Летящие к братьям (Сборник) - Михаил Немченко

— Знаете что, — Тилтон вдруг остановился и протянул собеседнику руку, давайте пари!

— Что ж, давайте, — улыбнулся Вагин, скрепляя соглашение рукопожатием. А какую награду получит победитель?

— Какую? — американец окинул его критическим взглядом. — Ну, например, вот эту черную авторучку. Она будет напоминать мне об одном русском фантасте, оскандалившемся в своих космических прогнозах… Впрочем, — он усмехнулся, — в случае вашего проигрыша моим трофеем, к сожалению, некому будет любоваться…

— Вот видите, — весело подхватил Вагин, — мы, оптимисты, и тут в более выгодном положении!.. Итак, если человечество встретит в космосе врагов мистер Тилтон получает мою авторучку. Если же это будут друзья — он отдает мне свой лилово-огненный галстук. Кстати, дорогой коллега, ваш костюм от этого, пожалуй, только выиграет. Ну как, договорились?

— О'кей, — засмеялся Тилтон.

Так было заключено это шутливое пари.

— Приближаемся, — раздается за спиной голос профессора.

Вагин наклоняется к иллюминатору. Яркий сноп света от верхнего прожектора по-прежнему теряется в густой тьме. Но вот где-то там, в глубине, возникает слабое матовое сияние. Дно!

Теперь батискаф опускается совсем медленно: профессор включил гидротормоз, видимо боясь врезаться в мягкий грунт. Легкий толчок… Это цепь — гайдроп, висящая под гондолой, — коснулась дна. «Подводный дирижабль» встал на якорь.

Тилтон снимает наушники и, с трудом повернувшись, делает шаг к креслу профессора. Один большой шаг. Таково расстояние от задней стенки до пульта управления.

Вагин не отрываясь смотрит в иллюминатор. Так вот оно какое, загадочное ложе океанской впадины… Собственно, ничего загадочного как раз и не видно. Обычный желтоватый песок. Множество низеньких холмиков, в которых виднеются маленькие круглые отверстия, Чьи-то норки… Значит, и здесь, под шестикилометровым прессом воды, есть жизнь! Вернее, была…

Профессор и Тилтон о чем-то тихо говорят, склонившись над приборами. Вагин слышит отдельные фразы:

— Видите, за сутки почти на метр…

— Невероятно!.. Выходит, скорость возрастает… Они явно не собираются посвящать его в суть дела. Ну что ж, это их право. В конце концов, он всего-навсего случайный экскурсант… И Вагин продолжает внимательно рассматривать дно.

Но тут о нем наконец вспоминают.

— Ну, какое впечатление производит впадина на нашего пассажира?

Профессор произносит английские слова, по-парижски грассируя.

— Довольно тягостное, — обернувшись, сознается Вагин. — Эта пустота…

— Да, молодой человек, на акватории, равной четверти Франции, исчезла всякая жизнь. И самое печальное, что причины до сих пор остаются неизвестными.

— Как, а метеориты? Разве не они все наделали? Ведь всюду писали, что именно после падения этих небесных глыб…

— Ерунда! — По тому, как недовольно топорщатся усы профессора, можно заключить, что ему уже не раз приходилось громить эту точку зрения в схватках с коллегами. — Из каждых трех падающих на Землю метеоритов два плюхаются в океан, — и, однако, до сих пор это не вызывало у рыб никаких жалоб. К вашему сведению, заморы рыбы в открытом море вообще очень редкое явление. И все известные нам случаи — самого земного происхождения. Недостаток кислорода или сильное осолонение воды… Небесные камни тут ни при чем.

— Очевидцы писали о болидах огромных размеров, — осторожно замечает Вагин.

— Допустим. Ну и что из этого следует? Что рыбу просто оглушило? Но ведь те же очевидцы в один голос свидетельствуют, что не было слышно ничего похожего на взрывы! И, кстати, ни один из них не мог даже приблизительно указать место падения…

Профессор сует в рот пустую трубку, с которой не расстается с начала погружения, и, пососав ее, продолжает уже более спокойно:

— Или, может быть, вы сторонник «химической» гипотезы? Не спорю, вполне логично предположить, что вещество метеоритов содержало какие-то неизвестные нам соединения, оказавшиеся смертельными для морских обитателей. Но мы взяли за это время сотни проб воды на самых разных глубинах и, увы, нигде не обнаружили никаких следов чужеродных веществ. А впадина по-прежнему мертва… Рыба упорно избегает этот район.

«Хорошо, — думает Вагин, — но что же все-таки означают загадочные фразы, которыми вы перебрасывались пять минут назад?»

А вслух спрашивает:

— Значит, все поиски пока безрезультатны?

— Ну, не совсем так… — Профессор бросает взгляд на Тилтона, делающего какие-то записи в судовом журнале.

Пауза. Видимо, разговор следует считать оконченным

— Погреемся, — предлагает Тилтон, доставая из-под сиденья большой белый термос.

Несколько минут они в полном молчании пьют горячее молоко. Это очень кстати, так как температура в гондоле продолжает понижаться.

— А теперь, — говорит профессор, энергично потирая руки, — пройдемся вдоль дна. Фрэнк, передайте наверх, чтобы они ждали нас милях в пяти западнее.

Кивнув головой, Тилтон снимает с рычажка микрофон ультразвукового передатчика.

Вот уже заработали гребные винты. Поднявшись на несколько метров, батискаф плавно трогается с места, осторожно раздвигая мрак лучами прожекторов.

Интересно, зачем они оба опять надели наушники? Ясно, что уж никак не для связи с базовым судном. Провода тянутся совсем не к тому аппарату, которым только что пользовался Тилтон. Нет, спрашивать сейчас, конечно, неудобно.

Характер дна постепенно меняется. Теперь там и тут виднеются округлые темные камни, похожие на огромные картофелины. В некоторых местах их так много, что дно напоминает развороченную булыжную мостовую.

— Слышали об этих штуках? — Тилтон трогает Вагина за локоть. — Это железомарганцевые конкреции — главный клад океанских глубин. Между прочим, существует проект…

Он вдруг замолкает. Вагин удивленно поворачивается и видит застывшее в напряженном внимании лицо. Глядя прямо перед собой невидящими глазами, американец делает нетерпеливый знак рукой. Смысл его понятен без слов: «Не мешайте слушать!»

— Это слева по борту… — слышится сзади взволнованный голос профессора. — Я поворачиваю.

Значит, он тоже что-то услышал. Но что?..

Развернувшись, батискаф устремляется на юг. Видимо, профессор включил самую высокую скорость: дно за иллюминатором так и несется навстречу судну. Все то же мертвое дно, усеянное тускло поблескивающими в лучах прожекторов желваками конкреций.

Проходит несколько томительных минут.