Эффект зеркала (СИ) - Сойфер Дарья

 – Ты что, читала Ленина? – Горовой вдруг улыбнулся.

 – А чем, по-твоему, мы дома подпирали комод с одеждой? – она не смогла не улыбнуться в ответ, хотя раньше воспоминания о доме не вызывали ни единой хорошей эмоции.  – Но я серьезно. Мишаня здесь вообще ни при чем. Ты можешь вешать на меня, что угодно, но он – не такой. Он и влипает-то вечно из-за меня, так что, считай, посадишь меня – спасешь этого очкастого кренделя. Он-то как раз читал до хрена всего.

 – Первый раз вижу, чтобы кто-то так отчаянно рвался сесть, – майор взглянул на нее, как на несмышленого ребенка. – И скоро выясню, почему. Но чуть позже. Успокойся. Ничего я Фельдману предъявлять не собираюсь.

 – Тогда зачем?..

 – Я должен был лично проверить эту версию. Формальность. Не отвлекайся, – Горовой снова посерьезнел. – Были еще видения?

Сама от себя не ожидая такой болтливости, Айя выложила майору все. Про каждый случай. Как увидела труп девушки в глазах незнакомца, когда автостопом добиралась до Ярославля, а водитель попутки решил прикурить. Как была на дне рождения одного фанатика Гарри Поттера, и над пламенем именинной свечи разглядела садистски измученное животное. И потом, узнав, что чертов живодер в честь праздника купил себе щенка хонорика, украла клетку с капитаном Джеком и скрылась. И о том, как начала лечить старух, решив, что от них особого зла ждать не придется. Действительно, ни жертв насилия, ни трупов в поблекших глазах Айя не находила. Время от времени возникало какое-то нехорошее чувство, горечь во рту. Но разбираться в этом желания не возникало, достаточно было того, что клиенты никого не убили. И Айя продолжала совершать загадочные пассы руками над больными коленями, нашептывать всякую дребедень и прописывать чудо-флакончики.

– Кто посоветовал тебе давать им нимесулид? – вдруг в лоб спросил Горовой.

 – Был у меня друг один… Травматолог, – она дернула больным плечом и поморщилась. – Его работа. Я просто спросила, что можно купить от боли на подольше. Вот он и сказал… А откуда ты знаешь про нимесулид?

 – Провел анализ. Мне интересно другое. Нимесулид ведь только обезболивает. Никакого лечения. А люди ходили к тебе постоянно. Значит, эффект был. Почему?

 – На что ты намекаешь? Думаешь, я и лечить умею? – она расхохоталась и фамильярно хлопнула его по коленке. – Ну, ты наивняк!

 – Да нет… – майор смутился и убрал ногу. – Я не об этом. Можешь, ты знаешь какие-то техники гипноза или внушения… Должна же быть причина!

 – Не морочься. Главное – им было легче. Или нравилось так думать… – Айя небрежно отмахнулась. Теперь все это неважно. Давай, вызывай конвой, и пусть меня везут.

 – Зачем тебе это?

 – Тебе что, премия не нужна? Раскрываемость, все дела? – она заговорщически поиграла бровями.

 – Крюкова, это вообще не имеет отношения к моей работе, – Горовой устало вздохнул. – И я пальцем не пошевелю, пока ты не объяснишь, зачем тебе так срочно понадобилось спрятаться. Ты что-то увидела в своих… – он замялся, выбирая слово.

 – Глюках? – горько подсказала она. – И да, и нет. То есть я видела одного товарища, и он, как и ты, думает, что я откуда-то вызнала про его грешки. Но его я не боюсь. По крайней мере, не так сильно. И даже не спрашивай, кто он, все равно не скажу. Но мне на хвост присел один гад… И знаешь, я даже рада, что ничего не видела про него.

 – Почему?

 – Потому что я вряд ли бы потом это развидела… Да и вообще. Не уверена, что вышла бы из этого глючного коматоза, потому что смотреть пришлось бы целый сериал.

 – Кто он? – Горовой взял со стола блокнот и карандаш. – Знаешь имя, кличку? Как ты на него наткнулась?

 – Если выяснится, что я стукнула, мне вообще не жить, – Айя медленно покачала головой. – И не надейся. Просто мы с Джеком решили подзаработать на трюках…

 – Стояла в переходе? – Олег скептически поджал нижнюю губу: видно, даже он знал, что никто в здравом уме не полезет на территорию попрошаек. – Я-то думал, ты посообразительнее в таких вещах..

 – Ну, конечно, – она фыркнула. – Мистер Следователь при машине и, наверняка, квартире будет учить меня выживать. Давайте, я запишу, товарищ Мажор.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

 – Извини, но тут я тебе ничем не помогу, – Горовой встал. – Вылезай из моего кресла.

 – А защита свидетелей? – не унималась Айя.

 – И что ты мне насвидетельствовала? Как я должен приложить к делу твои видения? Да и к моему делу-то они не относятся… И потом выбить для тебя место в программе… Проще подоить носорога. Вылезай, говорю.

 – Нет уж, я отсюда так просто не уйду, – она вцепилась здоровой рукой в подлокотник.

 – Да я не прошу тебя уйти! – майор бесцеремонно взялся за спинку и откатил Айю в сторону, словно она была предметом мебели. – Сейчас будем писать протокол допроса. Без видений, но заполнить придется.

 – Ты с ума сошел?! – взревела она. – Уже глубокая ночь! Отведи меня в какую-нибудь камеру, я хочу спать! А утром я тебе расскажу…

 – Ну, никто тебя не звал в нерабочее время, – он поставил стул к столу, включил компьютер и уселся поудобнее. – И камеры в управлении никакой нет. Так что скоротаем ночь весело и приятно за протоколом допроса свидетеля… Итак. Дата, время… Сколько у нас? О, дату-то уже надо другую ставить! Час тридцать пять, – он заклацал клавишами. – Крюкова Айя Сергеевна… Верно? Айя – это полное имя?..

Горовой умудрялся в одно и то же время бесить ее и успокаивать. Занудный, но надежный. Невыносимо вредный, но рассудительный. Айя не привыкла иметь дело с такими людьми. Понятия не имела, что делать. На ее браваду он не реагировал. Не велся на провокации… А она устала быть постоянно в седле грохочущего «харлея». Пусть, мол, все вокруг летит к чертям, а я – в шлеме. Ей было страшно! Страшно идти в тюрьму. Или в сумасшедший дом. Или на улицу, где ее бы посадили на перо через пару кварталов.  И страшно от того, что в голове у нее, как собачьи глисты, завелись видения. И не какие-нибудь эльфийские сады, а натуральные покойники. Не в маленьких осколках, а прямо так, в широком формате. Будто какой-то извращенец подарил ей очки виртуальной реальности, а они намертво прилипли к вискам и бесконечно транслируют ужастики и криминальные сводки.

Нет, Айя не была слабонервной. И драться умела сносно, и в уличной жизни разбиралась лучше, чем мамочкины сыночки, которые навесили на себя цепей и взялись читать рэп про гетто. Вашу мать, гетто?! А вы вообще в Рыбинске бывали? А в Мытищах? Гетто…

И почему все это произошло именно с ней? Ну, логично, если бы даром созерцания мертвяков обзавелся следак. Ему бы это, по крайней мере, пригодилось в работе. Но почему она?! Никогда не увлекалась ни страшилками, ни детективами… Любовное кинцо – куда ни шло, но детектив? Какой в них вообще смысл? Весь фильм кто-то куда-то ездит, а потом бабах! Гения осенило – и убийца в наручниках рассказывает, за что ненавидел жертву. У Айи даже в родне, насколько она знала, не было ни одного легавого. Так почему?!

Где-то в глубоко внутри нее била кулаками по ребрам маленькая девочка. Плакала и кричала: «Мамочка! Мне страшно! Забери меня отсюда!» Но замок на ее клетке давным-давно проржавел, и снимать его никто не собирался. Только однажды Айя дала слабину и послушала этот тоненький жалобный голосок. Когда вышла из детдома и по какой-то великой случайности, – а именно благодаря новенькому мэру, которого выписали из Москвы на место старого козла отпущения, – получила квартирку. Однушку. Двадцать пять метров. На окраине Рыбинска, в двухэтажном деревянном доме, который когда-то служил бараком. Собственно, воды в нем не было, крыша протекала. Но Айя обзавелась собственным гнездом – и это было главным. Даже думала пойти на парикмахера. Прически там всякие, можно было бы себе на халяву красить… Работа не грязная и пахнет шампунями.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Казалось бы – сиди и радуйся. Но нет! Девочка внутри запищала назойливо: «Мамочка! Мама!» И Айя решила проведать шнурков. Что и как вообще. Пришла – отца нет, он на зоне. А мама вроде пить бросила, хахаля завела приличного, в квартиру зайти не так страшно. Даже дверь запирается.