Крестраж # 1 часть вторая - Рейдер

эту сцену и таким своим видом меня невероятно смущали. Я вообще-то скромный, как и положено настоящему герою.

— До свидания, господа,— я попрощался со всеми этими молчаливыми магами, накинул капюшон мантии и развернувшись, шагнул в пасмурные Лондонские сумерки.

***

Сейчас я равнодушно наблюдал, как из разреза на ладони капала частыми каплями моя кровь, наполняя ритуальную чашу, трансфигурированную из недавно купленного трёхфунтового куска яшмы.

Для Дэна Грейнджера такое зрелище до сих пор было неприятным и нарушающим привычную картину мира. Не принято везде, чтобы люди, и тем более подростки, так наплевательски и совершенно обыденно себя резали только для того, чтобы выкачать из себя кровь для каких-то манипуляций. Даже Гермиона к таким моментам относилась с равнодушием и всегда воспринимала как должное и необходимое, совершенно не боясь ни своей, ни чужой крови. Да и не больно это, если, конечно, ритуальным атеймом пользоваться.

Вышеозначенная Гермиона подошла ко мне с толстостенной чашкой, в которой до того толкла в труху аконит, кладбищенскую полынь, болиголов, и высыпала полученную пыль в ритуальный кубок.

— Do meum sanguinem! *[4] — я окунул в полученный раствор кончик клыка василиска. Жидкость в кубке засветилась призрачным белым светом.

Взяв в руки кубок, я осторожно поднёс его к не слишком сложному рисунку в виде круга с вписанным в него неправильным треугольником. Пылающая жидкость потекла по канавкам, постепенно проявляя рисунок и схему ритуала.

Печальный для всех волшебников факт состоит в том, что подобный сегодняшнему ритуал почти любой сможет сделать. В нем ведь нет ничего сложного, и он требует только точности в начертании из не слишком сложного набора рун из семидесяти двух знаков любого алфавита близких друг другу по смыслу. У меня сейчас и был, почти обычный ритуал жертвы, вот только жертва была необычная, и результат я хотел получить несколько отличающийся от стандартного в таких случаях.

Немного иронично получается, что для "Проклятия Баала", я буду использовать в жертву его же раба и слугу. По сути, я его нагло обворую и вытащу изо рта предназначенный ему кусок… Вернее, даже не так, я заставлю высшего демона самого от себя откусить кусок — небольшой кусочек его собственной силы — и отдать его мне. Своей кровью и магической силой я скрепил ритуал, а он не сможет этому противостоять, как бы не пыжился там, у себя на нижнем плане, куда его давным-давно загнали ещё древнеримские жрецы-колдуны.

— Кройцхандлунг!

Массивный булыжник, лежащий посреди печати будущего ритуала, нехотя потёк под воздействием моей воли и формулы трансфигурации на немецком. Это было то же самое, что и наше традиционное "Крузфорс", но мне было легче колдовать преобразования на языке тевтонов. Почему-то.

— Мобиликорпус!

Бессознательный вампир поплыл по воздуху к получившемуся косому каменному кресту.

— Инкарцеро Максима!

Магические цепи приковали серое тело кровососа и распяли на кресте.

Я повернулся к Дэну Грейнджеру, нервно смотрящему на все мои манипуляции, и спросил:

— Ты действительно хочешь увидеть всё? Зрелище будет неприятное.

— Ну, меня ничем таким не удивишь. Видел я и пострашнее виды,— кривовато и грустно усмехнулся он. — Мне просто не очень нравится, что ты настаиваешь на присутствии Мионы. На мой взгляд, ей не стоит видеть всю грязь и кровь. Зачем это тебе?

— Мне тоже такое не нравится, Дэн… Но это просто необходимость,— пожал я плечами.

— Необходимость? Но почему?

— Я Тёмный Маг, мистер Грейнджер! Такой же, как и она… Гермиона должна знать всё, и уметь тоже!

***

В круге ритуала шёл дождь… почти такой же, как и сейчас на улице. Мне было необходимо, чтобы любой всплеск темной магии не засёк никто из посторонних вроде авроров и мракоборцев, а для таких вещей всякая шушера или даже серьёзные некроманты с Тёмными Лордами издревле пользовались одним и тем же простым методом — блокировали всплески любой магии с помощью проточной воды. Переработанное заклинание "Агуаменти" решало такой скользкий вопрос и создавало "мокрый" купол над той территорией, которую нужно скрыть от общего магического фона или поисковых чар.

Так что сейчас здесь шёл дождь…

Капли влаги падали сверху, стекали по моему лицу, забирались за ворот мантии и скатывались холодными дорожками по спине. Было чувство, что этот дождь шуршит и стучит каплями повсюду, везде, во всей вселенной, а всё потому, что этот шорох многократно отражался эхом от стен моего пустого подвала.

На меня смотрел мой пленник, только не своими обычными красными глазами. Его глаза были сейчас, как пишут классики, радикально чёрного цвета. Блестящие такие шары-буркалы, без белков, радужки и зрачка. Как будто ему в глазницы два отполированных шарика из обсидиана впихнули.

Интересно…

Что же мне может предложить один из "великих"? Эти уроды жуть как не любят отдавать и делиться. Максимум, что они приемлют — это обмен, да и то неравноценный. Всё время в свою пользу "одеяло" тянут. А тут, понимаешь, грабят. Причем напоказ, нагло и беспринципно — отбирают кучу собственной энергии, так долго лелеемой, собираемой и хранимой. А вот нефиг оставлять в мире такие якоря, как слуги, напрямую связанные с собственной сутью. Не всё же грабить? Можно нарваться и на грабителя грабителей. Вот прямо как сейчас.

— Стой, маг! Ты делаешь ошибку! — пророкотал утробным, не своим голосом, висящий в цепях упырь. — Ты ведь знаешь, что я могу? Я могу дать очень многое.

Во мне стал просыпаться гнев, а затем…

Было очень похоже на состояние, когда я боролся с диадемой-крестражем Волан-де-Морта. Как-то само и сейчас всё получилось, а на "поверхность" опять полезло что-то невероятно могучее и чуждое, не моё. Правда, в этот раз я не чувствовал всепожирающего страха перед этой силой, а лишь какое-то внезапное восхищение и даже абсолютное знание, что я не смогу зачерпнуть даже горсточки могущества из этого океана бесконечной пугающей силы, как бы ни старался, но… зато теперь я знаю, как и могу показать ЭТО кому угодно. И я более чем уверен, что обгаженными портками тут никто не обойдётся.

— Дать?.. Я сам возьму то, что моё! Мне не нужны подачки от таких, как ты…

Сам удивился собственному голосу. Эхом отражаясь от стен и проходя через шелест падающих капель, он стал глубже, приобрел какие-то бархатные нотки и низкие обертоны с резонансом.

— Тогда никогда не узнаешь, что ты теряешь,— насмешливо рыкнул демон. — Ты ведь слишком молод, и не мог видеть всего. Я многое скопил за века и