Гори, гори ясно - Карина Вран
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Даже тогда, когда наши пути по жизни разошлись.
Но это все было позже.
Пока же я ехал в резвой бибикалке, предвкушая очередную головомойку от домашних нечистиков.
«Би-ип», — то и дело рвал мой уставший мозг сигнал. Водитель считал своим долгом обозначать свое недовольство всем, кто хоть что-то не так сделал на дороге.
Я помалкивал. Хорошо еще, что этот частник согласился подвезти до дома красочного такого персонажа (меня). Как-то привычно уже на вопрос водителя: «Что случилось?» — скороговоркой ответил: «Вот так неудачно упал». «А в рукаве уже искали бриллианты?» — подмигнул и загоготал мужик, как бы принимая правила игры.
И хорошо, что в ожидании Смерти я преодолел смущение да пошарился по карманам усопшего. Где и нашелся мой бумажник, с моей родной зарплатой. Иначе кисло пришлось бы: топать от Озерков до Замшина на своих двух, та еще радость. Просить Крылова, чтоб подбросил — ну его. Опять же, ему не до извоза нынче.
«Доедем — отосплюсь», — пообещал своей болящей голове. Как выяснилось, обещал напрасно.
О том, что обещанию не суждено сбыться в ближайшее время, меня известил женский голос и звон металла от удара по кафелю.
— Давай... Давай же! — одновременно с просящими и требовательными нотками в голосе девушка увещевала связку ключей.
За дальней по коридору дверью, ключ от которой уговаривала девушка, обитали сразу три особи женского пола. Пьющая дама неопределенного возраста, мать семейства и — в комнате по соседству, на правах арендатора — иногородняя скрипачка.
Расхристанное на полу туловище полулежало-полусидело ко мне задом, к двери передом, но проблемы опознавания передо мной не стояло. Однозначно, домой попасть пыталась Катя — это которая скрипачка. Потому как ноги в чулках в сеточку кому угодно могли принадлежать, а футляр от скрипки, что рядом с туловищем лежал, был точно Катин.
Я невольно задержался взглядом на ровных ножках. Так-то юбка на Катюше была длинная, без разрезов, но изрядно задралась в процессе трепыханий и уговоров. Видимо, замок не поддавался уже какое-то время.
«Пьяненькая, перебрала?» — почесал я затылок.
— Кать, ты в порядке? — спросил вслух. — Помощь нужна? Дай мне ключи, отопру.
— Ты-ы кто? — обернулась на звук соседка.
Взгляд расфокусирован, губы подрагивают, пальцы... Пальцы и вовсе ключи выронили.
Я быстренько подошел, потянулся к связке с брелоком в виде скрипичного ключа. Мои и Катины пальцы соприкоснулись. Я вздохнул, перехватил ключи. И понял, что совсем не чувствую запаха алкоголя. Даже вот так, в непосредственной близости.
— Кровь? — испуганно отшатнулась скрипачка.
Еще раз окинул взглядом соседку. В желтоватом свете коридорной лампы Катя была бледна, как полотно.
— Ты подожди минуточку, я тебе водички принесу, — пообещал девушке.
Ее ключи плавно перекочевали в мой карман: пусть побудет здесь, за минуту-две ничего с ней не случится.
Отпер другую дверь. Промчался прямо в обуви в комнату, на ходу сдирая рубашку. Пуговицы весело застучали по полу.
— Кошар! — позвал шерстистого, впрочем, тот сам уже стоял на тумбе возле вешалки и топорщил усы. — Рысью за мной. Изображаешь домашнего котика, после говоришь мне, что учуял. Все вопросы потом! Мал Тихомирыч, если вы слышите: он выходит со мной, по важному делу.
Если мой человечий нос не в состоянии унюхать запах спиртного от девушки, что в состоянии «в стельку, в дымину, в хлам», значит, что-то не так. С носом ли, с девушкой ли — вопрос, с ответом на который и должен ответить мой домашний нюхач.
Когда мы выскочили из квартиры, Катя шарила по полу в поисках ключей и что-то бессвязное бормотала под нос.
Я присел на корточки, протянул соседке обещанный стакан воды. Взглядом указал овиннику цель для обнюхивания.
— Котик! — заулыбалась скрипачка, точь-в-точь как пьяная.
— Ага, котик, — согласился. — Непослушный, выскочил вот. Попей, ладно?
Сам же вопросительно уставился на шерстистого. Тот махнул хвостом и потрусил к нашей двери.
— Нагулялся? — сказал сурово, глядя на Катю. — Еще чуть-чуть потерпи, пожалуйста. Я его домой загоню и вернусь.
И отправился выслушивать вердикт главного по вынюхиванию. На секунду перед глазами встала картинка из деревенских впечатлений, как Кирилл подхватывает на руки Лидию и уносит на руках от неясной и явной одновременно угрозы.
Мы с Катей не в тех отношениях. Мы вообще не в отношениях, привет-пока не считается. Тащить в квартиру малознакомого человека — это не тоже самое, что котика с помойки приютить. Кхм... Про котика!
— Что почуял? — стоило двери захлопнуться за моей спиной, спросил у Кошара.
Чужая-то она мне чужая, но я уже вписался в происходящее. И оно, происходящее это, не нравилось мне с каждой минутой все больше.
— Цапнули девку, как пить дать, — хлопнул хвостярой шерстистый. — Мертвячиной-вурдалачиной от ней несет. И ты бы с ними, погаными, не водился. А еще...
Что-то стукнуло и покатилось по полу в кухне.
— Не в дому, не в дому, не в парадной, — зачастил Мал Тихомирыч еще до того, как выскочил в прихожую. — В парадную Катерина такой уже вошла... Маломощной да малокровной. То не у нас, то где-то...
— Уходила с вечера она нормально? — перебил парадника.
Про то, что соседка играет где-то по ночам, я помнил.
— Не испитой утопала, верно, — подтвердил Мал Тихомирыч. — Токмо горячку не пори, а? Ты, Андрей, в дела вурдалачьи не лез бы, а не то...
Не дослушал. Выскочил за дверь.
«О, он не бьет фужеры», — спокойный голос Бартош зазвучал в ушах, как вживую.
«Фужер должен быть со стучащим моторчиком, клять», — а это уже голос Шпалы.
И зрелище упыриной лежки перед глазами...
Сколь малое отделяет «неразбитый фужер» от бездумной, жадной до крови твари? А от трупа?..
Ярость всклокотала, что лава в недрах вулкана. С рассвета злости во мне накопилось — не вычерпать, и вся эта злость забурлила, требуя выхода.
А еще я наконец-то понял чуждость кровопийц, бездонную пропасть между ними и теми, в ком течет теплая кровь — пропасть, по которой струится алая река.
В речах упоминание рациона вурдалаков выглядело странным и неприятным, но далеким, как предрекаемый апокалипсис. Если кто думает, что конец света — это часть модных веяний современности, пусть, например, про Рагнарёк почитает.
Или, чтобы далеко не ходить, может попробовать к корням приобщится. Вот, кстати, о птичках:
Которая птица всем
