Полюби меня до завтра (СИ) - Либрем Альма

- Ой, - закатил глаза Женя. – Чего я там не…

- Женя!

- Ладно, - он послушно смежил веки. – Считаю до десяти. Один…

Я выскочила из кровати, схватила первую попавшуюся под руки одежду – ею оказалась вчерашняя Женина футболка, как раз достаточно длинная, чтобы прикрыть всё то, что ему видеть не следовало бы, - и вылетела прочь из комнаты. Надо принять душ, привести свои мысли в порядок и… А что будет дальше, я потом решу. Как-нибудь. Наверное.

Холодная вода действительно помогла привести мысли в порядок. Я чувствовала себя обновленной, убедила даже себя в том, что ничего страшного не произошло. Ну а что такого? Женя красив, он был нежен и, в конце концов, я знаю его три года – то есть, уверена в том, что он не мошенник, не маньяк и вряд ли будет раскидывать по интернету мои обнаженные фотки. К тому же, он мне, чего греха таить, нравится. Это всё гораздо лучше. Чем напиться в каком-нибудь клубе с каким-то незнакомцем, а потом проснуться утром непонятно где. Женя, возможно, даже порядочный.

И, в конце концов, я с ним живу. Даже если пытаюсь сделать вид, что плачу ему арендную плату.

Я настолько утонула в своих мыслях, что, натянув всё ту же футболку, отправилась открывать дверь, когда заслышала звонок. Повернула ключ в замочной скважине, открыла уже и только тогда вспомнила, что я не у себя дома, да и вообще, мало ли, кто это может быть…

Что ж, на пороге стояла какая-то совершенно незнакомая мне пожилая, но ухоженная женщина. Мой, скорее всего, невероятно развратный по её мнению вид привел её в ужас. И женщина, поморгав немного, высоким истеричным голосом поинтересовалась:

- Где мой Женечка?!

Не прошло и двух секунд, как "её Женечка" буквально вылетел из спальни. Он успел натянуть брюки – что-то мне подсказывало, что о нижнем белье позаботиться Антонов не смог, - но зато был с голым торсом. Это, правда, пожилую женщину не остановило. Она отпихнула меня с дороги, так, что едва не вытолкнула за дверь, и уверенно направилась к Жене.

- Евгений, - строго произнесла она, не обращая на меня больше никакого внимания. – Это отвратительно! Почему я, приходя к своему сыну, вижу у него в доме какую-то развратную полуголую девицу?!

- Мама… - начал было Женя, но женщина уверенно вскинула руку и зажала ему рот ладонью.

Я едва не поперхнулась со смеху.

Незнакомка, оказавшаяся мамой Антонова, была чем-то на него похожа, может, теплым оттенком медовых глаз. Во всём остальном они являли полную противоположность. Высокий и стройный Женя – и его полненькая, маленькая мама с железной хваткой Гитлера и характером Сталина.

Та самая тиранша, которая отправляла своего любимого маленького сыночка на балет, скрипку и рояль, сейчас собиралась отправить меня – за дверь.

- Что это за девица?! – истерично поинтересовалась она, тыча в меня пальцем.

- Я Маша, - несмело представилась я.

- Меня не интересуют имена всяких девиц! – вредно заметила женщина. – Алевтина Петровна, кстати, - кажется, она вспомнила о культуре общения. – Евгений? Объяснись!

- Маша, - нехотя промолвил он, - это моя мама, Алевтина Петровна. Мама, это моя Маша.

Его Маша. Вот как. Резануло слух, и я очень надеюсь, что не начала внезапно улыбаться, как идиотка. Мне не хотелось показать, что мне в самом деле польстило такое обращение Жени. Нет, совсем нет! Мне вообще должно быть неприятно!..

Наверное.

Вздохнув, я попыталась сконцентрироваться хотя бы на том, что говорил Антонов – а ему явно было что объяснить маме. Я всё ждала, когда он расскажет о фиктивных отношениях, которые связали нас из-за Вась-Вася, о передаче, в конце концов, о том, что он вытворил в первом эфире "Хита сезона".

Вместо этого Женя абсолютно невинным голосом заявил:

- Мария – моя любимая, мама. Моя девушка.

- Вот как? – прищурилась Алевтина Петровна. – Однако! Интересно девки пляшут! И что твоя девушка, Женечка, делает в этой квартире в таком непотребном виде?

- Она живет здесь, мама.

Судя по всему, для Антоновой-старшей такое заявление сына было проявлением непослушания и своенравия. Она едва не поперхнулась, заслышав эту фразу в его исполнении, а потом тихо, севшим от напряжения голосом поинтересовалась:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- И давно?

- Несколько дней.

- И ты мне не сказал?!

- Повода не было, мама, - пожал плечами Женя. – К тому же, понимаешь, такое дело, я уже взрослый и могу сам решать, с кем мне жить в моей квартире.

Судя по всему, со взрослостью Жени Алевтина Петровна была совершенно не согласна.

- Ты ещё совсем мальчишка! – заявила она. – Хоть и отрастил это непотребство! – она потрепала его по щеке, имея в виду, очевидно, бороду.

Хорошая борода! Даже мне нравится, хотя я, мягко говоря, не любитель.

- Ты не можешь просто так решать, с какой девочкой тебе жить!

- Ну да, ну да, мне ж всего тридцать, - скривился Женя, отнимая мамину руку от лица. – Но, боюсь, тебе придется принять тот факт, что твой маленький мальчик встречается с девушкой и живет с ней в одной квартире. В своей квартире, мама. В квартире, от которой у тебя даже ключей нет, напомню.

Алевтина Петровна повернулась ко мне и смерила таким презрительным взглядом, словно я была самой отвратительной и гадкой девицей на свете, каким-то образом захомутавшей настоящего наследного принца.

- Да уж, - протянула она. – Да уж…

Я открыла рот, чтобы хоть как-то запротестовать и сказать, что я тоже живой человек, а не половая тряпка, о которую можно с легкостью вытирать ноги, но что-то мне подсказало, что Женину маму мнение каких-то там девиц совершенно не беспокоит.

- Ну что же, - протянула Алевтина Петровна. – Раз ты, мой мальчик, принял такое решение… Пусть твоя, с позволения сказать, девушка, приведет себя в порядок, оденется поприличнее…

Я б не отказалась от этого, да.

- И присоединяется к нам на кухне, - с усмешкой заявила женщина. – Потому что мне обязательно надо её проинспектировать!

Глава тринадцатая

Женя открыл передо мной дверь офиса, пропуская вперед, за что удостоился очередного разгневанного взгляда. Идти на работу мне не хотелось совершенно. Абсолютно. Ни капельки! А ещё мне хотелось больше никогда в жизни не видеть Антонова. Вот вообще. Не слышать его голос. И ни в коем случае с ним не целоваться. Вот последнее я бы с удовольствием подчеркнула бы несколько раз.

Мне казалось, этот ужасный человек всё подстроил специально. Ну не может быть такого стечения обстоятельств, чтобы после него хоть застрелиться! Просто не может!

- Ну чего ты такая сердитая? – усмехнулся Женя, приобнимая меня за плечи. – Улыбнись хотя бы! Понедельник – разве не прекрасный день недели?

Издевается, гад.

- Прекрасный, конечно же, - проворчала я. – Сейчас нас уволят, и он от этого станет ещё прекраснее. Вась-Вась не простит того, что ты устроил этот цирк и изгнал Леку из студии на пятнадцать минут раньше положенного! А потом ещё и… Боже, Женя, ты придурок! На что я буду жить?

- Не ты, а мы.

Я не была бы столь оптимистична. "Мы" существовали только в контексте рабочей лавстори. Впрочем, мы же уже на работе, пора б и начать притворяться.

- Не переживай, - хмыкнул Женя. – Если ты родишь моей маме внука, согласного ходить на балет, она всё тебе простит.

- Не напоминай! – прорычала я. – Просто не напоминай!

Самым отвратительным в Антонове была таки его мама. Эта ужасная, воистину ужасная женщина, кажется, вчера была готова сначала меня уничтожить, потом воскресить, а после и вовсе выдать за Женю замуж. Прямо в ту ж секунду. Я никогда не слышала такого огромного количества претензий, вопросов и восторгов в одном словесном потоке…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

За короткое время она устроила настолько тщательный допрос, что, казалось, успела узнать обо мне буквально всё. И заодно поведать мне несколько фактов о жизни любимого, прекрасного, но такого бестолкового Женечки, которому нужна женская забота!