Тень могущества - Роман Струков

Я представил себе картинку: некто Стоун — всего на шесть дюймов ниже шести футов, в весовой категории носящего майку дистрофика легко — изящно! — сокрушает среднестатистического семифутового двухсоткилограммового орка и — вздрогнул.

К счастью, измышлять благовидный предлог не пришлось.

Из под стойки брякнул зуммер, Ноб посмотрел туда — я не видел, но знал, что там стоит монитор, передающий изображение от видеокамеры, закреплённой над входом.

— А вот и Шагга пожаловал, — сообщил он мне, — Впустить?

— Я, главным образом, за этим и пришёл, — кивнул я, — Только пусть Фейдельман про меня помалкивает. А то придётся издавать его диссертацию посмертным изданием.

— И вовсе незачем мне угрожать! — донёсся обиженный голос Фейдельмана из динамика.

Я с подозрением посмотрел на на Ноба. Что за шутки с интеркомом? Интересно, не приходится ли он дальним родственником Весёлого Борова?

Ноб понял меня по своему.

— А насчёт бара, — тихо сказал он, — ты подумай. Я не тороплюсь, сам понимаешь.

— Зато тороплюсь я, — ещё тише ответил я. Бармен не понял, пожал плечами и повернулся к новому клиенту, фигура которого возникла у стойки.

Гоблин выглядел так же, как любой другой представитель своей генной модификации. Зеленоватая бугристая от упрочнения кожа, позволяющая обойтись минимумом одежды, лысая и безбровая башка, на которой выделялись сильно оттопыренные уши, в левом тускло отсвечивали три медных колечка. Чёрная кожаная жилетка на голое тело, но на тщедушных гоблинах она не распирается той массой мускулов, которая свойственна оркам.

— Стоун не появлялся? — спросил гоблин у бармена, едва Ноб повернулся к нему.

— Нет пока, — Ноб был тёртый калач, и в мою сторону даже не посмотрел. — Но обещал быть. Как обычно?

— Да, — согласился гоблин, — Двести грамм мартини с лимоном… и того же для этого парня в шляпе, — гоблин ткнул когтистым пальцем в меня.

Я усмехнулся. Заказ поверг бы в ужас любого бармена Наверху… да и вообще любого бармена, не имевшего дела с модифицированными особями человеческой расы.

Но у модов просто феноменальная устойчивость к алкоголю, которой они весьма любят прихвастнуть. Конечно, гоблина, способного накачиваться мартини и угощать этим напитком первого встречного, я видел впервые. Но я начинал подозревать, что Шагга принадлежит к весьма нетипичным гоблинам.

Мод пересел на табурет рядом со мной и широко улыбнулся, демонстрируя прекрасные острые зубки мелкой акулы.

— Привет, парень.

— Здорово, коли не шутишь, — я повернулся к гоблину. Безбровые глаза часто мигали, но это ровным счётом ничего не значило — отсутствие ресниц тоже следует чем-то компенсировать.

— Стоуна знаешь? — похоже, этот вопрос Шагга задавал на автопилоте каждому встречному-поперечному.

Рефлексивно.

— А что он тебе? — слова я старался выговаривать тяжеловесно, копируя манеру говора орков, не шибко-то любящих рассказывать кому бы то ни было о своих приятелях.

— Тебя не касается, — быстро ответил гоблин, — Ты сводишь меня со Стоуном и идёшь своей дорогой дальше.

— За выпивку друзей не продаю! — громогласно заявляю я, не забыв покрепче вцепиться в стакан с мартини, доставленный наконец-то Нобом из задней комнаты. И то сказать, если мартини наливать стаканами — так и разориться недолго.

— Не за выпивку. За сотню. Юанями, естественно.

— Давай её сюда, — про себя я плотоядно ухмыляюсь.

Шагга достает из кармана несколько бумажек, кладёт на стол и пододвигает к Нобу.

— Сдачи не надо, — говорит он и поворачивается ко мне.

— Значит, где, говоришь, Стоун? — ехидно спрашивает он, — Если в баре, то ответ не стоит ничего.

Время для меня привычно начинает съезжать в мутный сироп, и я спешно тянусь к стакану. Гоблин пододвигает ко мне ещё одну купюру. Всё верно, красненькая сотенная бумажка с портретом председателя Мао.

Я накрываю денежку ладонью и сметаю её в свой карман.

— Эй, так где мне отыскать Стоуна?

В этот момент позади нас раздаются крики и звон стекла.

Я и гоблин синхронно разворачиваемся на стульях, пытаясь разглядеть, что происходит в глубине бара.

В судорожном, как мошкара перед лицом, мельтешении цветовых пятен я вижу, как огромный, заметно выше семи футов, орк отшвыривает в сторону уставленный бутылками стол — похоже, что уже второй или третий по счёту.

Между столами несётся пурпурноволосая эльфка, легко уворачиваясь от выпадов орочьих граблей — потому что назвать руками эти хватательные приспособления язык не поворачивается.

— Сотня за то, что эльфка разделает этого громилу под орех! — азартно кричит Шагга.

Я мудро отмалчиваюсь, ожидая развития событий.

Айви отталкивается одной ногой от стола, другой — от стены и, развернувшись в этом прыжке, бьёт орка носком сапога в шею.

Удар хорош, но на орка действует не сильнее комариного укуса.

Айви, использовав орка как ступеньку, перескакивает на следующий столик за спиной нападающего, уцелевший в пылу погони и бьёт гиганта пяткой в крестец.

Орк разворачивается, легко, как пушинку, отбросив ногу противницы в сторону.

Эльфка теряет равновесие и с маху садится на стол, окончательно разбив природным амортизатором всё то, что со столика слететь не успело. Рука девушки ложится на рукоятку меча.

И мне, и гоблину неожиданно закладывает уши — Ноб не удержался и засадил таки из обоих стволов дробовика прямо в потолок между нашими ушами.

— Две сотни на Ноба — и вы оба в проигрыше, — заявляет бармен, — Никаких потасовок в моём заведении.

По крайней мере, мне кажется, что он произнёс что то в этом роде.

Кажется, я оглох.

— Прекратите оба! — орёт Ноб драчунам. Собственно, драки уже нет — меч эльфки прижат лезвием к животу орка, и на чьей стороне победа вполне очевидно.

— Я же говорил! — Шагга с улыбкой, расцветающей на его физиономии, поворачивается ко мне. — Это же Туманная сталь, одна из первых в Мясорубке! Двадцать чистых побед!

— Знаю! — ору я в ответ, поскольку мой собственный голос доносится до меня будто из очень глубокого, километров десять, колодца.

Что именно я знаю — вопрос особый. На Мясорубке мне бывать не приходилось, но то, что Айви умеет махать мечом я уже выяснил. Вероятно, придётся разобраться, как она делает это в естественных условиях… тем паче, что и убитый имел несчастье познакомиться с чем-то из семейства рубяще-колющего вооружения.

— Я Джек Стоун, — представляюсь я гоблину.

— Я знаю, — заговорщически подмигивает мне он.