Стрела, монета, искра - Роман Суржиков

— Неужели?

— Ага, всех заткнула за пояс! Вы только послушайте, миледи…

Как и на рыцарских турнирах, участникам летних игр позволено по желанию выступить инкогнито. Мужчины в таких случаях закрывают забрала, дамы надевают вуали. Лишь в случае победы участник обязан будет открыть лицо, а до того может сохранить секретность. И вот, Валери Грейсенд выехала на арену в вуали. Герольд, понятно, не назвал ее имени. Все в любопытстве: что за дама такая? Надо отметить, лошадь у Валери оказалась весьма приметная: белоснежная кобыла. Да и сама дамочка очень ничего. Та же Бекка из Литленда, к примеру, тщедушное созданьице, но Валери — дело другое. Ну, вы понимаете, миледи. Ее боги одарили такими формами, что даже задние ряды прониклись интересом. Словом, Валери себе ездит в белом платье, на белой кобыле и в черной вуали, а вся арена глаз не отводит: любопытно же! На выездку выходят по три, но две остальные всадницы сразу померкли, никто на них и не смотрит почти. Одна Валери в центре внимания, даже сам владыка привстал, чтобы получше разглядеть. И все у барышни шло бы отлично, если б не случился конфуз. Какой-то дурачок-студент из передних рядов признал ее, несмотря на вуаль, и когда она мимо него проезжала, взял и заорал: "Я люблю вас, Валери Грейсенд!" Вы представляете, миледи? И вот беда: как раз в этот миг Валери заходила на барьер. Как студентик закричал, так она вздрогнула, отвлеклась и сбила своей кобыле прыжок. Бедная лошадка зацепила барьер, едва ногу не сломала. Ну, а Валери полетела из седла.

— Неужели? Валери упала на выступлении? Она пострадала?

— Ну, пострадать — так вроде, особо не пострадала… Но что тут началось — вы не представляете! Половина трибун вопит, вторая — смеется. Валери все встать не может, хватается за ушибленное место, а таковым является, извините, задница. Простой люд больше сочувствует, а знать больше потешается. Несколько человек с трибун выбежали помочь бедняжке, и среди них — вот же новость! — сам генерал Алексис. Подхватил ее на руки, потащил куда-то, а она: "Куда вы меня несете? Отпустите немедленно!" Снова конфуз… Словом, миледи, отличная забава вышла: на вельможном балконе еще долго хохотали, все успокоиться не могли.

Экипаж прибыл на площадь, извозчик взял у Миры оплату и сказал напоследок:

— Однако, на самое вкусное вы успели. Как раз начинаются конные лучницы. Завидую вам, миледи!

Мира впервые увидела Великую арену и провела пару минут, запрокинув голову и раскрыв рот. Арена была втрое больше ее родного Стагфорта. Сооружение из белого камня занимало несколько кварталов, выходило порталами на три разных площади, и не было в Фаунтерре такой точки, откуда можно было бы окинуть взглядом всю арену целиком. Мира видела лишь крохотную часть, и даже этот кусочек затенял собою все соседние дома. Но, что самое поразительное, при таких размерах арена вовсе не казалась тяжелой. Белые стены — не сплошные, а составленные из трех ярусов арок — выглядели воздушными и легкими. Здание напоминало облако, которое почему-то прилегло на замелю, но в любой момент способно сорваться и унестись в небеса.

Наконец, справившись с удивлением, девушка поспешила ко входу. Какое-то время ушло на препирательство с охраной. В пользу Миры говорил дорогой наряд, а против — полное отсутствие мест на трибунах.

— Ни одного местечка не осталось, миледи! Даже проходы битком набиты.

Мира сказала, что на трибуну ей не нужно, поскольку она — подруга Южанки Бекки, и хочет увидеть лишь ее выступление, и готова постоять… как называется это место?.. словом, там, откуда на арену выезжают лошади. Это насторожило охрану:

— Миледи, не полагается…

В конце концов, дело решил безотказный аргумент: серебряный кругляш с профилем святой Глории. Миру пропустили и даже показали, куда идти:

— Вот этот коридор, миледи. Идите до конца, потом ступени вниз и ворота — там увидите.

Тот проход, что охранник скромно назвал коридором, больше походил на рельсовый туннель, причем поезд чувствовал бы себя в нем весьма вольготно. Поразительно, что столь огромное пространство было совершенно пустым! О присутствии в здании людей говорил лишь ритмический шум оваций, что океанской волною накатывал сверху — с трибун. Мира поспешила вдоль прохода, боясь пропустить выступление Бекки. Заметила нужные ступени, сбежала вниз, оказалась в другом проходе, почти столь же огромном, но более сумрачном. Увидела в отдалении ворота, сквозь которые лился свет. Видимо, это и был выход на арену — по крайней мере, у ворот собрались люди. Там были и стражники, и слуги, и господа в богатых вельможных нарядах, и девушки в костюмах для верховой езды, державшие под уздцы коней. Мира попыталась найти глазам Бекку, но не увидела. Возможно, время для выступления южанки еще не пришло… Зато взгляд наткнулася на другое знакомое лицо. Валери Грейсенд в белом наряде, как и говорил извозчик.

Маркиза не собиралась выезжать на арену. Она держалась в стороне от толпы, в тени опорной арки. Почему она здесь, а не на трибунах?.. Проходя мимо Валери, Мира получила ответ: лицо маркизы было заплакано, она не хотела показываться на глаза зрителям.

— Леди Глория! — вдруг воскликнула Валери и двинулась навстречу Мире. — Позвольте сказать вам пару слов.

Молодая маркиза была последней, с кем Мира хотела бы поговорить. О чем?.. Ради вас, леди Валери, был убит мой отец. Но и я не осталась в долгу — скоро вы станете сиротой… Правда слишком вопиюща, чтобы спокойно вести светские беседы.

Однако отказать маркизе Мира не смогла. Так приговоренному не отказывают в последнем слове перед казнью.

— Леди Валери, я к вашим…

— Скажите-ка, леди Глория, — с полуслова перебила Валери, — почему все так складывается?

На лице маркизы лежала маска озлобленной печали: выпяченные от обиды губы, красные глаза, вздернутый с вызовом подбородок. Узнала о том, что должно случиться?! Нет, ерунда: тогда она не тратила бы время на плач и болтовню, а бежала прочь из Фаунтерры!

— Что вы имеете в виду, миледи?

— Вас, — тоном обвинения бросила Валери. — Я говорю о вас, леди Глория Сибил Дорина.

— Простите, я по-прежнему не понимаю…

— Почему холодные и равнодушные, как вы, всегда получают все?!

Мира опешила.

— Я?.. Миледи, не ошиблись ли вы?.. Меня зовут Глория Нортвуд…

— Та самая Глория Нортвуд, что прибыла в столицу два месяца назад! В мае вас никто не знал, а над вашей матушкой потешался весь двор… но в июне владыка уже отдает вам первый танец на балу! Потом вы играете с ним в стратемы, а теперь для вас выделено место на императорском балконе, в трех шагах от Адриана! Чем вы заслужили все это?!