Трактир на Пятницкой - Николай Леонов

Климов сидел верхом на стуле и набивал трубку.

- Верно. Даже у Павла есть недостатки, а уж на что золотой парень, сказал он.

Началось, понял Пашка, хотел вернуться на подоконник, но почему-то взял стул, сел напротив Климова и спросил:

- Зачем звали, гражданин начальник? Климов ничего не ответил и выпустил большое облако дыма. Николай еще бегал по комнате, убирал таз и кувшин, надел гимнастерку, подпоясался широким ремнем и, картинно отставив ногу и тряхнув мокрыми темно-каштановыми кудрями, спросил:

- Хорош?

- Обыкновенный мент, - сказал сквозь зубы Пашка. Его раздражала показушная веселость Николая, который упорно приглашал его, Пашку, принять участие в неизвестной игре. А какая здесь игра, когда завели на свою малину, сам начальник явился, наверняка сейчас допрашивать будут.

- Ну и ладно. Пусть обыкновенный, - Николай взял стул и сел рядом с Пашкой. Получилось, что они как бы вдвоем плечом к плечу против Климова.

- Во-первых, большое тебе спасибо, Павел Иванович Антонов, - сказал Климов и встал. - Помолчи, Николай.

Пашка почувствовал, как его толкнули в бок, и тоже встал.

- Спасибо за Николая, - Климов кивнул на Панина, - спас парня. Рад, что ты человеком оказался.

Пашка невольно ответил на крепкое рукопожатие, почему-то вспомнил тонкие наманикюренные руки Сержа, засмущался и молча кивнул.

- Во-первых, значит, спасибо... - повторил Климов.

- А во-вторых, назвался груздем - полезай в кузов, - быстро сказал Николай.

Климов стиснул кулаки, но сдержался и сунул в рот трубку.

- Согласен нам помочь? - спросил он после долгого молчания. - Дело опасное. Неудобно, конечно, одной рукой гладить, а другой запрягать, но выхода у нас нет. Если не согласен, говори прямо.

- Да я же вор, начальник, - сказал Пашка и, словно ища поддержки, посмотрел на притихшего Николая, который зашевелил было губами, но потом зажал рот рукой.

- Ты дурак и мальчишка. Ты что думаешь, всю жизнь добреньким воришкой быть? Не выйдет, Павел! - Климов раскочегарил свою трубку и закашлялся. - С одной стороны - тюрьма и Серый, с другой - мы, а ты, как цветок, мотаешься. Карманка, потом грабежи, разбой и убийство. Ты можешь убить человека, Павел? Не можешь? Научишься! Серый тоже не с мокрых дел начинал. Вспомни его и знай: быть тебе через десяток лет таким.

- Не дадим, не то время, - вмешался Николай. - Павел будет честным человеком, наверняка будет! Только в честную жизнь можно по-разному войти. Можно на аркане, упираясь. А можно самому шагнуть, смело. Да что мы его агитируем, Василий Васильевич! - Николай вскочил. - Павел лучше нас все знает. Я тебе проще скажу, хотя и говорить-то этого не имею права. С Серым мой друг лучший ушел, и что с ним сейчас - неизвестно.

Пашка чувствовал, что по вискам бежит пот, но не мог поднять руку. Он вспомнил Цыгана, склонившегося над ним Сержа и вновь услышал его торжествующий голос: "Как дела, Михаил?" Рассказать или нет? Они увели его. Может, сейчас и нет в живых этого отчаянного Михаила? Пашка слизнул соленую капельку пота и, кашлянув, пробормотал:

- Говорите.

Но Климов и Николай молчали. Пашка поднял голову и нетерпеливо сказал:

- Ну?

- Это опасное дело, Павел, ты должен понять.

- Не глупее других.

- Серый ушел, и где он сейчас, нам неизвестно. Телефон молчит, а ночью они пойдут в налет и завтра уползут из Москвы. Надо узнать, где сейчас Серый.

- Да кто же мне скажет? - Пашка облегченно вздохнул и выпрямился на стуле. - Невозможно, начальник. Если только Варька? - он прикусил губу. "Зачем сам лезу, дурак? Ведь честно сказал, что невозможно. Так нет, нашел, идиот, дырку, через которую в гроб можно залезть!"

- Может, передумаешь, Павлик? - спросил Николай, положил ему на плечо руку и заглянул в лицо. - Я по себе знаю, как страшно в первый раз.

"Павлик" - снисходительность и сомнение Николая хлестнули Пашку по самолюбию. И сомневается, рыжий черт, не в том, захочет ли Пашка Америка помочь ментам, а в его смелости.

Теперь, если бы в комнату вошли десять Серых и все они наставили бы на Пашку наганы, он все равно пошел бы. Он посмотрел на Николая, пытаясь вновь увидеть угодливую улыбочку полового и вызвать в себе чувство ненависти. Но ничего не получилось.

- Варвара, - повторил Пашка, снимая с плеча руку Николая.

- Тоже вариант, но оставим его про запас, - сказал Климов. - А начнёшь ты, Павел, с отца Василия.

- А что этот холуй знает?

- Много знает и обязательно сегодня пошлет к Серому человека. Постарайся быть этим человеком, Павел.

- Точно? Ничего себе работает уголовка, - удивленно протянул Павел.

- Стараемся, - Климов что-то написал на листке и протянул Пашке. Телефон. Позвонишь и, не называя себя, скажешь адрес. Все.

- Надо бы взглянуть сначала, что там делается, - сказал Пашка, не замечая, что уже обдумывает, как лучше подкатиться к старику и с удовольствием посмотреть на физиономии Серого и Сержа, когда они увидят наганы ментов.

- Конечно, лучше взглянуть, - согласился Климов.

- Ладно, пошел, - Пашка поднялся со стула и одернул пиджак. "Лучше взглянуть, - передразнил про себя Пашка. - Вот и получишь пулю. Начальники думают, что раз Америка известный вор, то, значит, вне подозрений. Пусть начальники так думают, а сам-то Пашка знает, что Серый может шлепнуть и без подозрений. Зачем ему лишние свидетели."

- Подожди, Павел. Так не годится, - Климов нахмурился. - Что значит "ладно"? Расскажи, как ты думаешь действовать.

Пашка вразвалочку подошел к Климову.

- Пусть рыжий тебе докладывает, им и командуй, начальник, - сказал он и кивнул на Николая. - Зазвали на какую-то блатную малину, запудрили мозги, и побежал Пашка выполнять ментовы указания, подставлять лоб под бандитскую пулю. Так, думаешь? - говорил он, все больше раздражаясь. - Действовать? Пойду и напьюсь у Когана, вот и все действия, - Пашка круто повернулся и направился к двери. - Позвоню, - буркнул он и вышел на лестничную площадку, потом хотел было вернуться, сказать на всякий случай про Аленку, чтобы не дали пропасть девчонке, но подумал, что получится совсем как в кино, махнул рукой и выскочил на улицу.

Отец Василий, увидев Пашку, засуетился, стал трясти ему руку и вытирать сухие глаза.

- Пашенька, сыночек, ты воистину божий человек. Не забыл старика в беде, не бросил, - причитал он и сам накрыл стол. - Садись, сынок, выпей рюмочку.

Пашка отодвинул графин, положил в рот маслину и шумно выплюнул косточку.

- Не тарахти, старик, - сказал он и с минуту молчал. - Можешь меня выручить? Дай десять червонцев, вот так надо, - Пайка провел ладонью по горлу. - За мной не пропадет.

- Знаю, Пашенька, знаю, да видит бог - нету.

- Он видит, какой ты жмот, - сердито сказал Пашка и с радостью отметил, что старик на него внимательно смотрит и что-то обдумывает.

- Нету денег, сынок. Видит бог, нету, - повторял старик, бормотал что-то еще и моргал голыми, как у птицы, веками. - Но надо же тебя выручать, нельзя человека в беде оставлять. У Серого деньжата, конечно, есть. Я ему сейчас письмецо напишу.

Пашка чуть не подавился косточкой от маслины, закашлялся и закрыл лицо ладонями. Отец Василий убежал и спустя некоторое время крикнул из коридора:

- Пашенька, иди сюда, сынок. Держи, - он протянул конверт, залепленный воском. - Не читай. Если откроешь, то Серый обязательно узнает и денег не даст.

- Очень нужно, - буркнул Пашка и положил конверт в карман.

- Еще передай мешочек, - старик показал на большой куль из рогожи, деткам кушать надо, вот я собрал малость.

- Куда нести-то? - спросил Пашка и, увидев, что старик замялся, опустил куль на пол. - А ну их к черту, ваши дела! Серого уголовка ищет, еще влипну в историю, - сказал он нерешительно и достал конверт. - Найду деньжат в другом месте.

- Что ты, сынок! - старик оттолкнул его руку. - Иди, родной. Серый денежки даст, а сам из Москвы уедет, - шептал отец Василий и подталкивал Пашку к дверям. - Тебе и отдавать не придется. Мароновский переулок знаешь?

- Ну?

- Там пустырь есть, пройдешь его, увидишь кирпичный дом без крыши сзади стенки нет, и ступенечки вниз ведут. Спустишься осторожненько и постучи в дверь три раза, подожди и еще два раза стукни. Понял?

- Не дурак! - сказал Пашка и поднял куль. - А даст Серый деньги?

- Даст, Пашенька, обязательно даст. Только ты иди туда осторожненько и не сразу, а домой зайди, отдохни часок.

Домой Пашка не пошел, а уселся в сквере на лавочку и стал обдумывать положение. Можно позвонить начальнику, встретиться, назвать адрес и отдать конверт. А если из подвалов есть второй выход и налетчики уйдут? Тогда что с Пашкой будет? Конверт, конечно, вскрывать нельзя, хотя там наверняка интересные вещи написаны. Но старик-то хорош, иудушка, бегал, крестился и заправлял всей кухней. Теперь его дело - труба, старика начальник наверняка не упустит. А может, и ментам не звонить, и к Серому не лезть?

Пашка поднялся, взял куль и, обзывая себя отборными ругательствами, отправился в Мароновский переулок. Путь его лежал мимо торговых рядов, и, проходя через них, Пашка увидел Варвару. Она стояла у витрины ювелирного магазина под руку с неизвестным Пашке парнем и, приподнявшись на носки, что-то шептала ему на ухо. Пашка не удержался от соблазна и, остановившись рядом, тихо позвал: