Репетитор - Вадим Россик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И что в итоге?
– В итоге Боровский мертв, преемник скомпрометирован, Павлов садится в кресло директора ФСБ, а тот влиятельный человек становиться следующим президентом.
– А что получаешь ты, Лена?
Елена устало усмехнулась.
– Я получаю миллион долларов, ухожу со службы и уезжаю из этой проклятой России туда, где никогда не бывает зимы.
– Меня насторожила, та настойчивость, с которой ты добивалась от Родина признания, что преемник знает об операции с Боровским.
Женщина кивнула.
– Ну да. Я же записывала все разговоры и передавала генералу Павлову.
– Я так и думал. В этом деле было слишком много нестыковок.
– Например? – спросила Елена.
– То покушение на нас у бара. Ты сказала, что стреляли из проезжавшего форда, а я никакого форда там не видел. А вот «Паджеро» заприметил. Совершенно неправдоподобно было то, что снайпер первую пулю пустил в «молоко», а второй попал точно в середину твоей сумочки. И это в темноте, из движущейся машины! Стреляли, конечно, только один раз и ты знала об этом заранее. И сумочку держала как мишень.
Блондинка согласно кивнула. Я продолжил:
– И у Боровского охрана совсем не такая крутая, как мне расписывал Родин.
– Зато здесь-то были бойцы высшей квалификации! Все мастера по рукопашному бою, скоротечным огневым контактам, с большим опытом. Я не думала, что ты так легко с ними справишься.
– Ты удивительно охотно говоришь о своем предательстве, – заметил я.
Елена махнула рукой.
– Да что уж теперь! Я уже сто раз пожалела, что ввязалась в это дело. Хотя, все было довольно грамотно спланировано и если бы не ты… Но кто же думал, что ты окажешься таким прытким. После стольких лет без практики.
– Настоящий талант не пропьешь, – назидательно сказал я.
Ленка вздохнула.
– Я смотрю на тебя, Сережа, и не могу понять – рада я, что ты жив или нет? Наверно, все же рада. Хотя, кажется, для меня в этом факте нет ничего хорошего.
– Ну почему же, – возразил я. – Ты же тоже пока жива. А могла бы уже валяться в соседней комнате.
Женщина отвернулась и стала смотреть в окно.
– Ты взаправду думала, – продолжал я, – что твои честолюбивые шефы позволят тебе спокойно загорать на Французской Ривьере до конца своих дней? Да еще отвалят «лям» зелени на мелкие расходы?
Елена посмотрела на меня и удрученно кивнула.
– Верила, а что мне оставалось делать?
На улице совсем стемнело. Я повернулся спиной к красавице и, подойдя к окну, сделал вид, что вглядываюсь в темноту. На самом деле я внимательно следил за Ленкиным отражением в уцелевшем осколке оконного стекла. Трюк конечно старый, но, как я тут же убедился, действенный. Оказавшись вне поля моего зрения, Елена бесшумно скользнула к АН-94, все еще, валявшемуся на полу.
– Лена, не надо! – крикнул я, поворачиваясь и выхватывая «Глок» из наплечной кобуры.
Но женщина уже схватила автомат и навела на меня. Я прицелился ей в плечо и нажал на спуск. Однако выстрела не последовало. Осечка! Положение становилось опасным. Я упал, уходя с линии огня, одновременно снова и снова нажимая на спуск. Елена все же успела дать короткую очередь, ушедшую надо мной в стену, прежде чем «Глок» сработал. Девятимиллиметровая пуля вошла красавице точно в середину лба. Она опрокинулась назад и упала на пол, так и не выпустив из рук автомат.
– И жили они счастливо и умерли в один день, – пробормотал я, приходя в себя.
7
И вот, эта история почти закончена. Я скромно сижу в уголке небольшого провинциального аэропорта и жду свой рейс. В недавно построенном здании тепло. Туристический сезон давно закончен, поэтому людей в зале немного. Зима.
Впереди меня ждет длинная дорога. Но ничего. Деньги теперь у меня есть. Спасибо Боровскому. Прежде чем передать его Людмиле, я забрал у политика роскошное портмоне из натуральной кожи. В нем оказалась целая коллекция кредитных карточек. В одном из кармашков лежал листочек бумаги, на котором аккуратно были записаны пин-коды. Видимо лидер Национальной либеральной партии не очень доверял своей памяти.
Ничего не поделаешь, пришлось воспользоваться упавшим в руки богатством. Сняв в нескольких банкоматах кругленькую сумму, я на следующий день отправил через «Хавалу» обещанные деньги хозяйственной хохлушке в Полтаву, а остаток – самому себе в одно надежное место.
Передо мной возникло знакомое лицо со страшным отверстием в центре лба. Хотя я запретил себе вспоминать о том, что произошло несколько дней назад на заброшенном заводике, это видение постоянно преследовало меня. Назойливое лицо появлялось в самый неподходящий момент и с укором смотрело на меня. И от этого немого укора перехватывало горло и хотелось закатить истерику: рыдать, биться головой о стену, кататься по полу, ломать все вокруг.
Было понятно, что это последствия боевой психической травмы, что-то вроде душевной контузии, которую я получил в схватке. Чтобы восстановиться, мне требовалось спокойное местечко и время. А пока я терпел с невозмутимым видом, сдерживая остатками воли подступающее безумие. Одно я знал точно – больше никогда я не смогу слушать незамысловатую песенку:
Только шелковое сердце, шелковое сердце,Не пылает и не болит.Только шелковое сердце, шелковое сердце,Никогда не будет любить!
Не считая сводящих с ума видений, я отделался легко: всего несколько царапин, не считая множества синяков и ушибов. Самая серьезная рана была на бедре. Это чиркнула пуля, которую успела послать Елена за мгновение до смерти. Пометила меня напоследок. К счастью все раны были неопасны. Я сразу присыпал их порошком, останавливающим кровотечение, а красную пилюлю скормил раненому в ноги спецназовцу. Проклятый датчик, с помощью которого меня нашли бывшие коллеги, я оставил возле тела Елены.
До рейса оставалось всего несколько минут, когда я заметил громадную фигуру, неторопливо обходящую зал ожидания. Скрываться было поздно, поэтому я остался на своем месте. Казионов подошел и, как всегда, невозмутимо, оглядел меня. Я молча ждал. Наконец богатырь соизволил открыть рот:
– Здравствуй, Мангуст. Я пришел поблагодарить тебя за все, что ты сделал. Прежде всего, спасибо за запись, которую ты нам передал. Показания Афанасьевой сыграли важную роль в принятии некоторых решений.
Человек-гора многозначительно показал пальцем вверх.
– Ты наверно слышал, что Президентом от должности отстранен Председатель Совета Безопасности. Теперь он в Англии просит политического убежища. Генерал Павлов убран из ФСБ и назначен представителем России в Интерполе. Политологи и аналитики ломают головы о причинах этих перестановок.
По радио объявили о посадке на мой рейс. Казионов, не обращая внимания на начавшееся в зале движение, продолжал:
– Отдельное спасибо от меня лично за то, что спас меня, и за то, что поквитался за командира.
Я поднялся и кивнул здоровяку.
– Принимается. Надеюсь, от меня не требуется новых небольших услуг?
Казионов покачал головой.
– Нет, это все.
Эпилог
Симпатичная телеведущая произнесла, строго глядя с экрана:
– Печальную новость получили мы из Воронежской области. Сегодня там разбился пассажирский самолет, выполнявший рейс Воронеж-Одесса. Через несколько минут после взлета, он внезапно потерял управление и рухнул на землю. Все пассажиры и члены экипажа погибли. Компетентные органы устанавливают причины катастрофы.
Выдержав паузу, уже другим тоном, девушка торжественно объявила:
– Внимание! В эфире специальное включение телекомпании «РТВ». Прямая трансляция Обращения Президента Российской Федерации к гражданам России.
Появившийся на экране Президент выглядел, несмотря на грим, уставшим, но, учитывая проблемы со здоровьем, одолевавшие его в последнее время, это было неудивительно. Он немного помолчал, как будто собираясь с силами, и проникновенно начал:
– Дорогие россияне! Я обращаюсь к вам по важному поводу, который затрагивает жизнь каждого жителя нашей страны. Я принял решение досрочно уйти с поста Президента Российской Федерации. Своим приемником, исполняющим обязанности Президента до выборов нового Президента, согласно Конституции, я назначаю…
© Vadim RossikЧисто семейное дело
Часть первая
«В бой вступают только тогда, когда это неизбежно».
Вэй Ляоцзы,китайский стратег (IV в. до н. э.)1
Если спросить людей, для чего существует воскресенье, то большинство, конечно, ответит: «Для отдыха». Ведь даже сам Господь Бог отдыхал от трудов праведных в седьмой день, после того, как создал этот мир. Создатель посчитал, что получилось хорошо, видимо потому, что не с чем было сравнивать. А, по-моему, вышло не очень. Но это и неудивительно: за неделю трудно создать что-либо стоящее. Мне всегда было непонятно, почему Господь выделил на такой масштабный проект так мало времени. Возможно, просто куда-то торопился.