – Ты изменился, и я это чувствую. Тогда ты был добрый, а сейчас – злой, отчаявшийся. Что с тобой случилось, Вадим? Я никому не скажу.

– Ты полетишь? – упрямо переспросил он. – Пойми, от этого зависят наши жизни.

– Не-е-е-т, – пропела она. – И тебя не пущу. Слишком ты на зомби смахиваешь. В конце концов, никуда эта Земля не денется, поживешь пока на Теллуре, успокоишься, здесь тоже хорошие специалисты нужны.

– А если я тебе заплачу? – не унимался Вадим.

– Ну знаешь! – возмутилась Николь и сделала попытку подняться. Вадим бесцеремонно схватил ее за локоть.

– Я много заплачу! Все что у меня есть… Давай карточку, прямо сейчас и переведем…

В глазах девушки появился испуг.

– Вадим! Ты болен?

– Помимо нас полетят еще три человека. Один мужчина и две женщины. По-твоему, они тоже больны? Ты сможешь поговорить с ними перед стартом и тогда принять окончательное решение. На обычной тяге мы отойдем от планеты как можно дальше. Если за несколько дней ничего не произойдет – вернемся обратно. В противном случае прыгнем к Земле.

Вадим задержал дыхание, ожидая удара по нервным окончаниям, но разрядник вел себя смирно.

– А что должно произойти?

– Николь, я сказал тебе даже больше, чем мог! Соглашайся, я тебя умоляю!

Он попытался встать на колено. Николь резким движением руки категорически пресекла это поползновение.

– Перестань! Ты ставишь меня в неловкое положение, – шикнула она. – Я приеду в космопорт и поговорю с твоими друзьями, но ничего не обещаю…

– Отлично! – расцвел Вадим. – Договорились. И еще! Этот разговор должен остаться между нами…

– Ладно, – нехотя кивнула она, – но учти, если это какой-то розыгрыш, я тебя побью!

– Записывайся в очередь, – он поднялся и, посмотрев на девушку сверху вниз, добавил: – Завтра рано утром за тобой заедет мой хороший знакомый, из вещей возьми только то, что тебе действительно дорого. Будь умницей! Пока.

Вадим, не оглядываясь, вышел на улицу и быстрым шагом направился к одной из окраинных стоянок, там его ждал флаер. «Господи, пусть она только прилетит, – на ходу молился он. – В крайнем случае, затащу ее в корабль силой!»

Пока Краснов с риском для здоровья улаживал свои личные дела, мисс Моррис тоже времени даром не теряла. Тщательно изучив обстановку отведенного им номера и не обнаружив ничего интересного, Глен включила спящий в уголке терминал. Сделала она это просто для того, чтобы убедиться в своей полной изоляции от внешнего мира. Но на экран выскочило стандартное приглашение, и спустя несколько секунд Глен уже копалась в местной информационной сети.

Первым делом она запросила данные обо всех зарегистрированных на планете космических кораблях расширенного радиуса действия. Планетолеты для связи с орбитальными базами ее естественно не интересовали. Таковых оказалось совсем немного. Из приведенного короткого списка в самом деле только «Игла», по своему техническому состоянию, соответствовала требованиям предстоящего перелета.

Лейтфрид не врал.

Поселенцы обречены.

Глен не понимала, как так может быть, что в удаленной колонии отсутствуют какие бы то ни было средства экстренной эвакуации. Это чужая планета! Мало ли что может случиться! Расслабились, ох расслабились, потеряли нить реальности, поверили в свое всемогущество. Впрочем, если подобная угроза не дай Бог возникла бы на Земле, то и там спаслись бы далеко не все. А полторы сотни лет назад – вообще никто.

Больше ничего интересного мисс Моррис в сети не нашла. Колония жила своей обычной жизнью. Не было параноидальных воззваний и прощальных записок; никто не продавал за бесценок свой бизнес, не предлагал отметить конец света и не собирался умирать молодым. Может, и впрямь обойдется, с тоской размышляла Глен.

Во второй половине дня вернулся Краснов. Он был в приподнятом настроении, но не более чем это возможно в их положении.

– Уговорил? – медленно жуя бутерброд, спросила Глен. Она как раз решила перекусить.

– Надеюсь, – бросил он и исчез в душевой комнате.

– Надо же какая сговорчивая попалась… – процедила Глен, наблюдая как запотевает стеклянная дверь.

В ее глазах появились слезы. Бессердечной наемной убийце с Хорка стало невыносимо жаль себя. Ей было больно и обидно. Эмоции переполняли ее, казалось, еще немного – и они разорвут ее тело, выплеснутся наружу и покарают сразу всех, кто унижал, кто оскорблял и вытирал об нее ноги.

Ассоциации, порожденные видением зверски обезображенного организма, вернули ей самообладание. На секунду потеряв контроль над собой, Глен будто бы прикоснулась к своей оголенной душе и, обжегшись, отдернула руку. Теперь в ее глазах вместо слез забегали чертики. Она соскочила с дивана, вытерла полотенцем руки