Общая психопатология - Карл Ясперс

(а) Материал биографии

Сюда относятся любые факты, которые можно узнать о человеке. Не существует фактов, не принадлежащих к области биографики, не имеющих значения для того или иного момента биографии индивида или даже для всей его жизни в целом. Точные календарные даты переживаний, событий, действий — все это суть части целостной биографической картины.

(б) Постижение жизни личности на основании ее биографии

Временной аспект биографических данных — это не столько чередование сменяющих друг друга событий (количественный момент), сколько формирование пребывающего во времени гештальта из тех элементов, которые составляют жизнь (качественный момент). Мы познаем этот временной гештальт, во-первых, в последовательности биологических событий, во-вторых, в истории внутренней жизни и, наконец, в-третьих, в конкретных действиях и достижениях личности.

1. Всякому живому существу (в том числе и человеку) свойственна определенная типичная продолжительность жизни, способная варьировать в достаточно широких пределах, но имеющая конечный непреодолимый предел. Этот временной отрезок членится на типичные возрастные периоды и критические стадии. Таков временной гештальт «биологического» человека, претерпевающего изменения в ходе биологического процесса.

2. На этой основе происходит внутреннее развертывание каждой данной, единственной в своем роде жизни — тесно связанной со своим началом, с первыми переживаниями, с преобладающими элементами опыта. Из беспредельного множества возможностей, имеющихся в самом начале жизни, отдельные возможности исключаются одна за другой по мере своего осуществления — пока, наконец, сама возможность данной жизни не исчерпывается ее завершающим осуществлением. Вокруг компактного множества того, что было воплощено в действительность, лежит поле отвергнутых, упущенных, потерянных возможностей.

3. Для истории внутренней жизни индивида существенно важны действия и достижения, в которых данный индивид объективирует себя, принимая участие во всем, что имеет общезначимый характер.

Все это развитие имеет место в спокойном процессе становления, роста и взросления; но в этом же процессе происходят критические перевороты, внезапные вторжения нового, когда продвижение вперед начинает осуществляться уже не шагами, а скачками.

Биография — это всегда описание единственной и неповторимой человеческой жизни, взятой в совокупности временных связей: биологических (наследственность индивида), психологических (взаимоотношения индивида с семьей, близкими, обществом), духовных (место индивида в объективной традиции ценностей). Следовательно, биографический аспект выводит на просторы более широкого исторического подхода, при котором человек видится внутри обширного потока событий — с точки зрения онтогенетического развития (как неповторимый индивид), с точки зрения филогенетического развития (как представитель своего вида) и, наконец, с точки зрения собственной личностной истории в контексте традиций человечества в целом и той культуры, к которой данный человек относится. Мы стремимся увидеть высшее единство, внутри которого индивид пребывает и развивается, в котором он, претерпевая свое становление, принимает участие, которое он, так сказать, представляет, отражает и воспроизводит своей биографией. Но мы ничего не знаем о филогенетической истории человеческой души; нам почти ничего не известно и о первобытной душе. Единственное, чем мы располагаем — это более или менее значительный багаж знаний об истории нескольких последних тысячелетий и о нашем собственном народе, а также кое-какие сведения о развитии в детском возрасте и о наследственных связях. Крупномасштабные генетические аспекты исторической картины, исчезающей во мгле первобытного мира, равно как и заявления о том, что этот мир оказывает свое воздействие на психику современного человека, в общем смысле, конечно, верны; но, будучи взяты в любом конкретном, более или менее определенном смысле, они обладают всеми признаками фантастичности. Биографика должна ограничиваться историями жизни отдельных индивидов; из множества фактов, способных пролить свет на наследственность и традицию, она может выбирать только те, которые находятся в непосредственной связи с конкретной, отдельно взятой жизнью.

(в) Границы отдельной жизни (биоса) и ее описания

Мы стремимся обнаружить единство, завершенность и полноту осуществления в рамках отдельно взятой жизни. Но лишь немногие жизни завершаются естественным образом (большинство людей умирает преждевременно); и ни одна жизнь не осуществляется в полной мере. Многое объясняет то, каким мы видим человека в момент его смерти. С наступлением конца картина жизни данного человека трансформируется для нас в некую незыблемую целостность. В течение жизни всегда сохраняются какие-то возможности; то, что еще предстоит, чревато новыми реалиями и новыми действиями, способными придать новое значение тому, что происходило в прошлом. Смерть наносит удар понятиям, с которыми мы подходили к живому. Но если мы станем рассматривать живого человека так, словно перед нами мертвец, это будет выглядеть антигуманно и сделает взаимный контакт невозможным. Мы не должны подводить черту под человеком и вести себя так, будто хороним его заживо (аналогично, мы не должны относиться к текущему событию как к чему-то такому, что всецело относится к прошлому, дистанцироваться от жизни, как если бы вся она уже пребывала в истории, отказаться от активного соучастия ради пассивного наблюдения). Формируя для себя образ умершего, мы ощущаем, во-первых, незаконченность — особенно если речь идет о ранней смерти («непрожитая жизнь вспыхивает и сгорает…»— Майер [C. F. Meyer])— и, во-вторых, незавершенность: ни одна жизнь не реализует свои возможности в полной мере. Не существует такого человека, который мог бы стать «всем». В процессе самоосуществления человек может только делаться все меньше и меньше. «Завершенности» человек может достичь только через понимание, созерцание и любовь ко всему тому, чем он никогда не сможет стать. Таким образом, единство и целостность отдельно взятой жизни — это всегда не более чем идея.

Но совокупное содержание жизни невозможно выявить в рамках биографии. Фактическая сторона биографии бесконечна. Она включает все, что нам удалось проанализировать в форме отдельных фактов психической жизни, понятных и причинных связей. Она коренится в конституции, которая никогда не может быть постигнута до конца; она определяется случайными жизненными обстоятельствами, постоянно меняющимися ситуациями, разного рода неожиданностями и внешними событиями. Она включает в себя внутреннюю переработку, усвоение или отвержение вещей, построение или разрушение души и ее мира, подчинение ходу событий или его активное планирование, всю эту внутреннюю деятельность, диалектика которой пронизывает исторический аспект всякой человеческой жизни. Как бы активно мы ни стремились к постижению такой жизни во всей ее целостности, мы никогда не продвинемся на этом пути хоть сколько-нибудь далеко. Никакое знание о жизни не может проникнуть за пределы эмпирического и постижимого в отчетливых, ясных терминах, по ту сторону которых мы неизбежно теряемся в туманных спекуляциях. Размышляя о воззрениях философов, от Плотина до Шопенгауэра, на человеческую жизнь, Бинсвангер справедливо замечает: «Мы сталкиваемся с идеей божественного миропорядка, в котором все течение внутренней жизни человека, все жизненные функции, все, даже самые незначительные события внешней жизни каким-то образом предопределены и взаимосвязаны. На долю нашего материалистического века выпала задача рационального, научного исследования этих частных областей человеческой жизни… задача, предполагающая обостренное внимание к их методологическому смыслу, без чего невозможно понять задачу и смысл научного поиска в пределах каждой из этих областей». Иными словами, абсолютная биография означала бы картину личности, взятой в ее истинной сущности, во всей целостности охватывающего ее и движущего ею метафизического бытия. Но нашего эмпирического знания недостаточно, чтобы исчерпать бесконечное множество частных фактов каждой отдельной жизни и, таким образом, в полной мере осуществить задачу составления биографии отдельной личности с точки зрения вечности. Эмпирическая биография, сообщающая нечто о данной личности и пытающаяся, так сказать, обобщить итог ее жизни, должна удерживать человека в рамках биографических категорий частного характера, которые ни в коем случае нельзя считать исчерпывающими. Будучи сторонниками рационального познания, мы должны сохранять верность биографическим описаниям «открытого» типа, не пытающимся «охватить» и «укротить» целостность жизни и те глубины «человеческого», которые уже не доступны психологическому познанию и в которые дано заглянуть одним только поэтам и философам. Самое большее, что мы можем сделать в области биографики — это дать единственный в своем роде отчет о жизни конкретной, неповторимой личности. Что же касается непознаваемого, то его можно будет прочувствовать на основании рассказанного.