Черное и белое - Светлана Бойкова

«Наверняка этот несчастный пытался укрыться от дождя, ведь он совершенно голый», – зябко поеживаясь, решил Алекс. Стихия быстро улеглась, и Алекс принял попытку отыскать беднягу, заглядывая в подворотни домов и за многочисленные двери, открывая которые, он натыкался на глухие стены. «Где же коротышка?» – нетерпеливо спрашивал он сам себя, открывая очередную дверь в никуда. На этот раз ему повезло – коротышка стоял за дверью, не в состоянии унять бившую его дрожь и мелкую дробь зубов. От неожиданности карлик пискнул, обмяк и упал без чувств, Алекс поймал его за руку.

– Что с вами приятель? Не бойтесь, я не причиню вам зла.

В ответ послышался, плач.

– Все ужасно, все кончиться худо! – обреченно всхлипывал карлик.

Вновь хлынул дождь, через мгновение закончился и поднялся пар – все повторилось, как и прежде.

– Странный дождь, – сказал Алекс, поддерживая карлика рукой. – Вы, наверное, от дождя искали убежище?

– Нет-т-т, – вновь застучал зубами карлик.

– Так в чем же причина? Вы боитесь меня? Расскажите, пожалуйста, быть может, я помогу вам! – Алекс встряхнул карлика, и тот перестал стучать зубами.

– Нет, не поможете, вы одеты, вы не карлик, вы не грешник – вы чистый человек! По всей видимости, у вас здесь свои дела и вы не вправе вмешиваться в здешние законы.

– Может, и правда…

– Да, правда. Но дождя я не боюсь, хоть и наг… это не главное страдание. Дожди тут идут все время, давая лишь небольшие передышки. Самое ужасное здесь – страх, от которого нельзя укрыться, и он повсюду.

– Так чего же ты боишься?

Карлик собрал всю свою волю, – это было видно по его лицу, чуть приоткрыл дверь, и сунул свой указательный палец в образовавшуюся узкую щель, указывая им на крышу соседнего дома.

– Вот она, – прошептал карлик, бледный, как смерть, и поспешил закрыть дверь. – Как же? Она опять рыдает, вы только взгляните, как она несчастна…

Алекс закрыл собой коротышку, так, чтобы его не было видно снаружи, приоткрыл дверь и с любопытством стал рассматривать огромное существо, сидевшее на крыше. Существо было величиной с ящера мезозойской эры. Оно было женского пола, мешковатое и рыхлое, с серою ноздреватою кожей. Сиротливо прижавшись щекой к башне и обняв ее правой лапой, бедняга неподвижно смотрела перед собой совсем пустыми, как показалась Алексу, глазницами. Она была глубоко несчастна, из черных ее глазниц, нескончаемым потоком проистекала влага.

– Да, она плачет! По-моему, ей мучительно хочется кричать или выть. Возможно, этому существу нужна помощь или утешение? Что скажешь, карлик?

– Это волгра.

– Это мне ни о чем не говорит. И все же, ей нужна помощь… – Алекс приоткрыл дверь и уже собирался шагнуть в начавшийся дождь, не спуская глаз с неизвестного страдающего существа. Но карлик неожиданно сильно схватил Алекса за ногу и повис на ней; трепеща от отчаяния и страха, он заверещал:

– Это волгра! Хищница демонической природы!! Поймите же, само чувство жалости к ней чревато опасностями, она лукавая хищница, подстерегает и заманивает жертву. Волгр здесь множество, от них невозможно укрыться, они хитры и отчасти разумны.

– Она – хищница? Неужели она пожирает всякого, кто когда-то был человеком? Но позвольте, у нее нет никакой пасти, ни даже рта… По-моему, они страшны на вид, но, по сути, безобидны, – рассуждал Алекс, наблюдая за волгрой.

– Нет, нет! Я не хотел бы быть пожранным этим чудовищем… вернее, всосанным волгрой через ее пористую кожу! Это значило бы умереть в этом слое, чтобы затем возникнуть слоем ниже! – взволнованно выпалил коротышка.

– Невероятно! Волгра является своеобразным порталом для продвижения вниз? Видимо, не каждого она может поймать, а именно того, кому суждено быть пойманным. Она – осуществительница закона кармы? Не так ли? – продолжал изучать здешние обычаи Алекс.

– Быстрее, ну же! – горячо зашептал карлик, припав к дверной щели.

– Кто там? Ага, вот оно что…! – всматривался в черный пар Алекс. – Да ведь это карлики!

Два бедных уродца прокрадывались, прячась по углам и затаив дыхание, у подножья здания, облюбованного чудовищем. Волгра, сидевшая до этого неподвижно, мучительно зарыдала вновь, наклонила огромную голову вниз, заманивая карликов, но бедняги в зверином страхе бросились врассыпную.

– Спаслись! – облегченно вздохнул коротышка.

– Помилуйте! Что же гонит вас из укрытия на эти безрадостные улицы? – спросил Алекс.

– Голод, – мрачно откликнулся карлик. – Голод гонит нас на поиски за съедобной плесенью, покрывающей фундаменты зданий. – Карлик обиженно сглотнул слюну, как ребенок, и Алекс догадался: карлик ужасно голоден.

– Нам, к сожалению, еще долго придется прятаться здесь, пока волгра не переменит своего местонахождения, – с досадой продолжил карлик.

– Неужели в этом мире нет надежного и безопасного места, где можно спрятаться, отдохнуть некоторое время?

– Есть! Это странные места… волгры не смеют приближаться к ним: им преграждает путь нечто сильное и невидимое.

– Я полагаю, – сказал Алекс, – нет смысла отсиживаться в этой конуре. Доверьтесь мне. Нам необходимо пробраться к этому странному месту, которое не посещают волгры. Мы найдем еду и отдохнем. Ну, так как?

Карлик пожал плечами и в первый раз поднял на Алекса глаза, но взгляд его выражал беспокойство, изобличавшее внутреннюю борьбу.

– Пожалуй! – Карлик принял гордый вид. – Только имейте в виду, один из нас непременно будет убит. И этим несчастным буду я! – Карлик смутился, затем весело, бесшабашно и коротко засмеялся. – Я готов! Должно быть, по дороге, мы здорово развлечёмся… и умереть не страшно! Гораздо страшнее – страх. Вот вам моя рука! – И карлик протянул Алексу свою маленькую ладонь с пучком корявых пальцев на ней, другой рукой он открывал дверь.

– О, нет! – Карлик отпрянул от двери и побелел, как полотно. – Она его заманила… все пропало! Он новенький, он не знает волгр, одежда на нем еще не исчезла, он еще ловок и росл… Я должен этому помешать, я отвлеку ее! – Карлик отчаянно рванул дверь, но Алекс преградил ему путь и заглянул в приоткрытую дверь.

Дождь снаружи чудом прекратился, стало чуть светлее, и Алекс заметил карлика, отчаянно карабкающегося по крыше здания с таким решительным и жертвенным видом, как будто тот стремился не к волгре, а спасал ребенка из огня – не меньше. Глаза карлика блестели, остатки мокрой одежды прилипли к его тельцу, блики жуткой иллюминации придавали ему вид юркой ящерицы, он был в шаге от смерти – волгра была совсем рядом. За спиной Алекса в неистовой истерике бился другой карлик, он рвался наружу, намереваясь спасти безумца на крыше. Он больно ударил Алекса под колено правой ноги, нога рефлекторно подкосилась, и карлик вырвался наружу. Начинался дождь, первые крупные капли шумно захлюпали по земле, Алекс бросился за карликом, который, неистово крича, пытался привлечь внимание безумца на крыше. Все было тщетно – карлик на крыше, ослепленный своей целью, был словно под гипнозом. Но, к великому сожалению, шум и возня привлекли других волгр – сразу несколько чудовищ, рыдая, выползли из своих укрытий-ловушек. Промедление было подобно смерти, Алекс схватил за руку все еще кричащего коротышку, и они понеслись в черный дождь, не разбирая дороги, вернее говоря – это Алекс понесся, таща за собой упирающегося, визжащего и крутящегося вокруг него коротышку. Огибая здание, Алекс обернулся и взглянул на ту крышу, где минуту назад были чудовище и карлик, и увидел, как чудовище, явно испытывая невероятное удовольствие, всасывало через кожу головы, как бы пропуская сквозь себя все еще дергающегося карлика. Увиденное было театрально и фантастично. Жуткое представление, казалось, достигло своего апогея. Это была игра одного актера – волгры, виртуозного фокусника и клоуна в одном лице. Этот чудовищный актер мог быть грустным, плачущим, страждущим клоуном, желающим единственного – испытать мгновенье счастья, но вмиг превращался в коварного чародея – монстра, с наслаждением убивающего свою жертву. Алекс в ужасе отвернулся, не желая видеть заключительную сцену этого спектакля. Было темно, низкое холодное небо извергало черную влагу. Карлик, которого тащил за собой Алекс, был вял, апатичен и близок к обмороку. Дождь прекратился и поднялся черный пар. Алекс остановился у какой-то мокрой, холодной стены, неясное беспокойство овладело им. Все еще крепко держа за руку бедного карлика, он прислонился к стене и, сам того не замечая, осел по ней; присев на корточки, устало откинул голову назад. Бедный карлик, не скрывая горя, положил свои маленькие, корявые руки на колени Алекса и на них свою голову – он тихо плакал. Алекс чувствовал, как сильно билось сердце карлика, а руки его были холодны как лед. Алекс утешал беднягу и, не зная зачем, гладил его мокрую, грязную голову. Голое тельце коротышки судорожно подергивалось, когда тот всхлипывал или глубоко и горестно вздыхал.