Жизнь и удивительные приключения Нурбея Гулиа - профессора механики - Александр Никонов

Возьмите в любой крупной библиотеке мои книги по физике: «Удивительная физика» — 2003 и 2005 годов издания, и «Парадоксальная механика» — 2004 года, прочтите и убедитесь! Потенциальный православный, то есть почти русский Аристотель здесь больше приближался к истине, чем католик Галилей или протестант Ньютон. Это еще раз подтверждает сталинскую гипотезу о том, что Россия — все-таки родина слонов и не только их!

Теперь о неадекватных последствиях. Сильнейший стресс, вызванный одномоментным лишением меня всей выпивки на Новый Год и «потерей» книги, всеми последствиями обрушился на его виновников. Поскольку с письмом я уже расправился, то осталось разделаться и с Тамарой. Одним движением я бросил ее на кровать, и уже, было, хотел «пустить кровь», но потом решил, что это будет слишком быстрым и легким наказанием. И тут, вспомнив частушку про то, как жестокий Пол Пот расправлялся со своей Кампучией, стал проводить эту же экзекуцию с Тамарой. И делал это, как под бой курантов, так и под «Голубой (в хорошем смысле этого слова) огонек»! Экзекуция длилась до самого утра, и я ставил кухонным ножом соответствующие зарубки на койке.

Утром же, когда прошло сильнейшее головокружение, достигнутое без капли спиртного, я подсчитал число зарубок. Оно оказалось двузначным и «круглым» — десять! Правда, десятая зарубка была поменьше других, что вроде бы, дало основание считать эту цифру девятью с половиной.

Так, до сих пор этот факт остался спорным для нас с Тамарой. Хотя в чем разногласие — в каких-то пяти процентах? Да это вполне приличная точность для современной науки, тем более, сексологии, скорее даже сексопатологии! Можно было, конечно, повторить эксперимент, но для этого нужно было бы, как минимум, уничтожить все спиртное в доме под Новый Год, что, согласитесь, попахивает садизмом!

Судя по встрече Нового Года, этот год должен был быть для нас полным стрессов и гипертрофированного секса. Но, видимо, суеверным приметам верить нельзя. Прежде всего, сразу после праздников я созвонился со знакомым редактором издательства «Детская литература». Тот с извинениями сообщил, что такое письмо было отправлено мне только потому, что издательство забыло включить книгу в план выпуска на 1983 год. А если такое письмо не отправить, то виновные в этом останутся без премии. Книга же будет выпущена в самом начале 1984 года, она одобрена, и аванс скоро будет отправлен на мой счет в сберкассу (тогда так назывался Сбербанк, а в Германии и сейчас используется аналогичное название — «Шпаркассе»).

На начало июня была назначена защита диплома Саши, и он, постоянно консультируясь со мной, стал завсегдатаем нашей квартиры на Таганке. Так как мы нередко, а если честно, то всегда выпивали с ним, Саша частенько оставался у нас и ночевать. А утром, в отличие от меня, ему трудновато было вставать.

Тамара же, уволившись еще в конце прошлого года из своего НИИ Минералогии, всю весну устраивалась на работу в НИИ Технического стекла. То есть решила переквалифицироваться из последовательницы «нерусского» Ферсмана, в продолжательницу дела «нашего» Ломоносова — известного «стекольщика». Ведь это он писал в стихах «служебную записку» своему начальнику:

Те о стекле неправо думают, Шувалов, Которые его чтут ниже минералов!

Видимо, это двустишье произвело на Тамару такое сильное впечатление, что она решила покинуть НИИ Минералогии и перейти в НИИ Технического стекла. И претворяла намеченное в жизнь всю весну до лета в статусе безработной. Я с некоторым подозрением оставлял Сашу дома, наедине с его абстинентным синдромом и моей Тамарой. Тем более, их симпатия друг к другу и не скрывалась. Когда мы, выпивая вместе, доходили до расспросов: «Ты меня уважаешь?» и целовали друг друга, то Саша с Тамарой делали это с особой нежностью и длительностью. А кроме того, Саша всех женщин на кафедре, включая красивую Иру и мою будущую невестку Наташу, называл не иначе, как «Тамарочка». Ира деликатно обратила мое внимание на это, и я заинтересовался данным феноменом. Как-то спросил Сашу без обиняков, какие чувства он испытывает к моей Тамаре, раз всех вокруг называет ее именем.

Но тот, глядя прямо мне в глаза преданным взглядом, ответил:

— А какие, по-вашему, чувства я должен испытывать к любимой женщине моего любимого руководителя?

Я счел этот ответ достойным джентльмена, и мне стало стыдно за мой неинтеллигентный вопрос. А если даже у них имеется «легкий флирт», то и Бог с ними, пусть радуются жизни. Лишь бы от этого флирта дети не рождались! Но Тамара, как я уже упоминал, была застрахована от таких последствий. Кому же будет плохо, если двое людей, которых так люблю я, еще будут любить и друг друга? Тогда чувство это будет логически замкнуто; пелось ведь в песне тех лет: «Любовь — кольцо!».

Но переводить это чувство в полный коллективизм отношений я считал, как минимум, преждевременным. Ведь студент — это еще даже не аспирант, как, например, Виктор из ИМАШа. Это, скорее, ближе к школьнику, а это — табу для преподавателя!

Саша с отличием защитил диплом и стал готовиться ко мне в аспирантуру. Наступила пора отпусков, и я отпустил Тамару в ее любимые пионерлагеря. Она ездила туда, чтобы вместе с дочкой отдохнуть, да к тому же, это засчитывалась ей как работа, так как туда посылали от предприятия. Дополнительным преимуществом было и то, что их — «вожатых» обеспечивали жильем, едой и заработком. Недостатком же были сами пионеры: в младших отрядах — слишком беспомощные и назойливые, а в старших — грубые и развязные (вспомним окрестные кусты в презервативах!).

Мы же с Сашей вылетали на все лето в город Ашхабад. Нет, не только потому, что мы любили сауны и мечтали о пятидесятиградусной жаре. В Ашхабаде нас ждала интересная научная и инженерная работа, дающая новое направление использованию маховиков.

Город любви

К нам в институт несколько раз приезжал сотрудник Ашхабадского сельскохозяйственного института по имени Худай-кули. Это в переводе с туркменского означает «раб Божий». Добрый, полного телосложения, парень лет сорока, цветом лица и волосами похожий на негра. Он все убеждал меня заняться использованием маховиков для тракторов типа «Беларусь», очень широко используемых в Туркмении для хлопководства.

Дело в том, что из-за технологических особенностей, при обработке хлопковых полей в орошаемой части пустыни Кара-Кум, на трактор действовала резко меняющаяся нагрузка. Поэтому тракторист постоянно переключал передачи, а трактор для этого должен, в отличие от автомобиля, полностью остановиться. И вот этот бедный трактор всю дорогу только останавливался и трогался снова. Огромный перерасход топлива и времени!