Охотники-2. Авантюристы - Лариса Бортникова

— Располагает, — радостно завершил фразу Сидней Райли. — Вообще-то вы угадали, Артур. Это Безумный Шляпник устроил тогда отличную многоходовку. Можете гордиться своим стариком! Он у вас гениальный стратег, хоть и сумасшедший!

— Не понимаю... Зачем все это ему? Чтобы что? Чтобы лишить меня наследства? Чтобы унизить? Зачем, черт побери, он сначала потратил восемнадцать лет на мое обучение, а потом в один день вышвырнул меня вон из ордена и дома?

Даша, закусив нижнюю губу и нахмурившись, ждала ответа не меньше Артура. «Шарада выглядела не простой! В любимом дядей Мишей петербургском ежемесячнике «Иллюстрация» таких точно не встречалось. А шарады она решать любила и умела. Например, головоломку про Шпицберген решила слету, а дядя Миша весь день бурчал себе под нос и исчиркал целый блокнот. И про следопыта решила тоже... Как там было? «Часть первая на земле остается, когда по ней кто-то пройдет. Вторая — дается ошибками в долгом труде...» След плюс опыт — выходит сле-до-пыт».

В гостиной вздохнули, кашлянули, что-то мелкое упало и покатилось по полу, раздались легкие шаги, словно кто-то танцующей походкой пересек комнату.

— Артур! Милый мой Артур... — Маргарита присела на валик кресла, почти коснувшись локтя Артура своим бедром. — Я хочу, чтобы ты знал — в той отвратительной истории я не так уж и виновата. За месяц до нашей с тобой встречи меня познакомили с одним джентльменом. Да-да! С твоим дедом, Артур. У нас получилась весьма познавательная беседа... Поверь, я чуть не подавилась трюфелем, когда твой старик поведал мне о существовании предметов и при помощи Моржа убедительно продемонстрировал, что он не лжет. Канарейку было немного жаль, но я не люблю птиц. А в конце нашей недолгой встречи мне был обещан предмет — один из двух. Бабочка или Гусеница. Меня устраивал любой... Пожалуй, Бабочку я тогда хотела больше. Я была полна сил, а когда у тебя впереди целая жизнь, о смерти думаешь мало. Ты должен понять меня, Артур. К тому же, мне угрожали французы и нужно было что-то особенное, чтобы сбить их со следа... Бабочка для этих целей подходила великолепно! Взамен же от меня требовался сущий пустяк — забрать обещанный предмет у молодого и пылкого юноши любым способом. Обманом, хитростью или силой. А ты был так свеж, так наивен, что я не удержалась — я совратила тебя, мой мальчик. Прости. Но это вышло так легко и в то же время было так возбуждающе...

— Зачем же?

— О! Русские на этот счет говорят...

Маргарита приложила указательный пальчик к губам Артура и одарила Райли таким красноречивым взглядом, что тот закашлялся.

— Тссс... Не перебивай! Слушай! — пальчик игриво коснулся носа майора. — Видишь ли, целых восемнадцать лет дед тебя натаскивал. Натаскивал тщательно, умело. Знаешь, как хорошие охотники натаскивают чутьистых подружейных щенков? С веревкой и парфорсом! Не ты ему был нужен, дружочек, а твой уникальный дар. Мне, к примеру, это стало ясно сразу, едва ты так искренне и так неосторожно поделился со мной детскими воспоминаниями и разболтал о необыкновенном своем чутье. Вообще-то, это выглядело очень трогательно... Мне все время хотелось тебя защекотать... Mon cher! Все просто как дважды два — Безумный Шляпник разложил перед тобой приманку. Сделал все, чтобы ты с радостью и добровольно принял с рождения определенную для тебя роль. Я! Я и стала твоей приманкой, дорогой мой мальчик! Подстроенная твоим стариком позорная «утрата» ценного трофея — Бабочки, обязана была тебя разъярить и заставить броситься за мной, используя все, чем одарила тебя судьба. Я про твой дар следопыта, голубчик... Не подумай, бога ради, чего скабрезного. Ты тогда должен был взять след! Обязан был взять! Старый Уинсли положил на тебя восемнадцать лет и теперь ожидал от тебя решительности и азарта! А ты что? Заскулил, заартачился, испугался... Приполз к дедушке под бочок с повинной, даже не попробовав исправить промах! Фу! Ни тебе самолюбия, ни злости, ни страсти. А что главное в хорошей ищейке, если не страсть? И что, скажи, остается охотнику, если ищейка, на которую он так рассчитывал, оказалась с изъяном?

— Избавиться от недоделка! — горько выдохнул Артур.

Он вспомнил, как вернулся в Лондон — разбитый и униженный и как искал у деда сочувствия. Как ждал слов поддержки или хотя бы молчаливого сострадания. Но старик продолжал выспрашивать подробности про Бабочку, а на просьбу Артура прекратить его мучить, сухо рассмеялся. Артур вспомнил, как старый Уинсли пришел в его комнату, чего не делал уже лет десять, сел в неудобное кресло с прямой спинкой и спросил: «Так ты намерен ее искать или нет?»

Тогда Артур решил, что дед говорит о Марго — ему тогда ничего другого и в голову-то не лезло. Но оказывается, старик спрашивал о Бабочке. Через три недели, когда Артур спешно уезжал в Оксфорд, дед вышел на крыльцо, долго наблюдал, как внук грузит чемоданы в ландо и, уже распрощавшись, вдруг обернулся и процедил сквозь зубы: «Ты ведь мог бы использовать для поисков свой дар. Почему это не пришло тебе в голову?»

Артур сделал вид, что не расслышал. Сама мысль о том, что ему придется отправиться в бесконечное путешествие, останавливаться в шумных городах и грязных городишках, жить в гостиницах и на съемных квартирах, бродить по чужим улицам, зажмурив глаза и разбирая следы предметов, показалась Артуру отвратительной. Он сделал вид, что не услышал вопроса деда, быстро запрыгнул в экипаж и уехал, не оглядываясь. С тех пор старика Уинсли Артур больше не видел, если не считать короткой встречи в Константинополе.

— Вот именно! Избавиться от недоделка, — эхом повторила Марго. — Больше ты ему был не нужен. Теперь ты видишь, как мало в том, что произошло, моей вины? Я — всего лишь инструмент... А возможно, даже жертва. Ведь старик твой «забыл» предупредить меня о последствиях частого использования предмета... Когда же я догадалась обо всем сама, было уже поздно. Предметы, словно кокаин. Ты знаешь, что они тебя убивают, но отказаться уже не в силах.

Артур, поднявшись, размял затекшие ноги, отошел к окну. Глубоко задумался, машинально передвигая с места на место горшок с кактусом.

Слишком стройно и слишком правдиво выглядела версия Марго, чтобы в ней усомниться. Восстанавливая в памяти события, Артур все больше убеждался в том, что шпионка не лгала. Возможно, не договаривала, наверняка преследовала собственные интересы, но не лгала. Все складывалось один к одному. И тогда, в восьмом году, и сейчас. Тем более сейчас!

Чего стоит подсунутое ему норфолкское дело — манок, мимо которого он никак не мог пройти? Чего стоит намек на то, что Султанская пара поможет решить норфолкскую неразрешимую головоломку? А неожиданный приказ направиться в Москву, где хранится такая нужная Артуру Жужелица плюс (любопытное совпадение) еще несколько предметов, которые необходимо вывезти из России? Вывезти не потому, что так требует дед, не потому, что так нужно ложе Хранителей, но во благо всей Британии. А что дальше? Дальше должен появиться кто-нибудь с еще одним списком, и с еще одним... Беги, Артур, беги! Держи по ветру свой чуткий нос! Собирай предметы, неси их хозяину и не забывай вилять хвостом!

Нет! Марго не лгала. Дрессировать родного внука, как щенка, вполне было в духе старого Уинсли. Страстный спортсмен, любитель верховой и ценитель норной охоты — дед разбирался в собаках не хуже самого преподобного Раселла, чьих длинноногих терьеров предпочитал прочим породам, даже фоксхаундам, свору которых держал для лисьего сезона в Глостершире.

На восьмой день рождения дед подарил Артуру щенка спаниеля. Со стороны деда это была уступка. Почти признание поражения. Со спаниелем на волка или лису не походишь, порода подходит только для луговой или болотной дичи. А разве это достойное джентльмена занятие? Стрелять птицу дед не любил, отчего-то полагал ниже своего достоинства, но, увы, иного выбора Артур старику не предоставил — наездник из него был никудышный, стрелок так себе. Поэтому либо утки с вальдшнепами, либо придется похоронить надежду когда-нибудь привить мальчишке любовь к охоте. Дед лично съездил в Кеннел-клуб, взял адрес лучшего питомника спрингеров и сам выбрал крупного, здорового щенка. Артур вежливо поблагодарил деда, назвал щенка Совереном, но лишь тогда, когда дверь детской закрылась, и Артур остался с Совереном наедине, он позволил себе схватить щенка в охапку и расцеловать слюнявую морду. Щенок не возражал. Он вообще обладал веселым и добродушным нравом. Как все молодые спаниели, Соверен был бестолков, суетлив и непослушен. По утрам он прыгал к Артуру в кровать, днем колотился лбом в закрытую дверь библиотеки, отвлекая хозяина от изучения «характеристик и свойств предметов, а также их взаимодействий», а вечером носился по парку, яростно облаивая неспешную серую кобылку. Кобылку эту маленький Артур обычно выбирал для конных прогулок, предпочитая ее более резвым обитателям дедовой конюшни. Дед неодобрительно наблюдал за внуком из окна кабинета. «Молодежь не та... не та молодежь, сэр», — Питер Хоуп отлично чувствовал настроение хозяина.