Каждый умирает в своем отсеке - Виктор Рябинин

Произошло это рано утром на высоте, скромно обозначенной на карте как 4213. Накануне вместе с пятью бойцами Серый оборудовал там две огневые точки на случай, если "чехи" задумают подобраться к позициям батальона морской пехоты с фланга. По расчетам, на этом направлении противник мог выставить до тридцати стволов. Но расчеты расчетами, а на практике оказалось, что "духам" позарез нужна была именно эта высотка, чтобы потом благополучно перебазироваться в Дагестан. С рассветом они поперли аж с трех сторон. Причем не тридцать бородатых людей в камуфляже, как ожидалось, а в пять раз больше. Бой продолжался почти полтора часа, потом Серый вызвал огонь артиллерии на себя, после чего связь прервалась.

— Мы чуть позже эту высоту накрыли, — мрачно подытожил свой рассказ офицер из группы сопровождения печального "груза-200". — Мало кому из бандитов удалось уйти. У подножия той высоты "духов" полегло немерено. А наверху нашли наших мужиков. Пулеметчиков "духи" гранатами забросали прямо в окопах. А Серега лежал чуть поодаль, человек так 8 — 10 веером вокруг себя выстелил. Он в центре — в бордовой тельняшке. Сперва не поняли, почему цвет такой странный, а как ближе подошли — все сразу и выяснилось. Бордовой она стала от запекшейся крови. Патроны, видно, у них закончились, вот он эту свору напоследок вместе с собой и подорвал...

От этих слов у Андрея сдавило сердце. Он ясно представил картину: в последние секунды своей жизни Серый поднимается в полный рост, пренебрежительно смотрит на обступивших и оскалившихся "духов" и спокойно рвет чеку гранаты. Это видение стояло перед глазами Андрея во время поминок, проходивших в Доме офицеров. От него он никак не мог отделаться и после того, как, проводив Любашу до двери квартиры, они вместе со Славкой Николаевым и Леночкой отправились "добавлять" в ближайший ресторан.

— Давай помянем твоего друга, — Славка разлил водку по рюмкам. — Я его не знал, но, судя по твоим рассказам, парень был мировой. Вот только никак не пойму, почему его не к "Герою", а только к "Мужеству" представили?

Славка затронул тему больную и обсуждаемую в офицерской среде. В ходе чеченской войны многие солдаты и офицеры федеральных войск проявляли истинную храбрость и самопожертвование. Однако к званию Героя Российской Федерации представлялись считаные единицы. Ходили упорные слухи, что существует негласное указание: за войну в своей стране, что выглядело во многом абсурдно, "Героев" не давать. По мнению стратегов затянувшейся военной кампании, видимо, подвиг Серого на "Героя" не тянул. Пока вспоминали друга, к столику бесшумно подошел хозяин заведения - кавказец Исмаил.

— Вах! Какие госты пажаловали! Славык, пачыму ты мнэ нэ саабщыл, что будэшь здэс атдыхат? - обратился он к Николаеву, которого, казалось, знал весь город.

— Слушай, Исмаил, нам нужно втроем недолго посидеть, — чуть раздраженно отмахнулся Славка. — Чуток выпьем и потихонечку пойдем. Вот у него, — Николаев кивнул в сторону Андрея, — друга на войне убили. Помянем парня и пойдем...

— Вах! Какой балшой бэда! - притворно запричитал хозяин ресторана. — Вайна - савсэм плоха! Русских убиват, чеченцев убиват... Мой плэмянник на вайнэ год был, потом я его сюда прывез. Ба-а-льшие дэньги дал, чтоб камандыр адпустыл. Пуст лучше малчык бизнэз делат! Да вот он сам. Абу, дарагой, падайды суда!

Откуда-то из темной потаенной двери у бара появилась фигура высокого парня в короткой кожаной куртке и вразвалочку направилась на зычный голос дяди. По мере его приближения к столику Андрей все явственнее понимал, что именно этот человек уже когда-то встречался на его жизненном пути и его он никогда и ни с кем не перепутает. К их столику неторопливой походкой направлялся Абу Бароев по прозвищу Чечен, служивший когда-то вместе с Андреем на большом противолодочном корабле "Образцовый". Чечен почти не изменился с тех пор, только стал еще шире в плечах и на правой щеке появился шрам. Очевидно, это был след войны. На чьей стороне мог воевать сам Чечен, Андрей ни на минуту не сомневался: конечно же, против федеральных войск. Чечен тоже узнал Андрея. Его лицо моментально изменилось, и вместо первоначальной надменной и пренебрежительной ухмылки на нем читались удивление и ненависть. Подойдя к дяде, он что-то сказал ему на непонятном гортанном языке, бросил испепеляющий взгляд на Андрея и быстро пошел назад.

— Малчык плохо сэбя чувствуэт, — объяснил хозяин. — Кушайтэ, гости дарагие. Все за мой счет. Угощаю!

— Вот это, ты, Исмаил, брось, — моментально отреагировал Славка. — Мы никому, никогда и ничего не должны. И по счетам платим сами.

Исмаил замахал руками, мол, как хотите, была бы оказана честь, и исчез так же внезапно, как и появился 10 минут назад.

Под воздействием ситуации и выпитой водки, словно огромная океанская волна, нахлынули воспоминания. Андрей рассказал Славке и Леночке о Чечене, о том, как они чуть не убили друг друга, и об обещании кавказца когда-нибудь "зарэзать, как шакала" ненавистного русского. Николаев стал серьезным.

— Ничего, Андрюха, не дрейфь, пробьемся. Будем начеку. Не хватало, чтобы этот сын гор посчитал, что мы его боимся. Чай, не в Грозном сейчас находимся, а у нас в Заполярье. Ну, бог с ним, с Чеченом, давайте лучше Серого поминать...

— Ой, мальчики, — только и сумела произнести Леночка и еще плотнее прижалась к Андрею.

И без того безрадостный вечер оказался смазанным вконец. Хотя за разговорами они выпили немало, но хмель не брал. О таком состоянии в народе говорят: ни в одном глазу, или, как колоритно выразился Славка Николаев:

"Что пил, что радио послушал!" Выходя из ресторана, решили сперва проводить Леночку, которая цепко держала Андрея под руку и, судя по всему, не собиралась его отпускать до самого утра. Пока Андрей объяснял женщине, что сейчас они со Славкой проводят ее до дому, пожелают спокойной ночи и сами отправятся по домам, подошел молодой кавказец и вежливо передал, что с ним один человек желает поговорить тет-а-тет.

— Никаких "тетатетов"! - начал было заводиться Николаев, но Андрей взял его за локоть: "Славка, попридержи Леночку, я быстро. Ты же сам говоришь, что мы с тобой не в Грозном находимся..."

Пока Славка успокаивал не на шутку разволновавшуюся женщину, Андрея проводили во двор ресторана, где с тыльной стороны у стены на ящике гордо восседал и курил Чечен. Секунд 20 они пристально и напряженно смотрели друг другу в глаза, пока кавказец не произнес:

— Вижу, узнал... И я тэбя тоже... Нэ сцы, рэзать тэбя сэйчас нэ буду. Абу умный стал. На родине воины Аллаха ваших пачкамы кладут... Но за абиду атвэтиш... Даш выкуп. Чэрэз нэдэлю 5 тысяч баксов атдаш... А еслы нэт, то вначалэ бабу тваю па кругу пустым. А патом и тэбя, — Чечен провел ладонью по горлу, — как барашка зарэжу, шакал...

Кавказец хотел сказать что-то еще, но не успел. Кулак Андрея точно угодил ему между глаз. Чечен охнул и как подкошенный повалился на пирамиду из деревянных ящиков.

— Я тебе, мразь черножопая, дам "бабу по кругу!" — хрипел Андрей. — Я тебе за пацанов наших, за Серого...

Резкая боль обожгла предплечье сзади. Это молодой кавказец, очевидно в последний момент промахнувшись, вогнал лезвие ножа не в спину, а в руку Андрея. От боли перед глазами поплыли розовые круги. Где-то недалеко закричала Леночка и через секунду пронзительно завыла сирена милицейского УАЗика. Откуда-то резво подскочил Николаев и с ходу, по-футбольному, отвесил юнцу такого крутого пендаля, что у того вмиг вывалился из рук нож, а сам пацан завалился на еще лежавшего Чечена.

Через несколько минут милицейский патруль всех участников драки доставил в отделение. Еще минут 40 дежурный офицер разбирался, что и как произошло, после чего, составив протокол, вынес свой вердикт: Чечена, несмотря на его громогласные угрозы в адрес всех присутствующих (скорее всего, с их учетом) вместе с молодым кавказцем отправили до утра за решетку в камеру временно задержанных, а Андрея водитель должен был отвезти на перевязку в госпиталь. К счастью, там в этот вечер дежурил Черкесов, который не стал делать никаких записей в журнале, а после перевязки, многозначительно подмигнув пострадавшим, поручил Леночке, неотступно следовавшей за Андреем весь вечер, везти больного туда, "где уютно и тот будет под медицинским контролем".

— Спасибо, Михаил Константинович, — Андрей пожал руку врача.

— "Спасибо" — это слишком много, согласен на бутылку водки, — усмехнулся Черкесов. — Шучу, ничего не надо... У меня с этими горными "орлами" свои счеты...

А еще через какое-то время умытый и перевязанный Андрей уже дремал под пуховым одеялом на уютном диване в Леночкиной квартире. В доме было тихо и спокойно, только из ванны слышался шум воды, где плескалась хозяйка. Он уже засыпал, когда к его телу одновременно прижались губы, упругая грудь, плоский живот и прохладные ноги обнаженной женщины.